Между тем, мы вышли на улицу. Перед крыльцом стояло две легковушки. Майор сел в переднюю. Меня, вместе с обоими солдатами, усадили во вторую. Краем глаза я заметил Хасана, он провожал нашу процессию удивленным взором. Так, его не взяли, значит про наши с ним фокусы, не знают. Уже хорошо! Машины вырулили со двора, и к нам спереди и сзади пристроилось еще и по мотоциклу. Неслабо! Вот это эскорт! Покойный генерал — и тот с одним ехал. Что же за птица этот майор?
Подъехали к дому. Солдат открыл мне дверь и вместе с ними обоими я поднялся по лестнице. Входная дверь ко мне в квартиру была открыта…
Солдат подтолкнул меня в спину, и мы вместе вошли ко мне домой.
Там уже были гости. Еще два солдата и некто в штатском расположились за моим столом и просматривали содержимое чемодана, который раньше лежал под кроватью. Мое появление не вызвало у них никаких эмоций, они спокойно продолжали заниматься своим делом. Только штатский, окинув меня взглядом, кивнул моему сопровождающему.
— Нам туда — показал я рукой. — Костюм в шкафу. Пальто — вон, на вешалке.
— Одевайтесь — солдат говорил на хорошем русском языке. — Не стесняйтесь, женщин тут нет.
Ну, нет, так нет. Не торопясь (а куда мне было спешить?) я переоделся. Взял из шкафа новые ботинки, одел пальто.
— Могу я взять что-нибудь из вещей?
— Например?
— Бритву, помазок. Я же не знаю, как надолго мы едем, не хотелось бы отсвечивать небритой мордой.
Солдат переглянулся со штатским и тот, еле заметно помотал головой.
— Укажите, что вам нужно, и мы это привезем.
— Вон бритва и помазок в коробке. Мыло на умывальнике в кухне. Я бы хотел взять еще и запасную рубашку.
— Отложите ее, и мы все захватим с собой.
— Вот эту.
— Хорошо. Это все?
— Да, все.
— Тогда, пойдемте.
Мы вышли во двор. Майор стоял у головной машины и курил.
— Вы готовы?
— Да, готов. Как долго нам ехать?
— Прилично. Поспать успеете.
— Генрих — это уже к сопровождающему. — Долго там еще?
— Нет, господин майор, уже заканчивают.
— Поторопите их, нам еще ехать.
— Слушаюсь, господин майор!
Через пять минут мои 'гости' спустились во двор. Штатский подошел к майору и минут десять что-то ему рассказывал. Передал какой-то пакет. Наконец, майор кивнул головой и их беседа закончилась. 'Гости' направились к подворотне, а майор кивнул мне на автомобиль.
— Садитесь, пора ехать.
— Квартиру бы закрыть, господин майор…
— Не волнуйтесь, ничего не пропадет. Садитесь!
Пожав плечами, я полез в машину.
Пропетляв по городу, наша кавалькада выехала на шоссе и машины прибавили скорость. Ехали мы действительно долго, я успел задремать и проспал, наверное, не меньше часа. Видимо, отъехали мы прилично, ибо пейзаж за окном был мне явно незнаком. Пару раз нас останавливали посты, из передней машины им что-то показывали и к нам они даже и не подходили.
Но, вот уже, похоже и цель поездки.
Машины остановились перед глухими воротами. Справа и слева от ворот тянулся в лес высокий забор. Скрипнув, ворота распахнулись. Надо же — шлюз. Машины въехали в него и ворота закрылись за нашей спиной. Ни одной живой души я не видел. Открыв дверь, солдат вышел из машины и кивком головы предложил мне сделать то же самое. Из неприметной двери сбоку вышло четверо солдат. Быстро и деловито они осмотрели наши автомашины. Еще двое также молча, проверили документы у всех, кроме меня. Такое впечатление, что меня они вообще не видели. Закончив проверку, солдаты скрылись за дверью, и внутренние ворота распахнулись перед нами. За воротами опять был лес и узкая дорога между деревьями. Метров через 200 мы выехали на просторную площадку, где уже стояло несколько автомашин. Все, конец пути. Водитель заглушил двигатель, и мы все вышли на улицу.
— Туда — солдат указал рукой не двухэтажное здание в конце площадки.
Мы все вместе (майор шел впереди) подошли к зданию. Автоматчик на входе. Проверив документы у майора, щелкнул каблуками и вытянулся. Майор, два солдата и я поднялись по лестнице на второй этаж и, пройдя по коридору метров 20, остановились у обитой кожей двери. Майор поправил фуражку и постучал в дверь.
— Херайн! (войдите) — майор открыл дверь.
— Господин полковник! Разрешите доложить — господин Манзырев, по вашему приказанию, доставлен.
— Пусть зайдет. Вы свободны, господин майор.
Я вошел. Дверь за моей спиной тихонько щелкнула, и сопровождающие остались в коридоре. Большой, метров 50 кабинет, хорошая кожаная мебель. Радиоприемник в углу на низком столике. Хозяин кабинета стоял ко мне спиной около окна и курил в форточку.
— Садись… дядя Саша, — сказал он, не оборачиваясь. — Поговорим?
Он повернулся к столу и загасил сигарету в пепельнице.
— Здравствуй… Барин. Или тебя уже как-то иначе ТУТ называть надо?
— Нету больше Барина, дядя Саша. Нету. Кончился весь, еще там во дворе.
— Так кто же ты теперь? И, что это вообще тут за шарашка?
— Полковник Генрих Ланге. Военная разведка — абвер. Слышал?
— Да, откуда ж. Полковник… Эк, залез то! Не страшно?
— Не залез, дядя Саша. Вернулся. Домой.
— Так, подожди… Ты немец, значит?
— Чистокровный. Всегда им был и им же и помру.
— Во, значит как… А что же ты тогда на зоне-то делал? Туда-то ты как попал?
— Разные бывают случаи, дядя Саша, разные. Иногда и чужое на себя брать приходиться, чтобы живым остаться.
— Не понимаю — я помотал головой. — Не слыхал я раньше про такие штуки.
— И я, дядя Саша, много про что не слыхал. Однако вот, пришлось научиться.
— Ты и по-русски, как я говоришь, а выходит — немец.
— Не нравиться?
— Непонятно. Странно как-то и непривычно.
— Тут каждый второй так говорит. Майор вон, так тот, вообще в школе учителем работал.
— В школе?
— Ну, да. В Белостоке. В обычной средней школе, детей до войны учил.
— А потом, значит, к вам пришел.
— Не пришел. Вернулся.
— Как ты?
— Как я. Только не так кроваво это у него вышло.
— Да, уж — я скрипнул зубами. — Если б не эта…. Если б не Иголка…Попадись он мне…
— Не только тебе, дядя Саша, не только тебе. Он бы здесь у меня пол насквозь бы прогрыз, аж до подвала, веришь?
— Верю. Злой ты, как я погляжу.
— Не злой я, дядя Саша. Справедливый. А что, у нас по справедливости за предательство полагается?
— Пику в бок — и в аут.
— Хм-м… Ну, так тоже можно. Хотя и другие способы есть. Пить будешь?
— Буду, конечно. У тебя тут, поди, не самогоном поят?
— Обижаешь… В таких хоромах — да самогон?
