Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью

Со стороны моря донесся мощный даже на расстоянии взрыв. И тут же, словно это было сигналом, по всему саду загремели выстрелы. Целились по окнам дома.

Рядом с Шульгиным, отбивая пластами толстую морщинистую кору, ударило в дерево сразу несколько пуль. Присев на корточки, он тоже выстрелил трижды, каждый раз на два пальца правее вспышек, и, вопреки тому, чего от него ждали нападавшие, рванулся не назад, к дверям дома, а навстречу неприятелю, в темноту сада.

Распластавшись горизонтально, перелетел через балюстраду, упал на четвереньки, с быстротой краба боком отбежал в буйную поросль кустов.

Тут и я из проема двери прикрыл его короткими очередями.

Тактический перевес перешел теперь на сторону Шульгина. Только патронов в его «беретте» вряд ли оставалось больше пятнадцати.

А нападение осуществлялось крупными силами. По вспышкам направленных в сторону дома выстрелов насчитали семь человек. Восьмой валялся на веранде. Наверное, были и еще, с другой стороны сада и на улице.

Я продолжал бить короткими очередями из проема двери, а Алексей перебежал в конец коридора и открыл фланговый огонь. Вот в чем просчитались организаторы налета: они ожидали, даже в случае утраты внезапности, что им ответят максимум три пистолета, и сейчас были в растерянности, приняв выстрелы «АКСУ» за пулеметные. Звук почти как у «Льюиса». А это совсем другое дело — атаковать через открытый двор под огнем двух ручных пулеметов. Через минуту к двум нашим автоматам присоединились еще два. Проснулись и вступили в бой Ирина и Сильвия, имевшие спецподготовку не хуже, чем у «зеленых беретов».

Привстав на колени, Шульгин, как на траншейном стенде, начал посылать пулю за пулей в заранее отмеченные по отблескам дульного пламени цели.

— Сашка, ложись! — перекрывая грохот перестрелки, прокричал Берестин.

Разрывая тьму оранжевым огнем, одна за другой полыхнули три гранаты. Раздался отчаянный вопль смертельно раненного человека. Еще через несколько минут бой прекратился. В «тревожных чемоданах» у нас нашлись сильные аккумуляторные фонари, вроде тех, которыми пользуются путевые обходчики.

Пока мы осматривали поле боя и стаскивали на веранду трупы нападавших, Ирина с Сильвией, не замечая, что выскочили из постелей в ничего не скрывающих прозрачных ночных рубашках, хлопотали вокруг Левашова. Наташа, сама вся в крови от многочисленных, но мелких порезов — ее осыпало осколками оконного стекла, — успокаивала рыдающую и рвущуюся из ее объятий Ларису.

Длинный морской кортик вошел Олегу в спину по рукоятку, к счастью — на два пальца ниже, чем требовалось для мгновенной смерти, и браслет-гомеостат показывал, что он еще жив, а значит, к утру будет в полном порядке. Попади убийца чуть-чуть точнее, и спасти Олега уже не удалось бы.

— Неужели все напрочь мертвые? — спросил Берестин, осматривая тела. — Слишком ты, Саша, метко стреляешь!..

— Ты бы сам поменьше гранатами швырялся. Наташку вон посекло… Вот этот, кажется, еще дышит, — показал Шульгин на кудрявого, пронзительно-рыжего парня в черной толстовке, с развороченным осколками животом.

— Тогда давай быстрее, оживи его чуток, порасспрашиваем…

Через полчаса к дому на «Додже» примчалась высланная Воронцовым группа поддержки из шести офицеров в касках-сферах и бронежилетах. Еще через пятнадцать минут — конный взвод врангелевского личного конвоя.

Прочесывание местности ничего, разумеется, не дало. Пленный, придя в сознание, показал, что в налете участвовало двенадцать человек, друг с другом якобы малознакомых. Половина — бывшие матросы-анархисты, другая — из разгромленного Слащевым отряда бандитствующего «капитана» Орлова. Руководил всем человек лет сорока, по виду грек или обрусевший татарин. Звали его Иван Степанович, но имя, конечно, вымышленное. Сам «язык», задыхаясь и всхлипывая, говорил, что пошел на акцию не из идейных соображений, а за большие деньги. Причины налета не знает, ему сказали, что «надо кое-кого пощупать на предмет золотишка и камушков». В подобных делах он участвовал и раньше, когда грабили особняки и дачи московских и питерских богатеев…

Убедившись, что по горячим следам выяснить ничего не удастся, пленного, перевязав, мы отдали в контрразведку для дальнейшей разработки.

Как мы потом уже решили с Сильвией, расчет противника был не так уж глуп. Представить — был бы вместо «Валгаллы» обычный пароход. От одной всего торпеды, тем более двух, он затонул бы почти мгновенно. Миноносец вполне мог после выстрелов незамеченным проскользнуть в море. А одновременно в доме перебили бы нас. И все!

Нет, проявили мы себя тогда очень даже неплохо. Причем в пределах своих «естественных» способностей, без помощи «потусторонних» сил или технических средств. Ну, гомеостат, так это ж не более чем походная аптечка.

Хочется верить, что сейчас здесь — в Новой Зеландии — подобное повторится вряд ли. Был бы наш 2003 год, вполне можно вообразить десант заграничных рейнджеров, или российского спецназа, а в двадцать пятом году — вряд ли. Исключая наших корниловцев, других бойцов, способных взять штурмом базу на краю земли, в мире наверняка нет. Хоть британские «Рипалс» с «Ринауном» будут десант поддерживать.

Да что мне всякие глупости приходят в голову? Тут судьба Галактики с окрестностями под большим вопросом, а я о войсковой операции ротного масштаба размышляю!

К главной ходовой рубке парохода, как заведено, примыкает служебная каюта командира. В сложных навигационных или политических условиях он, бывает, сутками не выходит за пределы этого треугольника: рубка — мостик — каюта. Потому что только капитан, по определению, первый, после Бога, знает все, понимает все и способен принять единственно верное решение. И ведь чаще всего его находит и принимает. Иначе бы давно мореплавание на нашей мокрой планете кончилось само собой.

В тесной, прямо-таки спартанской каютке Воронцова не намного комфортабельнее, чем на его пресловутом тральщике, о котором он так любит вспоминать в минуты сентиментальные, имелся монитор и пульт связи с главным компьютером, а также и прибор для приготовления кофе-эспрессо. Что еще нужно?

Я сел на жесткий вертящийся стул, не спеша выкурил половину хорошей сигары, и тут опять пришло мне в голову нечто неожиданное. Пока в виде гипотезы, не претендующей на истинность, но достойной того, чтобы иметь ее в виду. В случае чего.

С чего вся эта история началась? С того, что Сашка у себя в двадцать пятом году обнаружил явные признаки «времятрясения», возмущения «мировых линий», вибрации суперструн. Назвать это можно как угодно, все равно абстракции слишком высоки, чтобы адекватно переложить их на бытовой язык. Еще не шторм, но усиление зыби, которая часто является предвестником приближающегося шторма или урагана.