Да, в большинстве случаев конкретные факты стираются у нас из памяти. Да, мы молчим в замешательстве или начинаем запинаться, когда в попытке восстановить обстоятельства нашей жизни возвращаемся к тем скудным подробностям, которые предоставляет нам память. Да, имена, даты, места и слова выветриваются из головы. Но всегда остается воспоминание – путь, разметенный ветром, но все же хранящий следы тех имен и событий, которые когда-то были частью нашей жизни. Остается вкус опыта, того, что было прожито и что в конечном итоге есть лучшая форма воспоминания.
Древние предания говорят, что человек распят на кресте в пространстве. И легко почувствовать, что он распят и во времени тоже. По горизонтальной оси креста мы движемся из прошлого в будущее, проходя через центральную точку – через настоящее. Другая, вертикальная, ось креста простирается между Землей и Небом, по ней мы движемся от воплощенных в древнейшие времена созданий из плоти и крови к бессмертным существам, весть о которых была передана в те же незапамятные времена. А сейчас мы находимся в самом центре креста, выдерживая напряженность этих двух таких разных форм воспоминания.
«Горизонтальное» воспоминание приносит в наше «сейчас» весь багаж приобретенного опыта. Оно на мгновение возвращает нас в детство, а иногда в юность, мечтательную и беспокойную; оно то причиняет нам внезапную боль, то заставляет улыбку блуждать на наших губах. Оно позволяет нам узнавать себя в прошлом, да и в настоящем тоже; благодаря ему мы чувствуем себя единым целым, мы можем идти сквозь время и достигать своего «завтра».
Горизонтальное воспоминание отражается в наших зеркалах и ложится тенями в морщинах на нашем лице…
Но есть другое воспоминание – потрясающее воспоминание о той непрерывности, которая выходит за рамки одной жизни и ломает преграды лет, ограничивающих наше тело. Это воспоминание души, тот самый корень, который приводит нас к иному прошлому – к потерянному раю и забытой сути. Это изначальный импульс, который вырывает нас из тюрьмы материи и позволяет нам направить свой полет к высшим границам небесной свободы. Это воспоминание дает нам возможность сказать: «Я был, есть и буду всегда». Оно идет сверху вниз, от души к телу, освобождая нас из тьмы, в которую мы погружены из-за собственной слабости и невежества.
Сегодня я увидела воспоминание… Нелепая и зыбкая тень следовала за движением моей физической оболочки. А другая тень, почти не имеющая формы, различимая только лишь благодаря своему блеску и сиянию, следовала за тем глубинным «Я», которое терпеливо ожидает, пока его снимут с креста, распростертого в пространстве.
Сегодня я увидела воспоминание… У него было лицо Спасителя.
Сегодня я увидела Надежду, странный дар, который появился из мифического ящика Пандоры тысячи лет назад и все еще остается очень важным для людей. Возможно, всякий раз, когда нас охватывают тревога и замешательство, мы поднимаем к ней взгляд и видим ее.
Древние предания наших предков эллинов рассказывают о том, что давным-давно, когда люди уже упустили все возможности развития и искупления, боги в наказание им послали на землю женщину-робота удивительной красоты. Эта полная коварства женщина, Пандора, была охотно принята не только людьми, но и героями. Воспользовавшись их доверием, Пандора открыла свой ларец с таинственным сокровищем, который всегда был при ней, и выпустила все беды и несчастья, какие только знал мир… Но на самом дне ларца осталась Надежда…
И в глубине души каждого человека по сей день живет частица надежды, даже когда закрыты все пути, когда разбиты все мечты, когда и лучик света не брезжит на горизонте.
Поэтому, когда сегодня я увидела надежду, это помогло мне понять, сколько же всего должны были мы, люди, утратить, чтобы ее образ был вынужден предстать перед нами.
Да, многое было утрачено; многие ценности разрушились в тот необычный переходный период истории, которым завершился XX век. Да, нам не хватает света, не хватает ясности в идеях и представлениях, разум и чувства словно притупились и не выполняют своих естественных задач. Кажется, что все вязнет в какой-то опасной инерции, и ее влияние приводит к разрушению и насилию во всех сферах. И вот когда, кажется, на дне ларца жизни не осталось уже ничего, появляется надежда.
Надежда – это умение ждать… Это та доля терпения и веры, которая помогает нам преодолевать трудности и беды настоящего момента, чтобы направить все свои силы на создание лучшего будущего. Но осторожно – надежда не может быть вечным ожиданием!
Этот таинственный дар богов хрупок и неуловим, он подобен чарующим теням, которые появляются в сумерках. И нужно суметь ухватить этот образ, прежде чем он растворится во тьме ночи. Нужно уметь действовать без промедления, как только передышка позволит нам восстановить дыхание.
Надежда – это дар не для пассивных людей; и тем более он не для тех, кто позволил себе окончательно отступить перед трудностями. Надежда – это обещание, но, чтобы оно исполнилось, надо самоотверженно, бесстрашно бороться… Она обещает, а выполняем обещание мы сами.
Образ надежды наполнил меня радостью. Мы не можем и не должны отрекаться от постоянных усилий, естественных для нашего существа. Неблагородно ослаблять натиск, пасовать, когда трудности представляются сильнее нас. Именно тогда, когда кажется, что нет выхода, что сделать ничего невозможно, из глубины волшебного ящика появляется Надежда и тем, кто сумел увидеть ее, обещает, что придут иные времена.
Ты тоже хочешь увидеть надежду? Взгляни на мир через великое око, венчающее эти страницы, и ты тоже увидишь ее за пеленой нынешнего времени, пеленой, которая сегодня застилает наш разум. Ты увидишь ее окутанной вуалями иллюзий, легкой, как сон, но столь же подлинной, как тот энтузиазм, который, я уверена, живет в глубине твоего сердца.
Сегодня в странном видении я увидела смерть. И это видение позволило мне осознать хотя бы на мгновение, что далеко не все, кто облечены в плоть и кровь, живы и не все, кто уже перестал ощущать мир с помощью органов чувств, умерли.
Смерть неотвратимо ясно и отчетливо предстала передо мной как граница между двумя формами жизни: той, которая нам уже знакома, и другой, таинственной, но столь же притягательной. И смерть как прекращение чего-то – не более чем миг перехода: мы уже не годимся для продолжения земной жизни, но еще не заняли свое место на Небесах.
В противоположность понятию смерти мы обычно называем живыми всех тех, у кого есть биологически функционирующее тело. Но это сразу же заставляет нас задуматься: если жить – значит иметь функционирующую оболочку, тогда растения и животные являются живыми в той же мере, что и люди, и между их существованием и нашим нет никакой разницы. Но ведь какая-то разница должна быть, коль скоро за сорванный цветок почти никогда не наказывают, а убийство человека карается очень сурово…
