Петр спустился в зал, где помимо его офицеров, свободных от вахты, находились постояльцы и обыватели этого опорного форта, что имел массу функциональных назначений. Тут была и таверна с внушительного размера постоялым двором. И телеграфная вышка, высотой сорок метров, позволяющая с помощью ацетиленового фонаря с подвижными шторками, напоминающего некий ратьер, передавать сообщения вдоль дороги между точками, удаленными друг от друга на двадцать километров. Кроме того, здесь же находился магазин типа универмаг, занимающийся, также скупкой разного от жителей округи, травмпункт, конюшня почтовой службы, склады, баня, напорная башня с водой и почтовое отделение. Суммарно — около сорока сотрудников. Ну и до десятка постояльцев.
— Ваше Величество! — Поклонился, отмахнув треуголкой, рыжеволосый крепыш в годах, одетый в довольно скромное, но крепкое и опрятное платье. Да и вообще — выглядящий пусть и не очень состоятельным, но чтящим чистоту и порядок человеком, что не могло не радовать.
Петр вежливо кивнул в ответ.
— Проездом? — Осведомился у него царь на чистом английском языке с явными интонациями Лондонских аристократических традиций в произношении, что подивило Дэвида — "Откуда в Немецкой слободе лондонские аристократы?"
— Да, Ваше Величество. Еду к Плещееву озеру.
— По приглашению?
— Так, — ответил Дэвид чуть настороженно, но все же твердо смотря в глаза необычному царю Московитов.
— Как зовут?
— Дэвид, Дэвид Росс, Ваше Величество.
— Что умеешь?
— Корабельный плотник. Работал на Чатемской верфи последние двадцать лет. Имел честь, строить большой корабль первого ранга "Британия" о ста пушках. На тот момент — самый мощный корабль Королевского флота.
— Дельный навык, — согласился царь. — Чего из Англии уехал? Или там добрые корабелы не нужны?
— Ваше Величество, — вперед замявшегося мужчины выступила достаточно миниатюрная, стройная девушка с пронзительно голубыми глазами и густыми кудряшками насыщенного рыжего цвета. — Отцу неловко о таком говорить.
— Анна! — Остановил ее Дэвид. — Я сам. Ваше Величество, моя жена и оба сына умерли. А я уже не молод и в полную силу работать на верфи не могу. Я всего лишь плотник, пусть и опытный да имевший под своей рукой подмастерьев. Денег на безбедную жизнь скопить не удалось, а что было — болезнь унесла. Вот я и рискнул. Здесь же, по слухам, я смогу не столько сам махать топором, сколько учить молодежь этому делу. А в Англии кому я нужен стану после того, как рука твердость да силу потеряет? Голодать с дочерью будем.
— Доброе желание, — кивнул царь. — Для того ветеранов и собирал. Не ты один стал лицом перед старостью и опасаешься за свое будущее. На озере я соорудил учебную верфь, где корабелов готовить хочу да моряков. Моей державе их нужно изрядно, так как больно ценный товар и нам его весьма недостает. — Сказал Петр и совершенно по-доброму улыбнулся. Да и Дэвис с остальными гостями, прибывшими с той же целью, лицом посветлели да заулыбались. — Прошу к столу! — Махнул рукой Государь и как бы ненароком встретился глазами с Анной Росс.
Внимательный, живой и сильный взгляд небесно-голубых глаз на миловидном личике окаймленном густыми ярко-рыжими кудряшками. Ничего особенно в ней не было. И даже напротив, по меркам тех лет, грацильный вид у женщины не приветствовался из-за сложностей с родами. Да и вообще — любили и ценили, почитая за красавиц более пышек. Но Петр, проживший больше полутора веков в совсем других временах, был буквально сражен ее видом.
"Проклятье! — Выругался про себя Петр. — Не Монс, так Росс. Это, наверное, судьба… Надеюсь, что эта хотя бы не такой дурой окажется…"
Их слегка затянувшийся взгляд, полный взаимного интереса, не остался без внимания окружающих.
— Ну, друг, поздравляю, — шепнул на ухо, хлопнув по плечу Дэвида Фома. — Петру Алексеевичу твоя дочка приглянулась. Да ты не тушуйся. У нас половина Немецкой слободы пыталась его увлечь. Даже юную Анну Монс, что почитали первой красавицей среди ваших, предлагали. Так и от той он нос воротил. Отшучивался, дескать, мал еще. А тут такой взгляд… Да не только у Государя, но и у дочки твоей.
— И что со всем этим делать? — Растерянно спросил Дэвид.
— Ничего не делать. Коли Петр Алексеевич надумает, то приблизит к себе твою дочь. А значит и ты при деле будешь, и она уж точно бедствовать не станет.
— Так ведь кто она, а кто он? — Так же тихо и слегка перепугано, шепнул Дэвид. — В жены-то ее взять не сможет даже если захочет.
— Он своих не бросает. Если будет с ней жить, то хоть в браке, хоть без него, она окажется под его опекой. Особенно если детишек народят.
Тем временем затянувшаяся пауза из-за встретившихся взглядов юной пары стала просто звенящей.
— Кхе! Кхе! — Нарочито громко кашлянул Меньшиков. — Сударыня, позвольте, — обратился он к Анне, приглашая ее пройти к столу. На что Петр чуть усмехнулся и не отводя глаз от девицы кивнул ей, дождался книксена и двинулся дальше.
Ранним утром следующего дня
— Ты чего? — Поглаживая рыжие кудряшки Анны спросил царь, когда почувствовал слезы, капающие на его грудь. — Я тебя обидел?
— Нет, что ты… — резко оживилась девица, полезшая сразу целоваться. — Я просто боюсь… жутко боюсь, что ты поедешь дальше, оставишь, забудешь меня…
— Глупости, — взяв ее лицо в свои ладони произнес Петр. — Вместе доедем до озера. Все там осмотрим. А потом я заберу тебя в Преображенское. Если сама захочешь, конечно.
— Да как же я могу не захотеть? — Вскинулась Анна.
— Но сразу говорю — про женитьбу ни слова. Я царь, и себе не принадлежу. Если интересы державы потребуют, возьму в жены ту, которую потребуется для дела. Пусть она трижды ненавистна и уродина. — От таких слов, Анна поджала губки и слегка напряглась. — Впрочем, это не будет мешать нашим чувствам. Даже взяв себе жену, никуда тебя не погоню. Готова ли ты к этому?
— Быть рядом, но не иметь на тебя никаких прав? — Чуть подумав спросила она.
— Да, — по-доброму улыбнулся Петр. Ему нравилась ее смышленость.
— Ты разве оставил мне выбор? — Ответила Анна и, обняв Петра за шею впилась в него поцелуем.
5 февраля 1686 года. Москва. КремльСофья с задумчивым видом сидела в кресле и смотрела в окно, за которым кружил снег.
— Душа моя, — Василий с печальным видом смотрел на задумчивую возлюбленную, — посланцы Австрии и Венеции требуют от нас не затягивать с выступлением против османов. Я у них выторговал год на подготовку, ссылаясь на нехватку денег, но даже это их сильно раздражало.
