Ознакомительная версия.
– Кто-нибудь кроме меня пострадал?
– Ты у меня один такой умный! – ехидно ответила Маша. – Это же надо, додуматься отстегнуться до объявления отбоя! Стукнулся ты удачно – неглубокая ссадина и сотрясение мозга. По счастью, ссадина уже подсохла, но смотреть на тебя страшно – вся голова в кровище!
– Ерунда! – уверенно сказал я. – Не впервой! А что с кораблем?
– Пока неизвестно, – ответила Мария, – ребята сейчас осматриваются в отсеках. Обшивка вроде цела. Но, похоже, что у нас вырубились основные движки, но вроде посадочные работают. Крейсер снижается.
Прошуршала дверь лифта, и в салон стремительно ворвался Влад. Стремительно приблизившись к нам, он наклонился, пару секунд внимательно вглядывался, определяя мое состояние. Осмотр его удовлетворил, Влад хмыкнул и разогнулся.
– Вижу, чувствуешь ты себя хреново! – негромко бросил Косарев.
– Ага, – кряхтя ответил, пытаясь встать. Влад и Мария помогли мне, и я наконец принял вертикальное положение. – Ничего, еще пара минут, и регенерирую. Буду как огурец, весь в зеленых пупырышках!
– Ты видишь здесь Соколова? – внезапно спросил Влад.
– Нет! – я осторожно помотал больной головой.
– Это потому, что он в трюме, – продолжил Косарев. – Там проверяют внешнюю обшивку, и Максим принимает в этом активное участие. И вот что интересно – он в отличие от тебя в прекрасном состоянии! Да, слабость, да, головокружение, но на теле только следы запекшейся крови! Ран уже нет! Хотя датчики его «Юшмана» до сих пор показывают переломы ребер и берцовой кости. И, кстати, у меня синяк на локте рассосался! Это тебе ничего не напоминает?
– Ну, так мы же в другой реальности! – ответил я, недоумевая по поводу Владова вопроса. Чего он так удивляется? Дело обычное. И тут до меня доперло! Неужели мы тоже угодили в пробой? А если все зажило на бета-мирянах, а мне по-прежнему хреново? Значит, мы угодили в базовый мир!
– Елы-палы! – только и сказал я.
– Сообразил? – усмехнулся Влад. – То-то! Антоха сказал, что перед самым тараном видел на экранах вспышку белого света.
В этот момент зажглось основное освещение. Через несколько секунд двери лифта впустили в салон каперанга Крюкова.
– Как дела? – устало спросил командир корабля. – Живой?
– Почти! – вместо меня ответила Маша. – Что снаружи?
– Снаружи хорошо, солнце встает… – глядя куда-то мимо нас, сказал Крюков. – А у нас в корме торчит какая-то хрень, смахивающая на истребитель.
– Точно истребитель? – подняла глаза Маша.
– Ну, по крайней мере, на ракету это вообще не похоже! – ответил Антон, постепенно приходя в себя. – Там нечто напоминающее кокпит, в котором кто-то сидит. Или что-то.
– В смысле – что-то? – удивился Косарев.
– Судя по тому, как эти черти маневрировали, – там не люди! – усмехнулся Крюков.
– А кто?! – в один голос просили мы с Машей.
– Хер в пальто! – ответил Антон. – Черт лысый! И пока он торчит в нашей корме – я не могу запустить два из трех маршевых двигателей. А на одном мы далеко не улетим.
– А убрать его никак? – осторожно спросил Косарев. – Я так понял, что он в перегородке между двумя движками застрял – она там тонкая.
– Я только что оттуда, – с тоской в голосе ответил капитан. – Истребитель реально проломил перегородку! И его носовую часть зажало между кабелями питания. Ребята сейчас пытаются освободить нос, не повредив проводники.
– Антон, а что вообще произошло? – робко спросил я. Отвлекаю ведь человека от важных дум.
– Островок этот поганый вовсе и не островок оказался! – с досадой сказал Крюков. – Едва мы к нему подлетели – он исчез!
– Как?
– Хрен его знает! – махнул рукой Антон. – Вот только что был – бах, и нет его!
– Голограмма?
– Ага, а из этой голограммы в нас полсотни ракет прилетело! – невесело усмехнулся каперанг. – А потом истребители навалились! В общем – думайте пока, что это может быть – вы ведь у нас главные специалисты по чертовщине. А я пойду в рубку, проверю своих перед посадкой.
Капитан быстро удалился. Косарев проводил его взглядом и вздохнул. Потом Влад повернулся ко мне.
– Пойдем, раненый, я тебя в лазарет провожу! Отвык в последнее время первую помощь оказывать, все у всех само собой заживает… – Косарев подставил мне плечо. – Маша, помогай!
Мы медленно прошли в медотсек. Влад помог мне снять «Юшман» и уложил на койку.
– Машенька, дальше сама справишься?
– Конечно, Влад, иди, командуй, – ответила Мария, критически осматривая мою бедную больную голову.
Косарев резво ускакал. Смыв кровь, подруга принялась обрабатывать ссадину перекисью водорода. Я, шипя от боли, робко попросил:
– А нельзя ли мне антишокового принять? Армянского? Грамм сто пятьдесят?
– Угу! Щас! – издевательски ответила добрая девушка, – ранение еще не повод для выпивки!
– А что тогда повод? – притворно удивился я. – Героическая смерть?
– Не каркай! У него сотрясение мозга, а он коньячку захотел! Ладно, болезный, виски пойдет? – Маша достала из набедренного кармана комбинезона крохотную «дамскую» фляжку, размером чуть больше пудреницы. Я торопливо, пока она не передумала, сделал большой глоток. – Хватит, в больших количествах это не лекарство, а яд! – Машка решительно отобрала у меня фляжку и тут же допила содержимое. Да там и было-то всего на два глотка. – Ложись давай, тебе покой необходим! Отвык, небось, от постельного режима?
– Словосочетание «постельный режим» вызывает у меня совсем другие ассоциации, – объявил я, осторожно укладывая голову на подушку.
– Так-так, – ответила Мария, убирая мою руку со своего бедра. – Мне почему-то кажется, что тебе уже полегчало, раз в твоей больной голове появились такие мысли! Предупреждаю: будешь дергаться – ремнями к койке привяжу!
– Хорошо, хорошо! Уже никто никуда не ползет! – вяло ответил я, закрывая глаза. Кураж прошел, адреналин в крови под воздействием алкоголя распался на безвредные фракции. Постепенно наваливалась усталость. Забыв про предстоящую посадку, я незаметно задремал.
Проснулся от гула голосов. Проведать меня пришли Гарик, Мишка, Влад, Олег и Максим. Маша мужественно попыталась выгнать друзей из медотсека, и ей это почти удалось.
– Хватит орать, – бодро сказал я, – ни тебе пожить, ни тебе помереть спокойно не дадут!
– Ну, ты как? В общем и целом? – спросил Горыныч. Я некоторое время полежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим ощущениям. Нигде ничего не болело, но когда я попытался сесть, голова закружилась, и я снова рухнул на постель.
– Понятно! – вздохнул Гарик. – У тебя и видок не очень! Для съемок плаката, рекламирующего здоровый образ жизни, ты явно не годишься!
Ознакомительная версия.
