- И что же делать? - сник Сидор.
- Выберите парнишку посмышлёнее, я ему всё объясню, и пусть он первый год просто обходит все поля со свёклой и все огороды и предупреждает крестьян, чтобы они ему не цветную свёклу отдавали, ну, или продавали. Тогда точно не отмахнутся, - предложил ван Бассен.
На том и порешили. Василий Петрович прислал тогда тринадцатилетнего Андрейку Строгова. И ведь получилось, сейчас в отдельном ларе у Сидора лежит несколько десятков корнеплодов совсем не малиновых, а два почти белые вообще. Посадим весной, должно получиться. Не зря же Пётр Дмитриевич этого голландца из такой дали заманил.
Событие двадцать четвёртое
Лёнька Пантелеев был самым младшим из шести братьев. Да, вообще, самым младшим в семье. Обе сестры и Томка, и Верка уже замуж вышли, а у Томки и ребёночек уже есть, племянник Пашка, годик уже пацанёнку. У всех старших братьев тоже уже и жёны есть и дети, у Трофима, самого старшего, уже своих трое детишек-то. Лёньке же всего четырнадцать лет и он учится в седьмом классе вершиловской школы. Жаль, что князя Пожарского нет уже целый год. На войне он. Теперь уроки географии ведёт Иоганн Кеплер и это совсем не так интересно, как уроки Петра Дмитриевича.
Сейчас Лёнька пришёл со школы, сделал домашнее задание, пока светло, и бегом в коровник. Все братья и жёны братьев и сёстры с мужьями своими сейчас там. Идёт вечерняя дойка. Коровник у них не простой. Таких ещё ни у кого нет. Когда князь Пожарский приехал в Вершилово все Пантелеевы ютились в одном домишке, можно сказать, один на другом спали. Сейчас уже, если с сёстрами считать у них девять домин, с родителями только Лёнька и живёт.
Пантелеевы не лодыри, да молодые все, вот они и начали себе коров заводить. У каждого, почитай по четыре было, да бычки ещё. И вот перед тем как на войну идти, собрал их всех Пётр Дмитриевич и предложил, построить у леса, на краю Вершилова, огромный коровник на двести коров с двускатной крышей, и чтобы коровы в нём в четыре ряда стояли, а между рядами проходы и тележки на рельсах, чтобы корма завозить и навоз с грязной соломой убирать. И называться тогда все Пантелеевы будут колхозом имени Ленина. "Колхоз" это просто сокращение от коллективного хозяйства.
- А кто же этот Ленин такой? - высунулся тогда вперёд всех Лёнька и получил затрещину от отца.
- Книгу я одну читал. Так этот Ленин учит в ней, как сделать так, чтобы все были богатые и счастливые, - усмехнулся Пётр Дмитриевич и протянул отцу Зосиме Кирилловичу стопку листов, - Это чертёж и рисунок коровника. Построить вам поможет Зотов с Крчмаром, а Коровин денег даст на покупку недостающих коров, с отдачей, конечно, как разбогатеете, деньгами, а может и телятами следующим колхозникам.
У самих Пантелеевых набралось всего тридцать девять коров да телят. Далеко до двухсот. Даже сейчас, через год, у них всего только сто восемьдесят семь получилось. Отец не захотел, абы каких набирать. Если корова три литра молока будет давать, то так не разбогатеешь, а как раз разоришься. Да и с кормами не всё просто. Это сейчас они умудрились у сахарозаводчика Сидора Полуярова заранее весь жмых свекольный выкупить, а первый год намучились. Корове-то в день почти сто кило кормов требуется. Хорошо, теперь сенокосилок немцы понастроили, да косы кузнецы понаделали, а поди серпами, да голыми руками заготовь сена на двести коров. Свекольные листья ещё на силос заложили. Нет. Даже три года назад не смогли бы они такой коровник осилить. И сейчас работают с раннего утра до ночи, так это и с сенокосилками и с тележками на рельсах.
Зато и долги почти все отдали. Дуня Фомина молоко на масло забирала, да Сирота на сыры, творог делали и продавали в Нижнем. Тот же Сирота предложил им начать делать твёрдый сыр. Дело это не простое и не дешёвое. Ведь сыр должен год на полках в сухом подвале вызревать воском облитый. Так и стоит ого-го. Первые кругляки они уже положили неделю назад. Теперь их нужно только переворачивать, да протирать сухой тряпицей. Посмотрим, что через год получится.
Эх, быстрее бы Пётр Дмитриевич возвращался с войны, да и остальные вершиловцы. Футбол сейчас совсем не тот. И бабы волнуются, живы ли мужья. Война всё-таки. Свеи, ежу понятно, против вершиловцев слабаки, но и у них есть мушкеты. Скорее бы возвращались.
Событие двадцать пятое
Князь Пётр Дмитриевич Пожарский из Москвы поехал в возке. Был один на подворье у Пожарских в Москве. Нет, не барствовал. Он решил совместить приятное с полезным. Не нравилось ему, как в Вершилово химия развивается. При всех грандиозных успехах по получению взрывчатых веществ, наукой это назвать было нельзя. Всё делалось методом научного тыка и только с его подсказки. Это была плохонькая практика, а ни как не наука. Он, конечно, как мог, рассказал практикующим химикам то, что запомнил из курса школы о химии. Но отклика в этих алхимиках не заметил. Покидая Москву, Пётр попросил доктора ван дер Бодля покопаться среди захваченных в Швеции книг и найти несколько штук, которые, по мнению самого доктора сейчас лучшие по химии.
Антуан ван дер Бодль выдал ему четыре огромных фолианта через неделю. Пётр как раз закончил все дела и хотел уже выезжать, но взглянул на книги и посмурнел. Они были на латыни. Пётр нарочно не учил этот мёртвый язык, пусть учёные учат русский, и он станет и языком науки и языком межнационального общения. На английском пусть они там у себя на островах в пабах общаются, а в любом университете мира студентов будут учить на русском.
Пришлось идти к царю батюшке и просить толмачёнка, что больше всех в латыни преуспел. Через час, они как раз с Михаилом Фёдоровичем в очередной раз поговорили о поведении императора на мирных переговорах, привели худенького мальчика лет двенадцати.
- Знаешь ли ты латынь? - спросил отрока Пётр.
- Разумею малость, - как-то печально улыбнулся парнишка.
Пётр ему книгу протянул:
- Прочти название и переведи.
- Френсис Бекон. Новый органон, - мальчик прочитал с остановкой на последнем слове.
- Что такое "органон"? - принял участие в беседе и Михаил.
- Прости, Великий Государь, то мне неведомо. Может быть, это имя греческое, - бухнулся мальчик на колени.
- Как звать-то тебя? - поднял за шкирку пацана Пётр.
- Полиевкт.
- Разреши, царь батюшка, забрать мне этого Полиевкта с собой в Вершилово.
- А как назад он доберётся? - задал неожиданный вопрос Государь.
Пётр об этом и не думал. Ну, пошлёт его с купцами. Только царь как-то неправильно отреагировал на просьбу. Жадничает?
- Да никак не буду отправлять. Я его в Вершилово усыновлю и в школу отдам нашу учиться. И толмач всегда под рукой будет, а то надоело каждый раз господ учёных дёргать, и парню хорошо, княжичем будет.
- В уме ли ты Петруша? - отпрянул Михаил.
- А что плохого. Парень умный, не спесивый. Будет на Руси на одного грамотного человека больше и будет на Руси на одного Пожарского больше. Это же замечательно. Будет со мною днём ходить с профессорами общаться, а по вечерам в школе для взрослых учиться. Извини, Великий Государь, но по-разному в приютах твоих и в вершиловских школах учат. Он вот пять классов закончил, а в Вершилово только в третий пойдёт, да и то догонять придётся одноклассников, - Пётр решил, что и правда так сделает, парнишка даже похож на Ванятку, такие же русые волосы и голубые глаза, да и ростом взял. На самом деле пусть на одного Пожарского больше будет.
- Что ж, благое это дело и Господу угодное. Сироту пригреть - хорошее дело. И Пожарские нам нужны. А вот про школы хорошо, что ты мне напомнил. Что сделать нужно, чтобы так же хорошо учили и в приютах и иных местах? - царь даже троекратно перекрестил обоих.
- Всё уже продумал я Михаил Фёдорович, - посерьёзнел Пётр, - вот через год появятся первые выпускники наших школ, их и будем отправлять в разные города, учить детей. И в Уральские города пошлём и на Волгу и в Смоленские вотчины и в Москву в приюты, конечно. И так каждый год. Всё больше будет у нас выпускников и всё больше настоящих грамотных людей на Руси. Они и будут учить следующих, а те снова следующих через семь лет. Смотришь, через полста лет вся Русь грамотная станет и настолько вшивую Европу превзойдёт, что уже им толмачи нужны будут.
