Когда я отключился и вернул Гедевану гарнитуру, он сплюнул на остатки асфальта бывшей трассы союзного значения и спросил:
- Пистон вставил или так?
- Так. По-семейному мягко пожурил… Кого из людей мне дашь?
- Саламандра и его ребят забирай.
- Кто с ним сейчас ходит?
- Сам Саламандр, его Сергеем кличут, Федя Дейнов - его ты знаешь, Говорун у него прозвище, - начал перечислять Валера. - Остальных ты тоже знаешь: Чпок, Мистер Шляпа и Тушканчик.
- Тушканчик Забугорный или Зануда? - у нас было сразу два Следопыта с таким прозвищем, поэтому требовалось уточнить.
- Забугорный… - пояснил наш начальник аналитического отдела.
- Тогда неплохо, он парень надёжный, - сказал я, поскольку Ивана Мура знал хорошо и не раз хаживал с ним в Город. Сын москвички и американского журналиста, чудом переживший хаос Тьмы и первое время после вступления в наше братство страшно переживавший за своё происхождение. Когда же он понял, что у нас "сын за отца не отвечает", то воспрял духом и стал как все, а его знание английского оказалось весьма востребованным.
- Ага и с ПТУРСом, если что, управится… - добавил Валера, демонстрируя свою осведомлённость о ценном трофее. - Какие-нибудь пожелания есть?
- Да. Гранаты давай. Я свои все истратил. Одну у "тахи" найти можете, мальчикам своим скажи - они в траве пошарят. Ну и еду для ребят…
- На чем поедете?
Я окинул взглядом имеющийся автопарк и после секундного раздумья ответил:
- На трофейном звере. Видишь, у них и топлива запас загружен. И рация есть. Только мопед у кого-нибудь из ваших возьму.
- Ладно, - согласился Валера и зычно крикнул: - Сокол! Мотоцикл парням отдай! Саламандр! Ты и твои - в подмогу Занозе! Большой Ви приказал!
Я пошел знакомиться со своей командой. При моём приближении мужики поднялись с расстеленного коврика-пенки и построились в короткую шеренгу.
- Сергей Артамонов, он же Саламандр! - представился их старший.
Я протянул руку:
- Заноза, он же Илья Заславский.
- Я знаю, - и он пожал мне руку.
Я поручкался с остальными. Тушканчик и Мистер Шляпа, в миру Александр Завьялов, на правах старых знакомых поинтересовались куда будем путь держать.
- Пока - к Эммаусу, а там видно будет.
Тут принесли два мешка с едой и несколько пятилитровых бутылок воды, и я, бросив взгляд на часы, сказал:
- Лясы в дороге поточим, сейчас грузитесь вон в ту машину, - и показал на "тигра".
***
За руль сел Чпок, молодой Следопыт десятой "кладки", но, как я знал, он с авто- и мото-техникой был на "ты". Это немудрено, если учесть, что родитель его до Тьмы трудился автомехаником в Старице, и до сих пор продолжал заниматься ремонтом машин.
Я сел рядом с ним, а остальные ребята разместились сзади.
Взревел шестицилиндровый "камминс", и машина плавно тронулась. Ещё когда садились, я разглядел на передней панели под рацией "морду" автомобильной магнитолы и сейчас, покопавшись в нагрудном кармане, выудил оттуда флэшку и вставил в соответствующий разъём:
- Ну что, начнём дорогу с хорошей песни, друзья? - и я выбрал в меню одну из песен. Её ещё мой отец любил. И я, вот уже лет десять, не меньше, начинал почти все свои путешествия с прослушивания этой песни. Такой вот у меня своеобразный талисман.
Du gehst mir nach, ich folge dir
ein Kopfgeld gibt es fЭr dein Haar
ich kenne deine Spur
du lockst mich weiter weg von hier
du bist so jung wie ich's nie war
hier gibt es keine Uhr
Выводил, как и сорок пять лет назад, хриплый, но мелодичный мужской голос. Тушканчик и Говорун эту песню знали, а Чпок поинтересовался:
- О чём они поют?
- Про охоту и погоню… - дал я краткий перевод.
du gehst zu weit fЭr mich allein
jetzt jagt man alle Hunde los
und lД #223;t die Falken fliegen
du kommst nicht weit, das Land ist klein
und deine Augen sind so gro #223;
nur ich kann dich noch kriegen
bleib
bleib stehn oder ich schiess auf mich
- Красиво поют, - - высказал свои впечатления Чпок и тут же спросил:
- Это шведы?
- Немцы, - вместо меня ответил Тушканчик, ходивший со мной в походы раз десять и знавший историю этой песни. - Заноза, я, кстати, сам перевёл её. Песня хорошая, только припев немного неправильный, дурацкий, я бы сказал.
- Да ну? - удивился я. - Ты же, вроде, немецкого не знаешь.
- Я со словарём пыхтел, - не смутившись ответил Иван.
- А, ну, если со словарём, тогда конечно…
Проигрыш закончился и древний певец снова запел:
ich fang die DoppelgДnger ein
dein Name steht an jedem Haus
du bist schon lang verraten
du kannst nicht immer schneller sein
bald wirst du mЭd, dann ist es aus
dann kommen die Soldaten
bleib
bleib stehn oder ich schiess auf mich
Когда песня закончилась, и заиграла следующая, печально-шарманочная "Думы о смерти", я сделал звук потише и повернулся к Мистеру Шляпа:
- Саша, а ты что не у себя? Как я слышал, ты, вроде, на северо-востоке сейчас прикреплён.
- Верно, в Бежецке группой руководил, но меня сам Андреич сюда выдернул. Курсы повышения и всё такое, - похоже, что внезапный переход из руководителя группы в рядовые бойцы несколько огорчал Александра. - Не, с тобой, Илья, работать только в радость, но странно как-то…
- Думаю, Андреичу до маразма ой, как далеко, - дипломатично ответил я. - Его резоны нам, простым смертным, понятны после получаса объяснений становятся.
- Угу, кто бы говорил, - хмыкнул Шляпа. - Тоже мне, простой смертный выискался.
И все ребята в машине не рассмеялись, конечно, но усмехнулись - это точно.
- Илья, а ты у меня экзамен примешь, если время будет? - спросил Саламандр.
- Какой экзамен? - несколько удивился я.
- Ну, по рукопашному бою. Тушканчик же у тебя учился, - и он кивнул в сторону сидевшего рядом Следопыта, - а я - у него.
Надо сказать, что эта сторона моей насыщенной жизни была известна немногим. Батя мой начал заниматься вьетнамской ветвью Вин Чуня ещё в середине восьмидесятых, как он не очень понятно говорил - "подпольно и лесопарково". Мастер Занг, так звали его учителя, гонял занимающихся и в хвост и в гриву, так что толк из большинства получился. Меня отец, не обращая внимания на протесты мамы, начал тренировать в три года. (Это я уже позже понял, вспомнив нашу возню.) А в пять начал заниматься со мной по-серьёзному - каждый день, так что к восьми годам я уже мог спокойно накостылять двенадцатилетнему. Чем, по правде, частенько и пользовался. Но не из хулиганства, а по необходимости. Большая Зима как раз на спад пошла, и народ, кто побеспокойнее, потянулся в тёплые края. Так в общину нашу за одно только лето сто семьдесят семей перебрались! И большинство - с детьми. Среди них много питерских было и часть, уж не знаю с какого перепою, попробовали нас, "тёмных тверичей", уму-разуму поучить. Да не срослось у них…
