Большинство «старателей» как муравьи лазили по остовам крупных самолетов. Ценились листы обшивки, неповрежденные шасси самолетов. Впрочем, разные трубочки, гаечки и прочий металлолом аккуратно складывались на бетонном покрытии свалки.
Петра Ивановича, он же Самоделкин, понесло в мало интересную часть свалки (он в группе играл роль технического эксперта). Туда где стояли кукурузники и учебные самолеты, а точнее то, что ими было. Продираясь через тучи хлама, Самоделкин осматривал крылья, фюзеляжи, пропеллеры. Рукавом очищая грязь с маркировки деталей, сверял что-то с помятой бумажкой. Когда находил нужный агрегат, помечал его мелом. К вечеру полсвалки было помечено жирными белыми крестами. Чтобы это все вывезти, понадобится целый железнодорожный состав.
В шалаше из листов авиационной обшивки, я открыл стеклянную банку с домашней тушенкой. Запивал тушеное мясо молоком из полиэтиленовой бутылки. Глум с Самоделкиным о чем-то горячо спорили. Я удивлялся энергии этого не молодого мужчины. Целый день со своей бумажкой по свалке бегал и сейчас еще не угомонится.
Усталое тело ныло. Еще и раны на ногах давали о себе знать. Кое-как убрав остатки ужина, я вырубился, провалился в черный глубокий сон. Только заснул и тут же меня толкает Костя:
— Вставай, пацан. Работать надо.
Я было хотел возмутиться, но оказывается солнце уже встало. И кроме того, меня била крупная дрожь. Замерз. Забыл даже закутаться на ночь.
Самоделкин с неудовлетворенным видом указывал на те запчасти, которые необходимо было забрать с собой в Невельское. Два крыла от ЯК и части фюзеляжа. Эти железяки мы бы на себе не унесли, «ясно как божий день».
С трудом освободив и вытащив на открытое место весь этот хлам, ждем Костю и Самоделкиным. Они ушли к стоянке «старателей». Там, умельцы не «отходя от кассы» клепали лопаты, тяпки и другую полезную утварь из добытых накануне заготовок.
В лагерь командир вернулся не пустым. Вел лошадку, запряженную в длинную телегу. Но таких обычно возили бревна. Правил подводой мужичонка неопределенного возраста с косматой бородкой.
От завода вели две проезжие дороги. Одна непосредственно в город. По ней мы добирались. И вторая, мало используемая вела на дачный поселок. Решено было идти по короткой, через дачи. Хотя риск был велик. Как объяснить американскому патрулю, куда мы поволокли самолетные крылья. Да и на оставшихся мародеров можно легко нарваться.
Тем не менее, до переправы добрались без приключений. Только пару раз пришлось выдергивать телегу из подтаявшей осенней лужи. Худая кобыла еле плелась под солидной тяжестью груза. Возница то подгонял ее с матами, то ласково просил, умолял. На четвертый день пути добрались таки до переправы. Там нас поджидали бандиты Хромого. Получив свою долю, головорезы молча удалились.
Еще, нам предстояло погрузить авиадетали на плот и замаскировать его сеном. На всякий случай. Вдруг подойдет американский патрульный катер. Янки редко, но метко проверяли акваторию водохранилища. Переправились удачно. Только плот, перегруженный железом, подтапливался, приходилось по щиколотку в воде править движением.
На нашем берегу добычу разложили на приготовленные телеги.
Неделя этого промозглого путешествия вымотала меня, да по ходу еще и простыл. Ни о чем не мог думать, кроме горячей баньки и стопки крепчайшего самогона. Но кой ляд мы все это барахло перли. Может отцы командиры задумали трактор делать, а может и катер. Щедрость, с какой Сопротивление заплатило бандитам, ставила под сомнение мои самые правдоподобные и самые невероятные версии. Отдохнув как следует, и изгнав простуду посредством бани и самогона с жутким жгучим перцем, я из любопытства подался в сарай на самом берегу. Там некогда был плавучий док для ремонта небольших катеров. Плотники вовсю собирали в нем некую деревянную конструкцию, вроде строительных лесов, только маленьких. Тут же Петр Иванович с помощником разбирали привезенные нами детали. Никто мне ничего не объяснял о происходящем, ссылаясь на занятость.
События с этого времени развивались стремительно. Я еще несколько раз путешествовал в город вместе с Самоделкиным. Теперь, за хорошую оплату, местные «старатели» сами доставляли необходимые детали к переправе. Благо, вода в этом узком месте водохранилища не замерзает почти до Нового года. Опытные сплавщики, которые обычно переправляли сено, охотно помогали Сопротивлению. Не бескорыстно естественно. Странно, но пиндосы смотрели сквозь пальцы на бурную техническую деятельность «Бурундуков». Для маскировки, мастерская выпустила пару неказистых тракторишек.
В декабре появился Витя. Его тщательно скрывали и оберегали. Учитывая обычный образ жизни Вити, затворничество в деревенской избе было ему не в тягость. Я очень обрадовался появлению старого друга. Как всегда, Витя поведал много интересного и нового.
Оказывается, он связался через Интернет с российскими учеными из Академгородка под Новосибирском. Американцы благоговели к нашим ученым. Им предоставили всевозможные благоприятные условия для работы. Обращались хорошо, но в своих академгородках и НИИ люди были заперты как в клетке. Однако, практика показывает, что нет такой тюрьмы, из которой русский человек не уйдет.
Новосибирцы разрабатывали очень интересные научные темы, которые могут быть полезны и для нас. В частности, в области термоядерного «холодного» синтеза. Витя не стал грузить мой и без того не очень понимающий о чем речь, мозг. Просто, парни разработали — Альтернативный источник энергии. Аппарат, вырабатывающий электричество из воды. Кроме того, некий реактивный двигатель с использованием того же физического принципа, на основе которого построен Противоракетный Щит. И если заполучить эти два прибора, то мы построим экраноплан. Еще одно новое слово. Это гибрид самолета и судна на воздушной подушке. Такую гору информации мне необходимо было переварить. Заумные Витины слова практически не внесли ясности. Но я понял, что если не самолет, то какой-то боевой корабль мы строим. Витя конечно фантазер. Но Александр Иванович и другие лидеры Сопротивления люди серьезные. Если он их сумел убедить, значит дело того стоит.
Я не знаю что двигало Новосибирскими учеными. Возможно патриотизм, возможно личные выгоды. Но как я понял с Витиных слов, к нам переправляют несколько опытных образцов, странных приборов, описанных выше. Необходимо было только встретить и сопроводить «челноков» с нашим грузом. Я сам вызвался на это задание, велико было мое юношеское любопытство. Большой Торговый тракт пролегал в полутора сотнях километрах от нашего района. Неделя ходу туда, неделя обратно. Обычно торговцы сами добирались до крупных населенных пунктов. Но иногда их по дороге грабили. Сейчас же нельзя было допустить никаких случайностей.
Путь до тракта прошли беззаботно. Сытые лошади легко несли сани по утоптанному «зимнику». Ночевали в ближайших хуторках. В последнее время в нашем районе было спокойно. Мародеры в большинстве своем перевелись. Да и каратели-полицейские не зверствовали особо. Лишь забирали с крестьян налог продовольствием. В назначенное время встретили караван. Торговцем оказался высокий худой азиат. То ли таджик, то ли узбек. Караван состоял из трех груженных подвод, кучера и охранников, по виду обычных вооруженных крестьян.
Магомед, которого все на русский манер звали Миша, весь путь без умолку болтал. Главным образом жаловался. Оказывается, он уже второй год водит торговые караваны в Иркутск, Красноярск, Читу. Если ему верить, дело это совершенно не выгодное, опасное и ужасно нервное. Он вынужден чуть ли не у каждого столба платить дорожный налог американцам, бандитам, партизанам, всем. Последняя фраза заинтересовала меня. Оказывается, еще есть отряды подобные Сопротивлению. Миша не ответил на мои вопросы. Сказал лишь, что наш отряд один из самых сильных. И продолжил ныть о своем тяжком ремесле.
Я естественно, сразу взглянул на девайсы, предназначенные для Сопротивления. В ящиках заваленные яркими, цветными «тряпками» на продажу лежали увитые проводами и трубочками железяки. Несколько разочарованный от увиденного, я перебрался в первую подводу «осуществлять конвойную службу» как было сказано в моем официальном задании.
Получив долгожданную посылку, Витя с Самоделкиным аж запрыгали от радости. Сразу заговорили о каких-то ходовых испытаниях. У меня несколько угас интерес к новой технике.
Каждый приезд крупного купца в поселок означал Ярмарку, праздник. Люди с окрестных хуторов и деревенек несли на обмен и продажу плоды своего труда. В конце торгового дня обязательно устраивали танцы, посиделки. Жители общались, делились новостями, хвастались приобретениями. Меня в сою очередь, интересовали девчата.
Выменяв на ярмарке новый цветастый платок и расшитые бисером эвенкийские женские унтики, завалился в клуб, знакомиться. В принципе, я вполне мог жениться и осесть в каком-нибудь хуторке у родителей жены. Как сделали многие мои старшие товарищи. Но как-то не очень представлял себя примерным семьянином, отцом, кормильцем. Да и должок надо было отдать пиндосам и их прихвостням. Танцы, веселье, как водится, закончились изрядным возлиянием самогона и жаркими поцелуями в холодной нетопленой бане.
