Соколов сразу же заметил загоревшиеся жадным блеском глаза енисейца. «И этот, как Бекетов, на ружьё запал», — отметил Вячеслав.
— Теперича ясно мне, отчего у вас нет ни копий, ни сабель. Ни к чему они вашим воинам, — размышлял енисеец.
— Делаем мы и сабли, и копия, ножи неплохие. Но почти всё меняем у тунгусов на шкурки и мясо, на скотинку и птицу. А воинам копия без надобности, верно сказано — штык на мушкете есть, его и хватает. Но нож добрый у каждого воина имеется.
Беклемишев несколько минут сидел молча, обдумывая, видимо, положение своё неловкое. Наконец он поднял глаза на Соколова:
— Так откуда вы, князь? То, что не с Руси и не с Литвы, то мне ведомо. Нет у нас ни говора вашего зело странного, ни одёжи вашей не видал доселе. Люди ваши, князь, мастерства немалого, живёте богато без меры, ежели, бают, каждый распоследний крестьянишка печь имеет в избе да полы крытые и тёплые. Опять же помогаете ляхам даже, даёте им припасов снедных, инструмент и никаких податей с них требовать не желаете, окромя трудов ихних, для собственного пропитания нужных. Зело странно это, князь. Нешто вы, как и мы, холопы государевы, за пушниной и металлами в Сибирскую землицу идёте? Прибавления к державе своей с землицы этой емлите?
— Верно говоришь, воевода Василий Михайлович, — отвечал ему Соколов.
— Так что же?
— Немочно мне говорить о том, воевода. Нет промеж нас дружбы, зол ты на меня. Не так ли?
— Есть маленько, князь. Что до дружбы моей — то дело наживное. Но, ведомо мне, ты с убивцем прежнего воеводы, светлого князя Шаховского, Петрушкой Бекетовым, дружбу немалую водишь?
— Откуда сведения такие точные? Из ваших пленённых казачков токмо четверо и сбежали, да двух мы поймали, одного на реке, а второго в тайге. Нешто те двое добрались?
— Добрались, князь, — кивнул Беклемишев. — Про Ангарский городок они рассказали мне немало.
— Ну что же, шила в мешке не утаишь, воевода. Кстати, сразу скажу: коли кто из моих людей пропадёт, то искать их приду я к тебе, в Енисейск. С пушками на лодиях. Ясно сие? Про Бекетова скажу одно: муж сей из достойнейших, не чета воеводе, что хотел его под крамолу подвесть. А сейчас Пётр Иванович к походу новому готовится. Надёжа на него первостатейная. — Воевода пожевал усы, не нашедши что ответить. — Ну да ладно, не грузись, воевода! — Беклемишев удивлённо поднял брови. Соколов понял, что брякнул вовсе не современное: — Я говорю, не держи камня на сердце. Посмотри-ка теперь на бойцов наших!
Люди Матусевича выходили на площадку, образованную по периметру рассевшимися стрелками, с интересом ожидавшими, что им покажут спецназовцы. Те начали с разминки, синхронно и чётко выполняя упражнения. Затем, разбившись на пары, они показали приёмы борьбы и рукопашного боя. Мелькали руки-ноги, подсечки, захваты и болевые приёмы. Как отметил Саляев, на боевое самбо это похоже не было. Многое из демонстрируемой техники было взято из восточных единоборств, немало и из славянского стиля, казачьего боя — сборная солянка, но унифицированная и легко переходящая из одного состояния в другое, зависящая от обстоятельств схватки.
Саляев хмыкнул, заметив припасённые ими кирпичи и доски, — если уж чего ломать, головой или кулаком, так их, родимых.
— А ну, Осип, ты на кулачках в Енисейске равных не имеешь! Спробуй забороть этих ноговёртов, — раздался голос воеводы, когда бойцы Матусевича приготовились было ломать кирпичи. — Князь Вячеслав Андреевич, дозволишь сотнику моему с твоим воином силушкой потягаться?
Соколов ожидал этого вопроса и, подозвав Матусевича, сказал ему тихонько:
— Игорь, выбери бойца помельче, но чтобы гарантированно валил бы сотника.
— Да у меня любой троих таких уложит, Вячеслав Андреевич, это же волки, — улыбнулся Матусевич.
Осип между тем уже ожидал своего противника, разминая руки и плечи. Рубаху он уже скинул.
— Не посрами Енисейск, Осип! — выкрикнул Беклемишев.
Сотник, расставив ноги и упёршись кулаками в бока, ожидал, пока невысокий воин-ангарец подойдёт к нему поближе.
— Нешто покрупнее поединщика не нашлось? — насмешливо проговорил Осип.
Однако, став сближаться с ним, сотник сбросил напускное пренебрежение к противнику и набычился, выставив вперёд длинные руки с пудовыми кулаками. Не успев сделать первый удар, Осип оказался на земле. Ничего не понимая, он потряс головой, словно не веря в произошедшее. Словно прогнав морок, сотник сызнова встал против ангарца, вскочив на ноги. И снова, не сумев достать противника, Осип оказался на земле, на сей раз с оханьем плюхнувшись на живот. Не на шутку рассердившись, в первую очередь на себя, сотник взревел и бросился на ангарца. Стараясь его достать своими ручищами, сотник пропустил сильный удар в лоб, нанесённый ногой противника. Затем зубы лязгнули от кулака ангарца, а из глаз посыпались искры. Тут же пропустив откуда-то сбоку зашедшего поединщика, Осип завалился на колени и, почувствовав сильнейшую боль в руке, припал к земле, влекомый малым усилием ангарца.
Минуту спустя охающий Осип с помощью недавнего противника и ещё одного ангарца шёл к своему креслу. Усадив его, ангарцы похлопали сотника по плечам: ничего, мол, кости-то целы.
Финальный аккорд спецназовцев в виде ломания досок и кирпичей прошёл на ура. Беклемишев хотел заставить Осипа повторить действия ангарцев, но разбивать кирпичи кулаками Осип отказался наотрез.
— Айда купаться! На пляж, мужики! — раздался зычный голос Рината, когда спецназовцы закончили своё выступление, прибрав за собой обломки расколоченных кирпичей.
Гудящая толпа потянулась на реку, то и дело взрываясь смехом и шутливыми выкриками. За ангарцами на реку поплёлся и сотник, не обращая внимания на окрик Беклемишева.
— Ну как вам мои воины, любо? — с улыбкой спросил енисейца Соколов.
— Вячеслав Андреевич, князь, верните мне ту грамотку, что я вам по ошибке моей вручил. Лжа там сказана, токмо для того, чтобы землицу вашу под Енисейск подвесть. То моя грамота, от царя даденная. Есть и иная грамотка, — скороговоркой заговорил Беклемишев.
— Что же так? — участливо спросил Соколов.
— Вижу я, никак немочно мне тягаться с тобой, князь, — сокрушённо ответил енисеец.
— Вот именно, посему я предлагаю старую обиду забыть да дружбу промеж нами завесть. С того и вам и нам прибыток будет. А уж я, с кем дружбу имею, не обижу вовек да всё сделаю так, чтобы дела у нас шли добрые, да с выгодой немалой, — доверительно говорил воеводе Вячеслав, чем заставил его проникнуться моментом.
— О сём надо крепко договориться, Вячеслав Андреевич, — негромко отвечал Беклемишев.
