Как бы то ни было, мобильник и МР3-плеер были переданы на изучение в «Лабораторию 116», и теперь всемогущий рейхсфюрер СС прибыл проверить результаты. Ими, надо прямо сказать, он остался крайне недоволен.
— Это немыслимо, непостижимо геноссе Шульц! — кипятился он, поблескивая стеклами своих очков и надувая и без того пухлые щечки. — Проклятье, да это же саботаж! Мы доверили вам новейшую лабораторию с самым точным и совершенным оборудованием, и что? Что я вижу?
— А что вы видите? — Эрвин Шульц долготерпением тоже не отличался и начал заводиться «с полоборота».
— А ничего не вижу! Результата нет! Нет, нет и нет результата!
— Как нет? Мы уже изготовили опытный образец радиостанции на десять процентов меньше и легче существующих аналогов, к тому же более надежную. — повысил тон профессор.
— Это не результат! С этим справится и инженер-кустарь! Самоучка справится!
— Я неоднократно требовал более совершенное оборудование, мне его не хватает. — прорычал Шульц.
— Каких именно приборов вам не хватает? Вам мозгов не хватает!!! Оглядитесь — все самое совершенное оборудование для изучения вокруг вас.
— Оно недостаточно совершенное!
— Так изобретите подходящее!
— А я чем весь этот месяц занимался?!! — взревел профессор.
— Хернёй! — энергично заявил рейхсфюрер, рейхсляйтер и т. д, и т. п. — Эти технологии обошли нас на какие-то шестьдесят лет.
— А у меня их не было, этих лет! — громыхнул кулаком по столу Шульц. — У меня был жалкий поганый месяц на то, чтобы понять как эти штуки вообще работают!
Окружающие, и из свиты Гиммлера, и из сотрудников лаборатории, взирали на эту картину с тихим ужасом, а вот Гиммлер вдруг успокоился, снял очки, протер, вновь нацепил их на нос, и заговорил уже иным, совершенно спокойным тоном.
— Резонно. Так говорите, новый образец рации?
— Испытываем. — буркнул Шульц, которого все еще подмывало гаркнуть на посетителя. — В приборах было несколько оригинальных технических решений, обкатываем. Через год-два сможем уменьшить рации в полтора-два раза, а вот про надежность сказать сложнее. А персональные рации-телефоны ждите не ранее чем лет через десять, и то — если повезет.
— Понятно. Есть продвижения в иных областях?
— Негусто. — честно сознался Шульц. — Пока только теоретическая часть, но…
Он развел руками.
— Вечно с вами, учеными, так. — вздохнул Гиммлер, чем вновь заставил вспыхнуть профессора. — Говорите, что вам нужно в первую очередь. Попробуем через другие лаборатории изготовить. От первостепенных задач, между прочим, отвлечь.
— Во-первых, микроскопы, которые смогут разглядеть схемы артефактов, а во-вторых, паяльники тоньше человеческого волоска. Сможете достать, партайгеноссе? — голос Шульца прямо-таки лучился ехидством.
— Паяльники обещать не стану, а вот насчет более совершенных микроскопов — постараюсь помочь. Честь имею.
Киль, Военно-морское училище
24 декабря 1938 г., пять часов вечера
— Слушай, Карл, а ты куда собираешься на зимние каникулы? — Йоган Арндт оторвался от мытья полов и посмотрел на Геббельса. — Пара дней до отпуска осталась.
Заболеть после спасения с «богоспасаемого корыта» никто из них не заболел — спасибо заботе герра Оберманна и его домочадцев, — однако ж по освобождению с гауптвахты всем четверым (отчего бы это?) начали доставаться самые грязные и неприятные наряды, причем гораздо чаще, чем раньше. Конкретно сейчас Йоган и Карл надраивали полы в длиннющем коридоре в хозчасти. Эта часть училища отапливалась чисто номинально, так что парни согревались ускоренным выполнением наряда, а вода в ведрах не сильно отличалась по температуре от той, в которой не столь давно умудрились искупаться пятеро морских кадетов.
— Не знаю… — Карл-Вильгельм тоже оторвался от работы и растерянно поглядел на приятеля. — К тетке, наверное.
— Ку-уда? — хохотнул Йоган. — В Данциг? Это кто ж тебя туда, в иностранное-то государство, будущего-то офицера и хранителя жуууутких военных тайн о способах утопления кораблей в бухте Эккендорф пустит? Тебе ж припишут дезертирство и переход на сторону врага.
— Данциг нам не враг. — наставительным тоном произнес Карл. — Мой однофамилец утверждает…
Тут парни не выдержали и оба расхохотались — «родство» Карла с министром моментально стало темой для шуток всего училища.
— Слушай, ну зачем тебе к тетке? — спросил Арндт, когда оба они отсмеялись. — Ты ее и не помнишь же. Да и она тебе, ни в госпиталь, ни сюда ни разу письма не прислала, ты ж рассказывал.
— Ну а куда я поеду? — погрустнел Геббельс. — Буду, значит, в экипаже околачиваться. Не турнут же меня на улицу?
— Турнуть конечно не турнут. — согласился Йоган. — Но и веселого мало.
— Не трави ты душу. — нахмурился Карл, вновь берясь за швабру, которую успел прислонить к стене.
— Эй, приятель, ты чего? — возмутился Арндт. — Я тебя к себе в гости позвать хотел.
Амнезирующий пришелец из будущего недоуменно воззрился на приятеля.
— Поехали, говорю тебе. — горячо начал убеждать тот. — Я тебя с кузиной познакомлю.
— Да ну тебя. — вспыхнул Карл.
— Ой-ой-ой, вы глядите какой образец целомудрия, покраснел-то как. — снова расхохотался Йоган. — А кто с дочками герра Оберманна, в одном пледе на голое тело, собирался знакомиться, Отто что ли?
— Иди в пень. — пробурчал окончательно смутившийся юноша. — Если я этого не помню, значит этого не было. А я не помню!
Последнюю фразу он прорычал жутким голосом, в котором Арндт, если бы видел этот фильм, легко опознал бы Чужого из одноименной ленты.
— Ну ладно, ладно! Ты — образец порядочности и настоящий офицер. — Йоган демонстрировал белоснежную, но до жути ехидную улыбку. — Слушай, поехали. Ну?
— Да неудобно как-то…
— Неудобно целоваться с девушкой, стоя на потолке — то у тебя фуражка свалится, то у нее подол задерется. — назидательно произнес Арндт.
— Ты б хоть родителей сначала спросил. — буркнул Карл. — Может им это не понравится?
— Слушай, ты прям дикий какой-то. С какого черта им это должно не понравиться? Приехал сын на побывку, с другом… Не понимаю я тебя, честное слово.
— Ну ладно, ладно! Хватит меня уже тут опускать.
— Куда? — опешил Йоган.
— Ниже плинтуса. — охотно пояснил Геббельс.
Пару мгновений друг недоуменно смотрел на него, а потом расхохотался, да так, что едва не сполз по стенке на пол.
— Ну ты престидижитатор. — простонал он. — То нормально говоришь, то ляпнешь такое… Надо будет запомнить это выражение. Надо же: «Опущу ниже плинтуса»! Ой, не могу, я сейчас уписаюсь.
