— Кто враг?
— Я не спросил. Так интереснее.
— Задание?
— Первое — «Захват укрепрайона», второе «черное». Оружие и экипировка — снова хардбол. Берем?
Все переглянулись и пожали плечами. Поступив аналогично, Николай, задрав голову и выглядывая что-то в стылом сером небе, с неудовольствием подумал о том, что с пятницы на субботу у него ночное дежурство, а «начало в 9 ровно» подразумевает то, что и в воскресенье выспаться не удастся тоже. Значит, придется спать в субботу днем — а это потерянный день.
— Ладно, тогда договорились. Я им отзваниваюсь завтра до полудня и подтверждаю резервирование. Деньги — как обычно. Все?
Все снова покивали, и группа распрощалась, обменявшись рукопожатиями и хлопками по плечам. По вторникам и четвергам они встречались в клубе СКА на самбо, а отдельные наиболее сошедшиеся по характерам пары ходили еще и на что-то свое: от бальных танцев до катков. Хотя последнее уже ненадолго. Сезон катания в Питере доживал, вероятно, свой последний месяц — за эту неделю здорово потеплело, и до настоящей весны, в общем, оставалось уже недалеко.
— Автобус, электричка? — предложил Сергей, когда Витька с ребятами укатил, задорно бибикнув напоследок. — Или маршрутка?
— Автобус дешевле.
Парень согласно качнул головой, и они пошли к выходу с базы, взвалив на плечи сумки с промокшей от пота и инея одеждой. Мимо прокатили сразу две машины, в которых сидели «нарвцы». Мест у них хватало, но предложить подвезти бывших соперников хотя бы до остановки им в голову не пришло. Впрочем, они могли ехать куда-то по своим делам, — у крепко сбитой команды, сплошь состоящей из молодых мужиков, такие наверняка могли найтись. Вообще они были даже чем-то похожи друг на друга, и иногда Николай вполне серьезно думал, что это не просто так. Даже хардбол, удешевленная альтернатива страйкбола, все равно стоил дорого, а у этих ребят была явно хорошая тренировка, позволяющая им успешно действовать не только в стандартных задачах, но и в «черных», с целями, остающимися неизвестными до последней минуты перед выходом на площадку. Значит — тренируются они много и в одном и том же составе. Кто-то подкармливает? Может, конечно, быть и такое — и иногда, говорят, бывает. Но спрашивать глупо — если «нарвцев» натаскивают с какой-то реальной целью, то им и в голову не придет отвечать. А если нет и они просто богатые «менеджеры среднего звена», предпочитающие пейнтбол и его вариации водке и девкам, — то тем более. Впрочем, одно другому не мешает совершенно.
Они шли по утоптанной, хотя и неширокой дороге, ведущей к шоссе. Скатанный в желтую мягкую пасту снег под ногами не хрустел, а чавкал, хотя мокрым не был. Сергей что-то непрерывно рассказывал, но Николай особо не прислушивался, хотя старался улыбаться в подходящих местах. Сергей был, на его вкус, немножко слишком говорлив. Но парень он был нормальный, и обижать такого, по большому счету, было нехорошо. Будь чуть поменьше усталости в костях, и он бы вел себя менее по-свински, но так. Николай даже не хотел бороться с собой: настроение этому не способствовало.
На остановке, к которой они подошли после чуть взбодрившего даже его самого двухкилометрового марша, стояло четверо. Высокая деваха с выщипанными «в нитку» бровями, как носили в конце 80-х, крепкий молодой парень равного ей роста и стандартная пригородная пара — немолодая тетка с девочкой лет десяти. «Остановка» — это была асфальтовая площадка, вросшая в навалившийся на нее с одной стороны сугроб с торчащим из самой его середины столбом. Желтый фанерный лист сообщал всем присутствующим, что автобус будет минут через 15, но ждать его пришлось заметно дольше, еще примерно на столько же. Николай решил уже, что он или прошел сильно раньше, или не придет совсем, заставив их ждать следующего либо потрошить бумажники, ловя попутки. Либо топать уже на электричку, способную довезти его до «Ланской». В результате автобус все-таки появился, так что мучиться выбором не пришлось. Но что ему не понравилось — так это поведение молодой пары в последний десяток минут перед приходом опоздавшего рейсового «Икаруса». Опаздывают на встречу или какое-нибудь запланированное развлечение? Наверняка да, и это вполне объясняло то, как сильно они нервничают из-за такой ерунды, но не объясняло то, что нервничают они по отдельности. Парень и деваха явно были вместе, хотя первый был заметно моложе: года на три минимум. Тоже дело житейское, разумеется: у самого Николая также был период в жизни, когда его бросало от 27-летней к 18-летней, — при том, что самому ему было тогда 22–23. Но эти двое, при том, что были парой, демонстративно не общались друг с другом. В ссоре? Да, скорее всего…
Свободных мест в автобусе не было, хотя «часом пик» время назвать было сложно: те, кто хотел уехать в город, уехали в него утром, а до обратной волны было еще порядочно: на часах не было и двух. По какой-то причине они все поместились рядом: ближе к передней двери парень, в метре от него сам Николай с товарищем, а почти вплотную рядом с ними — деваха с выщипанными бровями. Ехали все молча, смолк даже Сергей, начавший было выкладывать свое собственное мнение о везучих «нарвцах». Автобус рычал и надрывался: лет ему, судя по всему, было немало — такие автобусы ходили по городу еще в те времена, когда школьники средних классов каждый день перед походом в школу гладили на табуретках красные галстуки.
— Эй, сколько там времени сейчас?
— Два пятьдесят.
— Угу. А не в курсе, чего он опоздал так?
— Нет, не в курсе…
— А что так грубо?
Николай старался не прислушиваться к неожиданно возникшей в нескольких метрах от него перепалке на пустом месте, хотя Сергей вполне заметно крутнул шеей, на всякий случай готовясь двигаться. Но зачем-то начавший прикапываться к соседу молодой мужик с рассеченной надвое правой бровью затих так же резко, как задал свой первый вопрос. На этом ссора закончилась, и следующие несколько минут были совершенно спокойными. Автобус останавливался едва ли не у каждого третьего столба, и иногда водителю приходилось достаточно долго ждать, чтобы суметь вновь вклиниться в продолжающий становиться все более плотным поток машин, идущих к городу. На одной из остановок на полпути к Питеру вышло сразу человека четыре, включая одну из сидящих бабок, и на освободившееся место, недолго думая, сел тот парень с остановки, на которого Николай так и не переставал тихонько поглядывать. Это тоже было странным: даже находясь в какой угодно ссоре, любой нормальный парень сначала все равно предложит сесть бывшей (или переходящей в состояние бывшей) подруге, и только когда она презрительно откажется — сядет сам. Но хотя пуповина чего-то связывающего этих двоих тянулась через весь дрожащий салон «Икаруса», как басовая струна, они даже не перемигнулись. «Паранойя, как обычно», — сказал доктор Ляхин сам себе, с неудовольствием посмотрев на отражение собственного вытянутого лица в затянутом коркой инея оконном стекле. Мимо тянулись последние перед городом хвойные леса, и черный фон превращал исцарапанную ногтями тонкую изморозь почти в зеркало.
