'Ага, и так два раза…А ну, лярвы, сознавайтесь, кто её, покойницу то есть, расписал, как пасхальное яичко?'
Лярвы стойко молчали.
'Ах вы, твари…да я вас сейчас…Никоненко, плетей!! Всех запорю!! '
Б/с- с/к Измайлова шагнула вперёд:'Зачем всех? Я коллег никогда не подводила. Не к лицу это питерской курсистке. Мой грех. Молчи, Ленка. Сказала- молчи. Тебе- нельзя, у тебя сердце слабое, не выдержишь…'
Касатоненко схватил Измайлову волосатой пятернёй за бледное, почти прозрачное лицо:'А-а-а…сама созналась! У меня никто не забалует!Никоненко, привязывай её к люку…'
Дюжий конвоец поднял деревянный решетчатый люк, прикрывавший трап в твиндек, поставил его стоймя к грузовой стреле…потом специально припасёнными сыромятными ремнями начал привязывать тонкие девичьи руки к перекладинам…
Измайлова повернула голову с растрёпанной белокурой косой к онемевшей подруге и лихо подмигнула:'Эй, этапный! А где твоя сбруя?'
Касатоненко, недоумённо:'Какая…сбруя?'
'Ну как же…сапоги кожаные выше колен, трусы - тоже кожаные, с заклёпками…у тебя же ведь так просто не стоит? Обязательно надо женщину отхлестать, да? Садистик ты наш…'
Лена, восхищённо:'Ой, божечки, Кэт, какая ты умная…'
Касатоненко (у которого действительно были кое-какие проблемы с потенцией) подскочил к Екатерине, и со словами:'Ах ты…'- собрался было отвесить ей крепкую пощёчину…но вдруг его запястье сжало, точно оно угодило в стальной капкан:'Уважаемый, Вам в детстве не говорили, что бить девочек- это плохо? Очень, очень плохо…'
И перед разъярённым Касатоненко возникло закопчённое, со следами сажи на лбу- лицо старшего кочегара Петровского…
…'И я требую, господин капитан…немедленно…в первом же порту…немедленно!! И в полицию его! Это бунт, бунт! Он хотел меня- меня, прапорщика МВД- ударить!!'
'Ну, если бы захотел, то обязательно бы ударил…держать в себе такие желания наши 'вельзевулы' просто не способны…Списать в первом порту? Извольте. А вахту кто стоять будет? У котлов?'
'Можно нанять…'
'Кого? Арабов? Или негров? Так не выживают у нас негры в кочегарке- плавали, знаем…А у нас впереди - Красное море, ежели Вы географию подзабыли…или не знали никогда…'
'Да по мне- хоть Белое!'
'Да, господин прапорщик, в Белом море сейчас хорошо…дожди…туманы…поздняя осень…скоро лёд у Архангельска встанет…мечта-с. А только в Красном море- в прошлый рейс- мы кочегара хоронили, как раз из второй - где Петровский…
Нет, голубчик. Придём во Владивосток- тогда пожалуйста, воля Ваша. А пока- он останется на своём месте, а Вы- на своём… в твиндек- я не суюсь. А здесь- на борту- Я хозяин. Всё ясно? Тогда я Вас больше не задерживаю…'
И Павел Карлович Тундерман Первый, поднявшись в кресле, холодно раскланялся…не любил он жандармов…и полицию не жаловал…
… Бледный от ярости Касатоненко ворвался в твиндек, как лев на римскую арену с распятыми христианами…
'Убью! Располосую, твари!! Никоненко, кнут!!'
Из-за решётчатой дверцы послышался лязг кандалов, а потом ледяной голос учтиво произнёс:'Слушайте, Вы! Животное! Это я к Вам, прапорщик обращаюсь! А ну, ВСТАТЬ как положено. '
Касатоненко испуганно дёрнулся, а потом с облегчением выдохнул:'А-а-а…это ты…поп…а ну заткни хлебало, пока сам не огрёб…'
Брат Антоний, ещё более вежливо:'Это у тебя, прапор, гнилой ебальник, прости меня, Господи, а у меня- рот, я им Святое Причастие принимаю…А огребать- мне не привыкать стать, я Государя Михаила Грозного не боялся, а уж тебя, вошь… '
Касатоненко схватил свою 'селёдку' и с размаху ударил ножнами по пальцам брата Антония, сжимавших прутья клетки…Из-под ногтей брызнули капельки крови. Однако брат Антоний даже не дрогнул лицом…Только чуть - одной щекой - презрительно ухмыльнулся…
'Слышишь, ты- конвойная крыса? Ежели уж решил кого-нибудь запороть сегодня- так начни с меня…что, слабо? Духу твоего вонючего не хватит?'
Касатоненко хищно оскалился:'Что, поп, не терпится? Никоненко, привязывай его'
Дюжий унтер разорвал остатки подрясника, обнажив покрытую синяками спину Антония…
Потом Никоненко поставил на бочку рядом с решёткой люка обтянутый кожей ящичек, расстегнул фигурные медные замочки на нём…
Внутри - оказался ещё один ящичек, красного бархата…А в нём- в должного размера углублении покоилась кожаная, потемневшая от долгого пользования рукоятка и сложенный в несколько раз витой хвост…
Это был КНУТ… Которым палач мог с одного раза пересечь хребет казнимого 'торговой казнью'…или сделать тоже самое - но последним ударом, нанося все предыдущие только для одного лишь мучительства…
Пока двое конвойных привязывали Антония- палач извлёк орудие казни и предварительно его опробовал…это не было жестом устрашения- а просто подготовкой к экзекуции…Кожаный хвост мелькнул в воздухе, с сухим, отчётливым щелчком…Наблюдавшие за казнью арестантки с ужасом увидели, что на конце хвоста- был завязан стальной крючок…
Потом унтер развернулся к Антонию боком- широко расставил ноги, отвёл кнут назад в опущенной вытянутой руке…Резко выбросил руку вперёд, сильным и плавным движением…кожаный хвост просвистел меньше чем в футе от решётки, за которой, обнявшись, испуганно сжались Лена и Кэт…
На худой спине Антония мгновенно появилась горизонтальная багровая полоса, и капли крови забрызгали пол и подволок…
'Один'- радостно произнёс Касатоненко…
Кнут снова свистнул…плеть рвала кожу и мясо на узкой мускулистой спине (вертикально…горизонтально…снова вертикально- рисуя безукоризненные квадраты), но Антоний ни разу даже не вскрикнул…
Он только рефлекторно сужал зрачки после каждого удара, ни на миг не отводя от Касатоненко горящих неприкрытой ненавистью глаз. После десятого удара он потерял сознание…
Ведро забортной солёной воды привело его в чувство…Антоний было чуть всхлипнул, но, придя в себя, быстро оправился, и самым светским голосом предложил:'Ну что, господа? Продолжим?'
После пятидесятого удара он снова впал в беспамятство…
…Когда добрый Карл Иванович смазывал ему спину, и сердито ворчал- зачем, мол, это донкиШотство… брат Антоний, до крови закусывая губу, чтобы не стонать, глухо ответил:'Заслужил-с…у меня личного состава четыре человека погибло, и восемнадцать легкораненых…а они ведь мне верили…Эх, эх…если бы не обет…'
'Да что Вы, голубчик- наша воинствующая католическая церковь этот вопрос уже давным-давно решила! Например, была на заре рыцарства такая штучка, моргенштерн- вроде русского кистеня…крови не проливает ну абсолютно! А у русских - есть киянка, ослоп, дубина боевая комлеватая…'
