Сергей Павлович и Евгения Викторовна застыли как каменные. Доля секунды на сработку ментальных переключателей. По лицам ментатов прошла судорога, глаза закрылись и снова открылись. Миг, и перед Сашей сидели два обычных человека.
– Что случилось? – первой поинтересовалась Женя. Рука девушки потянулась к графину с соком.
– Ваш прогноз оказался верен, но запоздал на три-четыре часа, – ответил Саша.
– Взрыв? – завлаб приподнимает правую бровь и скрещивает руки на груди.
Ассистент кивает и пересказывает текст телеграммы. Не успели. Не предупредили. Опоздали. Женя наклоняется вперед и закрывает лицо руками. Девушка плачет. Всхлипывания Жени заставляют Сергея Павловича поежиться, рука сама тянется приобнять за плечи, успокоить, но на полпути останавливается.
– Я не могла сказать раньше, – выдавила из себя Евгения Викторовна.
– Ты обработала материал сразу, как только мы его получили, – согласился Сергей Павлович. – Хорошая, честная работа.
Эмоциональный взрыв, расстройство, обида на саму себя. Серьезный старший научный сотрудник вмиг превратился в маленькую девочку. Эмоции – помеха для ментата, но отказаться от них невозможно, уйти от чувств можно только временно, пока мозг работает в режиме беспристрастной обработки информации. В конце концов, чувства – это то, что делает человека Человеком.
Работа на сегодня закончена. Сотрудники пишут отчеты, заполняют формуляры и бланки. Затем Сергей Павлович вместе со специалистами профильных отделов обработает итоги, преобразует их в документы и рекомендации для внешнего пользования.
Так было и так есть. За каждый прорыв, за каждую победу над природой приходится платить. Ментат не исключение. Даже тренировки, рассчитанные до миллиграмма дозировки препаратов, дьявольские смеси биокатализаторов не гарантируют торжества над косной материей. За все приходится платить. В том числе и нервными срывами.
К сожалению, этот день закончился не так быстро, как того хотелось. Перед обедом в лабораторию позвонили из приемной и спросили, смогут ли сегодня Сергей Павлович и Евгения Викторовна принять участие в разговоре с заказчиком. Здесь, в институте. Профессор просит найти время.
– Поднимемся в два часа, – заявляет завлаб и косится на Женю.
Товарищ Петрова согласно кивает. Если заказчик нашел дорогу в НИИ, его пустили и разрешили подняться в приемную, то это не простой человек. Серьезный представитель серьезной организации, владеющей серьезными вопросами. Здесь не нужно бритвенной остроты ума ментата, чтоб понять: разговор будет не просто так.
Ровно в назначенное время товарищи подошли к дверям приемной. Первой порог переступила Евгения Викторовна.
– Проходите, Арсений Степанович ждет, – секретарь кивнул на дверь.
Кабинет встретил сотрудников благоуханием свежезаваренного кофе. Профессор поднялся навстречу ментатам и пожал обоим руки. Сидевший в кресле у книжного шкафа мужчина в военной форме встал, подошел к Женечке мягкими неслышными шагами и с легким кивком поцеловал даме ручку.
– Польщена…
– Присаживайтесь, беседа будет долгой, – профессор расставлял на столе чашечки с кофе. – Знакомьтесь: заведующий лабораторией Сергей Павлович, сотрудник Евгения Викторовна, сотрудник ГРУ полковник Васнецов.
– Можно просто Сергей, – улыбнулся разведчик.
– Сергей Владиславович, прошу вас приступать, – профессор с ходу показал, что время сотрудников бесценно и тратить его на формальную болтовню суть безбожное расточительство.
– Хорошо. Уважаемый Арсений Степанович уже объяснил мне, что не стоит на многое рассчитывать. Я понимаю, Евгения Викторовна не может переходить от одного вопроса к другому. Честно говоря, не моего ума дело, мне достаточно знать, можно это или нельзя.
– Задача касается моей последней работы? – холодно улыбнулась молодая женщина.
Эмоциональный фон ослаблен, специалист готовился к беспристрастной оценке информации. Этакая грань бытия между состоянием обычного человека и режимом ментата.
– Нет. Я не знаю, в чем состояла ваша последняя работа, Евгения Викторовна, речь не о ней, – полковник Васнецов смущенно улыбнулся, словно извиняясь за свое незнание.
– В таком случае, я как непосредственный руководитель обязан вас предупредить, что товарищ Петрова не сможет сразу приступить к новой работе. И тем более я не могу дать на это разрешение, пока сам не знаю, в чем состоит задача, – Сергей Павлович вовремя отвлек внимание на себя, давая Жене возможность обдумать, проанализировать слова полковника.
– Дело связано с флотом, – спокойно заявила Женя. – Атлантика?
– Я удивлен, – при этом глаза Васнецова говорили об обратном. Полковник знал, что девушка произнесет эту фразу. – Феноменальная память. Фотографии?
– Улица старого города. Сквер. Группа военных моряков перед памятником. Осень или ранняя весна.
– В первом ряду ваш отец. Вице-адмирал Виктор Котлов.
– Вы знакомы? – вопрос прозвучал как констатация факта.
– Служим на одном флоте. Речь о нем и пойдет. Меня предупреждали, что институт мало чем может помочь, недостаток информации не позволит сделать выводы, охватить ситуацию в целом.
– Я сам вначале был против эксперимента, – заявил профессор, – но Сергей Владиславович убедил меня дать ему шанс убедить вас.
– Что с отцом? – Женя не плакала, предчувствие говорило, что папа жив.
– Три дня назад самолет с вице-адмиралом Виктором Котловым и еще двумя офицерами флота на борту потерпел аварию на территории польского генерал-губернаторства, между Варшау и Лодзью. Поисковые группы германской армии нашли самолет, но они опоздали. Судя по отчетам немецких офицеров, экипаж и пассажиры самолета попали в плен к польским повстанцам, к так называемой Армии Крайовой. Жизнь четырех советских граждан под угрозой. Их судьба и местонахождение неизвестны.
– Немцы ищут пропавших? Ваши сотрудники принимают участие? – Женя сразу поняла, что раз полковник ГРУ обратился за помощью в НИИ, значит, ситуация неясная, но не безнадежная. Советская сторона заинтересована в спасении вице-адмирала и других, дипломаты и военные работают, давление на немцев оказывается.
– Немцы действуют в рамках обычной спасательной операции, они не делают большой разницы между своими и советскими гражданами. Наши группы не могут работать на территории генерал-губернаторства. Приходится действовать по официальным каналам.
– Что требуется от нашего института? – интересуется завлаб. – Евгения Викторовна не имеет опыта обработки разведывательной и политической информации.
– Зато она родная дочь потерявшегося моряка, – парирует профессор. – Вы сами знаете, синапсоидальные связи между полушариями и отделами головного мозга до конца не изучены. Это задача даже не этого, а следующего века. Мы пока стараемся удалить из мыслительного процесса все эмоциональные составляющие, но это не всегда рационально. Помните опыты Лихоманова?
