Андрей вывалил на импровизированный стол подкопченную и вяленую рыбу, немного фруктов и овощей.
Он очень хотел курить, дурная привычка одолевала, и он надеялся, что в будущем, на какой-нибудь делянке, посадит дедовский табачок.
Но, подумав немного, Никитин сплюнул, решительно бросил пакет с семенами табака на раскаленные угли костра.
Не пожалел ни на капельку — пусть он немного сейчас помучается, зато в этом мире знать про поганое зелье долго не будут.
«Когда еще Колумб до Америки доберется. Или, с поправкой на существующую реальность, Синдбад-мореход».
Вечеряли очень долго, Андрей с удовольствием пил местное кисловатое вино, с аппетитом ел мясо и зачерствевший ржаной хлеб.
Сын подчистую уничтожил овощи и плотно приналег на рыбу, только горка костей осталась на полотенце.
Андрей все думал, как раскрутить парня на информацию так, чтобы тот не понял, что его «отец» ни в зуб ногой не ведает об этом мире. И в первую очередь, о таинственном рыцарском ордене, чью шифровку он, по странному стечению обстоятельств, носил на груди. А заодно проверить сообразительность парня, мало ли что.
— И что ты думаешь, сын, о том, куда я направляюсь и чем буду заниматься? Подумай хорошо.
Юноша бросил на Никитина преданный щенячий взгляд, но тот только улыбнулся в ответ.
Был бы хвост у парня, так вместо вентилятора можно было использовать. Грех, конечно, такой привязанностью пользоваться, но цинизм двадцатого века диктовал Андрею свои решения.
— Ты через горы шел, пан командор, сам об этом сказал, — Велемир восхищенно посмотрел на Андрея. — Уже давно никто теми тропами не пользуется, с самого мора. А ты по ним прошел!
В голосе парня звучала такая гордость, словно это он сам, подобно греческим героям, отмерил этот путь.
Андрей поморщился, но прерывать славословия юноши не стал, сам был такой в молодости и с придыханием говорил о кумирах. А тут появился долгожданный отец — «вот тебе и предмет для обожания, и законный гонор, ведь он не кто иной, как командор рыцарского ордена, ни хухры-мухры подзаборное. Наивное дитя — в двадцатом веке, на фоне иных пороков, самозванство чуть ли не невинная шалость».
— Ты же в Бялу Гуру идешь, в орденские земли?! Тут мне даже гадать не стоит. Других земель крестоносцев в округе просто нет. Там сейчас старый рыцарь ордена живет, отшельником, и воины с ним, с десяток. Целое «копье» осталось. Мало, конечно, но их все селяне поддерживают. Белогорские крестьяне упрямством своим славятся, многие охотники, с луков метко стреляют. Так что пока отбиваются от притязаний пана Сартского, что их взять под себя хочет.
— А с этого момента поподробнее. Что за пан, какие у него силы, и, вообще, как вы тут живете?
И Велемир начал весьма толково рассказывать «отцу» о местных «заморочках», а тот внимательно слушал, оценивал и запоминал информацию, на ус мотал, как говорится…
— Мне за патрулирование Запретных земель один полугрош за три дня посулили, я и пошел, деньги-то немаленькие. И хорошо, что пошел, тебя, пан командор, здесь встретил. Это мой самый счастливый день в жизни.
Пламя костра бросало причудливые тени на лицо юноши, что отгребал веткой красные угли в сторону, на заранее выкопанную ямочку, где сейчас томилась репка, присыпанная землей.
Коронное блюдо Андрея в молодости — запеченная на углях картошка здесь бы имела большую популярность, правда, вместо нее в ход шла обычная репа. Весьма, кстати, неплохое блюдо на вкус, ничем не хуже неизвестного здесь картофеля.
— Пять грошей в месяц, — Андрей быстро скалькулировал жалованье. С полтора грамма серебра «полугрош», тонкая, как ноготь, монетка. С ельцинские 50 копеек.
— Негусто, и что на эти мизерные деньги здесь возьмешь? От жилетки рукава или от мертвого осла уши?!
— Что ты, пан командор?!
Парень от растерянности выпучил глаза и даже замахал руками:
— Ты просто давно в наших краях не был. После мора с деньгами совсем туго стало, купцов мало, серебра везти некому, медь берут неохотно, да и кому она нужна. Ведь один полугрош стоит двух десятков медяков, каждый из которых впятеро больше его по весу. Пояс оттягивается от кошеля, когда идешь на торг за покупками.
Андрей ухмыльнулся от его замечания. Велемир раззадорился и начал вводить его в курс местных товарно-денежных отношений.
Без знаний этого труба дело, деньги есть, а что и почем, лес дремучий. Даже хлеба себе не купишь и на постоялом дворе не остановишься.
— Мы давеча втроем на постоялом дворе на полугрош до пуза наелись. Сам посуди — жареного петуха, трех фазанов с мисками пшенной каши, три больших мясных пирога, потом по миске бигуса получили, тушеной свинины в капусте, да еще большой каравай пшеничного хлеба в добавку. Да на полугрош еще вина плетеную бутыль взяли. Хорошо посидели…
Велемир даже глаза зажмурил, припоминая, как хорошо они погуляли. Но тут же заговорил снова:
— Полугрош — красная цена расписного глиняного горшка и трех глиняных кружек. Хотя можно и втрое дешевле взять. За полугрош рыбак должен три десятка щук или судаков покрупнее выловить и закоптить. Это сколько на реке бреднем пройтись надобно?! А вода уже не теплая. А за грош крестьянин сможет продать доброго поросенка, козу или овцу упитанных. А купить в городе еще можно хороший нож, обычный топор или косу. Дорого железо, очень дорого, вот и дерут за него кузнецы три шкуры…
Велемир взял в руки палку и отгреб в сторону оранжевые угли. Поковырялся немного и извлек из ямки три репки. Два корнеплода откатил Никитину, а один стал ловко чистить от золы, подбрасывая на ладонях, горячий ведь, с пылу с жару.
Андрей чваниться не стал, шустро смахнул лезвием ножа пепел и подгорелую корку и принялся понемногу есть репу.
— Вот мне в месяц пять грошей положено, и это щедро. Можно яловую телку купить или добрую телегу с упряжью. Столько платят простому вою за три месяца, а слуге за полгода службы. Но то правильно — кровь воинская завсегда цену имеет. За три злотых можно купить хорошего коня с седлом, а мне год понадобится служить. Все мое снаряжение семь злотых стоило, ведь это сабля, шлем, кинжал, защитный кожаный панцирь с железным нагрудником. Коня мне пан Бужовский дал и за оружие заплатил. Где я такие деньги возьму? Десять злотых нужно!
Велемир всплеснул руками и продолжил:
— Целая годовая пятина богатого и зажиточного хозяйственного своеземца. Сейчас в моем кошеле только полугрош серебра, да и меди еще немного. Даже гроша не будет, если все вместе сложить. И я не один такой, многие шляхтичи только на милости богатого пана живут. Таких магнатами у нас именуют!
