Она еще несколько минут посмотрела, потом выбралась из толпы и пошла куда собиралась. Возбужденные возгласы за спиной становились тише, впереди низкое солнце отражалось от северной оконечности Скрытого Острова, слепя глаза. Сам остров смотрелся темным силуэтом на сверкающей глади. А путь Равны вел к северо-западному склону Холма Звездолета.
К единственному в своем роде месту.
Кладбище для Детей и Стальных Когтей. После возвращения она была здесь только раз – на похоронах Эдви Верринга и Норасндотов. В одиночку она после того дождливого и предательского вечера с Невилом сюда не приходила. Пожалуй, та встреча должна была меня излечить от пристрастия к этому кладбищу. На самом деле важный урок был другой: встретив здесь кого бы то ни было, надо очень серьезно задуматься над таким совпадением.
И если честно, сейчас она пришла не из-за отчаяния. Все обстояло хорошо. В грядущую зиму Холодная Лаборатория Тщательника изготовит первые микропроцессоры. Когда они попадут в поточное производство Магната, начнется триумфальное шествие техники и до некоторого подобия цивилизации будет рукой подать.
И даже у Джефри дела обстояли неплохо. Они с Амди и восстановленный Шелковинт работали над строительством дорог для перевозки грузов. И Резчица, и Свежеватель были уверены, что Джеф не работает на Невила. Все больше и больше было похоже, что он на стороне Домена.
Равна шла между рядами надгробий, утопающих в поле губчатого мха. У памятника она заметила несколько новых камней, помимо тех, что лежали над Эдви и Норасндотами. Цветы лежали на могилах Белль Орнрикак и Помойки Пели. Дети – по крайней мере некоторые из тех, что остались в Домене, возвращались к древним формам поминовения. И обсуждали это между собой.
Сегодня – в этот вечер – только одного человека ей хотелось вспомнить. Камень Фама, большой валун неправильной формы, лежал на дальнем конце поля. И можно было посидеть на Северной Стороне, прислонившись спиной к нагретому камню.
Она обошла камень – и ее встретили восемь голов стаи, глядящей прямо на нее.
– А, здравствуй, Амди.
– Привет, Равна! Какое совпадение!
Стая заняла почти все плоские места на Северной Стороне камня. Амди снова набрал прежний вес и носил на двух головах щегольские наглазные повязки. Ее появление не было для него неожиданным. Наверняка он еще за сорок метров услышал ее приближение.
Амди сдвинулся, освобождая ровное место, как раз достаточное для человека. Когда Равна села, он спросил:
– Пришла поговорить с Фамом?
Иронии в голосе не было.
Равна кивнула.
Собиралась.
Она посмотрела на ближайшую голову Амди. Он уже подвинулся к ней, прижался, устраиваясь поудобнее.
– А ты что тут делаешь, Амди?
– А я сюда сейчас часто прихожу. Знаешь, так… посидеть и подумать.
Амди полюбил одиночество и созерцание?
Мог ли он настолько измениться?
Он положил одну голову ей на колени и посмотрел на нее.
– Нет, правда. Ну, впрочем, сегодня причина другая. Я тут кое-кого жду.
Она потрепала рукой плюшевую шерсть:
– Я настолько предсказуема?
Значит, не совпадение.
Амди пожал плечами:
– Ты – та, кто стоит того, чтобы к ней подстраиваться.
– Так зачем ты меня ждал?
– Ну, – сказал он с некоторой хитрецой в голосе, – я же не сказал, что ждал именно тебя.
Но отрицать этого он тоже не стал.
Они какое-то время посидели, греясь на солнышке, глядя, как сверкает оно на волнах проливов. Здесь был мир, хотя он ощущался не совсем обычным, когда Амди был сверху, снизу и по бокам.
Амди потянулся к ней другой головой. Погладив ее, Равна почувствовала под шерстью глубокий шрам, от горла почти до переднего края мембраны. Тоже, значит, работа Хранителя.
– Ничего страшного, – сказал Амди. – Все зажило, лучше нового.
– Это хорошо.
Но не два глаза. Это так легко не вылечишь, как другие его раны или сломанные лицевые кости Равны.
На море не было ни суденышка, земля дальше к северу терялась в солнечном свете. Как будто Равна и Амди – единственный человек и единственная стая в мире.
Не совсем так. С юга выплыл планер, поймал отличный воздушный поток и поднялся в самое небо, огибая Холм Звездолета. Поворачивая обратно, он будто недвижно застыл в небе.
Амди показал мордой в ту сторону:
– Кстати, еще одна причина, по которой нам нужны радиоплащи. Одиночный элемент стаи куда меньше человека и может отлично летать, оставив прочих на земле – или на других планерах!
Выведенная из созерцательного настроения, Равна улыбнулась стае:
– Я помню свое обещание, Амди. Ты получишь свои радиоплащи. Тщательник работает сейчас над вторым комплектом, но ты же знаешь, какие там проблемы. Хранитель очень жестокие вещи делал, создавая стаю, способную носить эти плащи.
– А вот Свежеватель их прямо так надевал, – возразил Амди. Это было одиннадцать лет назад, в Битве на Холме Звездолета. С самых своих щенячьих лет, когда Равна еще его не знала, Амди с ума сходил по радиоплащам. Она помнила его бесконечное нытье, чтобы ему разрешили их надеть. Сейчас он стал спокойнее. – Мы научимся. Ты только подожди, Равна, радиоплащи сделают нас, стаи, подобным богам!
– Хм…
Проблема у Амди была в том, что опыт общения с настоящими богами был у него ограничен.
А он продолжал бурчать:
– И если мы этого не сделаем, то сделает Магнат. Ты же знаешь, что Радист у него ближайший советник? После Джоанны.
– Слушай, но Джоанна на нашей стороне.
– Советник, друг, называй как хочешь. Я веду к тому, что из стай его ближайший советник – Радист. А он по поводу плащей еще больший энтузиаст, чем я. Он считает, что хорошим псарничеством можно вывести десятку – если не дюжину, – которая будет иметь когерентный интеллект.
Двенадцать. Как Стая Стай на логотипе Магната.
– Здесь, в Медленной Зоне, есть иные ограничения на разум. Поднять интеллект до уровня намного более высокого, чем у самых выдающихся гениев человечества, можно только в Переходе.
– Ну ладно, пусть так. Но способ, которым радиостаи смогут использовать свои умы, – это потрясающе. Вот Радист уже здорово умен. И снова восьмерной. Знаешь, что он нашел Уту замену?
Вопрос был задан застенчиво, почти смущенно, со взглядами в сторону.
– Ритл? – спросила Равна. – Смогла надеть плащ Ута?
Амди кивнул, неуверенно улыбаясь.
– Ну, это хорошо! Я помню, Амди, она тебе создавала проблемы. Но она была в отчаянии и не желала тебе вреда.
– Ничего себе – не желала вреда! Она меня пыталась разбить на части, я был в ужасе. Но – да, она была в отчаянном положении. Часть моей личности по ней скучает, но в целом стало куда легче, когда она ушла. Она, знаешь, оказалась ключевым элементом Радиста; от нее он стал умнее и мыслит куда отчетливее. Я с ним общаюсь, когда он сюда достает. Теперь, когда Ритл не рвется найти партнеров… отличный парень получился этот Радист. История его и Ритл могла бы лечь в основу любовного романа… если бы я писал любовные романы, чего я, естественно, не делаю.
