Ознакомительная версия.
Здание тряхнуло еще раз, сквозь трещины между разошедшимися потолочными плитами вниз потекли ручейки цементной пыли и посыпались мелкие камешки. Похоже, танкисты решили-таки доломать несчастную пятиэтажку. Самое обидное, что танк наверняка свой, российский, вот только его командир понятия не имеет, что в подвале сидит возвращающаяся с задания диверсионно-разведывательная группа, совсем чуть-чуть не успевшая дойти до своих. И сигнала не подашь, хоть радиостанция имеется: ни частоты, ни позывных этой хрен знает что тут делающей «коробочки» у них нет. Разве что выползти наружу и помахать на прощание ручкой. «На прощание» – поскольку ребята из группы, экипированные в нестандартный камуфляж и разгрузки, с вязаными шапочками-балаклавами вместо привычных армейских касок на головах, скорее похожи как раз на местных, так что долбанут из пулемета – и амба. Нет уж, спасибочки, будут выбираться сами, тем более что карта имеется: хорошая карта, подробная, здесь же и отпечатанная в прошлом году. Все надписи, правда, на чеченском, но это не проблема, основные названия переведены и подписаны от руки. Главное, чтобы их при очередном выстреле окончательно не завалило, уж больно перекрытия растрескались и просели. Если панелька начнет складываться подобно карточному домику, точно не выдержат. И будет у них просто замечательный персональный разведывательно-диверсионный склеп, один на троих…
– Так, мужики… – Виктор вгляделся в осунувшиеся, покрытые белесой пылью с разводами грязи лица товарищей, мамлеев Барсукова и Ленивцева. – Уходим в темпе вальса, пока вся эта радость нам на головы не свалилась – что-то мне подсказывает, что противнику сейчас сильно не до нас. Валим быстро, вон через то окошко, дальше через сквер уходим в сторону реки. Коридор возвращения и световые сигналы все помнят? Тогда погнали.
И первым, подавая пример, ломанулся к небольшому оконцу-отдушине, расположенному в полуметре над землей. Под подошвами звенели устилавшие бетон стреляные гильзы и звенья пулеметных лент, порой нога натыкалась на пустые тубусы одноразовых гранатометов или смятые упаковки от выстрелов к «РПГ-7» – в подвале, судя по всему, кто-то успел нехило повоевать, а вот кто – пойди узнай. Многие здания, особенно в центре города, в районе Совмина и президентского дворца, порой по несколько раз переходили из рук в руки, будто в далеком Сталинграде в сорок втором.
Выбив прикладом расшатанную решетку, высунулся наружу, оглядывая погруженные в предвечерние сумерки окрестности. Ну да, точно, вон он, танк – покрытый коробками динамической защиты «Т-80», ствол наведен на практически разрушенное здание. Пожалуй, все верно, еще одного попадания домик точно не выдержит, обрушившись окончательно. Ужом ввинтившись в узкий прямоугольник окошка, Трешников выбрался наружу и, откатившись в сторону, занял позицию, сдернув с компенсатора автомата обрезанный картонный цилиндр использованной ракетницы, защищавший ствол от пыли и грязи. Может, американцы в своем Вьетнаме и натягивали на ствол презервативы, но наш вояка такой роскоши себе позволить не может – гондон, он, знаете ли, совсем для другого места и дела нужен! Зато картонка с металлической крышечкой от отечественной одноразовой ракетницы идеально подходит по диаметру к компенсатору «семьдесят четвертого» – словно специально конструкторы разработали. Опять же, вещь многоразовая, а потеряется – не велика беда, тут такого добра тысячи под ногами валяется.
Отметив боковым зрением, что оба лейтенанта благополучно покинули подвал, капитан кивнул в сторону отхода – и в этот момент танк выстрелил. И не просто выстрелил, зараза, а еще и довернул ствол чуть влево, отчего стодвадцатипятимиллиметровый осколочно-фугасный снаряд влепился точно в угол дома, неподалеку от которого и залег капитан. В нескольких метрах впереди сверкнуло на уровне второго этажа, и по ушам ударил такой роскошный акустический удар, что Трешников на несколько секунд выпал из реальности. Последней мыслью было, что угол прикроет от осколков и ударной волны, и хорошо, что пацаны не успели выползти на открытое место, вжимаясь в посеченную осколками и пулями стену. Главное, чтобы их обломками не завалило…
– Командир, цел? – голос Барсукова доносился словно сквозь слой забившей уши ваты. Вот бывает же, блин: так хорошо в рейд сбегали, задание без потерь выполнили, не получив ни царапины, хоть по дороге и пришлось пару раз схлестнуться с боевиками, а тут своим же снарядом едва на тот свет не отправило! Обидно, честное слово. Хорошо хоть контузии вроде бы нет, значит, легко отделался…
– Нормуль, Мишка, глушануло просто, – потряс гудящей головой окончательно пришедший в себя Виктор. – Уходим, нам сейчас вон ту…
Капитан не договорил, вместе с товарищем заученно вжимаясь в землю, когда где-то совсем рядом знакомо ширкхнул гранатомет. Оставляющая за собой дымный хвост ракета пронеслась в полутора метрах над ними, уткнувшись под погон танковой башни, в одно из немногих мест, не прикрытых активной броней. Долей мгновения спустя кумулятивная струя добралась до укладки автомата заряжания, и могучая машина вздрогнула от взрыва боекомплекта. Башня на миг приподнялась над корпусом, сквозь щель сверкнуло пламя, и в следующую секунду из люков выметнулись многометровые столбы неистово ревущего огня: рванули заряды к пушке. Одна из выбитых взрывной волной крышек, судя по виду – от командирского люка, несколько раз перевернувшись в воздухе, тяжело плюхнулась в паре метров от разведчиков, и Трешников в очередной раз подумал, что им, несмотря ни на что, все-таки везет. Прилети такая железяка в голову – кранты, домой бы в заваренном цинке поехал, чтобы родных своим внешним видом не смущать…
За спиной коротко простучал автомат Ленивцева, успевшего засечь позицию гранатометчика. В ответ тоже ударил «семьдесят четвертый», но неприцельно, поверху, явно наугад. Стрелял, видимо, второй номер: как правило, гранатометные группы боевиков работали по двое-трое. Сашка, перекатившись на пару метров в сторону, дал еще одну очередь, выпалив следом из подствольника. Посреди раскуроченной войной детской площадки глухо хлопнул разрыв осколочного «ВОГа». Судя по всему, Ленивый не промазал: ответный огонь стих. Ну еще бы: на стрельбище лейтенант на спор выносил из штатного «Костра» расположенные на максимальном удалении цели! Да и с закрытой позиции при помощи отвеса неплохо пулял.
Бросив последний взгляд на подбитый танк, Трешников коротко отмахнул бойцам: уходим. Как порой случается, «восьмидесятка» так и не загорелась, лишь из башни поднимался столб сизого кордитного дыма: взорвались только гильзы со сгорающим корпусом, а снаряды в боеукладке так и не сдетонировали. Впрочем, судьбы экипажа это не меняло: нескольких секунд огненного шквала хватило, чтобы превратить хрупкие человеческие тела в невесомый пепел…
Ознакомительная версия.
