И снова объявление:
- По желанию гости она сразиться с русским комиссаром, Иваном Безымянным! Наш добрый союзник США против монстра большевика!
И снова аплодисменты, и рев!
Геринг шепнул Мюллеру:
- Отличное шоу! А негритянка просто блеск! Не хотелось, чтобы она погибла. Большевик будет безоружен?
Мюллер отрицательно мотнул головой:
- Конечно же, нет, мой фюрер! Мы даже его немного откормили перед битвой. У нас честный бой, а не заранее разыгранный спектакль!
Толстый фюрер с удовольствием хрюкнул:
- Тем лучше: настоящее сражение и как всегда непредсказуемое! Я лично ставлю на негритянку!
Мюллер приветливо кивнул:
- Воля ваша, великий фюрер! На кого поставим на того и поставим!
Второй соперник, и в самом деле был крупноват. Массивный, широкогрудый, в доспехах. Ивана вооружили мечом средних размеров, шитом, на голове шлем полностью закрывающий голову. Впрочем доспехи покрывали лишь верхнюю часть тела, хотя и сильных ногах русского были наколенники и тяжелые, кованные железом сапоги.
Шпеер заметил:
- А он вооружен лучше, чем шоколадная девушка! Не слишком ли большая у него фора, на девой-красоткой!
Мюллер успокоил:
- У Анжелы большой опыт поединков, в боях без правил и на деревянных мечах! Так что я не хочу, чтобы бой был слишком уж коротким!
Шпеер оскалил зубы:
- А что это уже неплохая идея! А то язык длинный, а ум короткий!
Мнения зала, как и ставки разделились, хотя чернокожая гладиаторша, была высшее среднего роста, но на фоне русского казалась почти девочкой!
Начался бой, Анжела прыгнула к Ивану и всадила трезубцем по щиту, русский взмахнул в ответ, и девчонка отскочила, мелькнули розовые пяточки негритянки.
Волька вдруг вспомнил песню:
Ну, а потом на Казачковой даче,
Где к сожаленью навязчивый и сервиз!
Я и в бреду все смотрел передачи,
Все заступался за Анжелу Дэвис!
Негритяночка покачивала бедрами, махала трезубцем и скалила зубки, но сеть пока не бросала. Русский комиссар не особенно спешил, несколько раз пробовал её достать, но самка-гладиатор была быстрее.
Шелленберг заметил:
- Она с ним играет! Фи сколько можно играть с сетью!
Мюллер заметил:
- Это как в сказке Маугли! Дергать смерть за усы! Девушке впрочем, на так уж легко нащупать дыру в доспехах. Но если честно говорить...
В так его словам Анжела кольнула русского острием трезубца в ляжку. Тот пошатнулся, резко взмахнул мечом, ругнувшись:
- Черная курва!
Негритянка ответила:
- Соблюдай Рус, политкорректность! Твои неумные штучки, ой как неуместны!
Ивана стесняли тяжелые доспехи, Анжела, отбросив в сторону, чтобы не стесняла сеть наносила удары трезубцем в верхнюю часть не защищенных броней ног. Остро оточенные кончики, пробивали мясо и вызывали кровотечение. И без того неторопливые движения русского бойца стали замедляться. Тогда Иван, остановившись, принялся сдирать с себя доспехи. Сделать это было нелегко, а безжалостная Анжела проколола русскому руку, пробив бицепс.
Тот побагровел и опять ругнулся:
- Фашистская макака.
Анжела возразила:
- Скорее макака ты, так как тыл у тебя красный!
Иван прорычал:
- Наймит, фашистских сил!
Анжела показала язычок:
- Ты Иван, в голове дурман! Но смотри как я тебя!
И ловкий, жалящий укол в другую руку.
Фон Майнштейн хихикнул:
- Вот так обычно русский и молотит по воздуху! А мы его бьем под дых, или в пяточок!
Маргарет заметила:
- Комиссар довольно массивен, похоже, его неплохо откормили. Интересно идея устроить рыцарский, то есть гладиаторский турнир, по поводу дня рождения Бессмертного фюрера Гитлера появилась давно, или это импровизация?
Мюллер хитренько прищурился и кивнул:
- И импровизации, и давняя мысль! Еще Гитлер любил смотреть бои без правил, но мы решили, сделать, что-то еще более интересное!
Маргарет хихикнула:
- Нет ничего интереснее войны, и ничего скучнее канонады!
Мюллер протянул Маргарет разноцветное, заварное пирожное:
- Вот попробуйте. Дивный продукт!
Любовница фюрера смутилась:
- А он не испортит фигуру?
Мюллер отрицательно мотнул головой:
- Нет! Он состоит из двенадцати различных экзотических фруктов. Вернее даже оно -пирожное! И весьма дорогая вещь!
Маргарет осторожно отщипнула маленький кусочек, своими белыми как первый снег зубками и похвалила:
- Мда! Вообще-то чудно! А кто подсказал рецепт?
Мюллер подмигнул:
- Поваренок Класс!
- Молодец поваренок, может для него у нас найдется крест, ну не первого, зато второго класса!
Шелленберг подтвердил:
- Я выпишу ему этот орден! Впрочем, не кажется ли вам, что эта гладиаторская схватка становиться слишком уж однообразной?
Мюллер вздохнул:
- Определенно так оно и есть! Чрезмерное однообразие! Вернее, одностороннее избиение!
Израненный русский комиссар слабел и Анжела отскочив в сторонку подняла с песка сеть и оскалив зубы в ухмылке проорала:
- Похоже, рыбка испеклась! Теперь мы будем её вялить!
Иван провыл:
- Курва!
Анжела обиделась, презрительно фыркнула:
- Да ты повторяешься! Хотя как горят русские: повторение - мать учения!
Иван попробовал, несмотря на зияющие раны на руках порвать сеть. Но сил явно не хватало. Он боли комиссар заскрежетал зубами и прохрипел:
- Вихри враждебные реею над нами! Марш, марш вперед - рабочий народ! Вступим мы смело в схватку с врагами! Марш, марш вперед - рабочий народ!
Анжела сделала сальто, затем еще одно, после чего схватила услужливо протянутую ей бутылку с чистым спиртом. Чернокожая красавица-американка захохотала:
- Нет нации дурнее на планете, чем русский весь обгаженный Иван!
При этих слова Волька вдруг ощутил стыд и понял до чего же ему противно подобное слышать! Но с другой стороны, он ведь сам фашист, уже успевший обагрить руки кровью, причем русской кровью. Вообще-то вот она двойственность ощущения предательства - притягательно, и вместе с тем противно! В голове мелькнула песня:
Я вижу паутину злых измен,
Предательство гадюкой в Кремль вползает!
Народ России жаждет перемен,
Вождя, что олигархов обуздает!
Того кто сможет сокрушить врагов,
Покончить с терроризмом, бандитизмом!
Кто сбросит иго мерзких дураков,
Что губят русских с наглостью, цинизмом!
Анжела разбила полутора литровую бутылку, об шлем русского комиссара после чего чиркнула спичкой( коробок девчонка-садист спрятала у себя в набедренной повязке) и подожгла оппонента. На трибунах послышались вопли одобрения, и подбадривания!
