меня по роже, и улетел в зал. Где-то под стеллажами затрещали стеклянные бутылки.
— Да, чтоб тебя… — простонал я.
Пришлось мне выбираться из кабины. Двери с моей стороны не было, а лететь до пола, выложенного плиткой, было ой, как долго и больно. Тем не менее, я пересилил самого себя и вывалился из кабины. Тело и так болело от неимоверных нагрузок. Ещё никогда я так не напрягался, как в тот день.
Удар о плитку и очередная порция боли бьёт не столько по телу, сколько по мозгам. Я про себя перебираю все знакомые мне маты, и даже те, которым меня совсем недавно научил «Сокол», и стараюсь подняться на ноги. Но подошвы скользят. Что-то противное и сколькое растеклось по полу. Даже не хочу знать, что это такое было.
Стеллаж сдвинулся, видать, из-за удара. Мне хорошо видна его боковая стенка, идущая наискось по отношению с соседним. А главное, край заветного кейса.
Скользя на плитке, и несколько раз нелепо завалившись на бок, я подскакиваю к этому проклятому чемодану и хватаю его, попутно оттолкнув в сторону женскую сумочку, оказавшуюся на моём пути. Затем оборачиваюсь на отдалённые крики и вижу силуэты ментов, маячивших в проломе павильона. За доли секунды я захлопываю кейс, хватаю его за ручку и выхватываю пистолет. Пара выстрелов, затем крики и ответная стрельба от представителей органов.
Всё ещё в прострации я не обращаю на них никакого внимания. Начинаю быстро крутить головой и вижу железную дверь с надписью: «Служебное помещение». Что-то мне подсказывает — там, где служебка, есть и пожарный или запасный… запасной, ну короче, ещё один выход. Я быстро бросаюсь туда.
Подошвы всё ещё скользкие. Лучше не бежать, дабы не воплотить в жизнь поговорку «Корова на льду». А, я, как раз, ни на чём кататься не умел — ни на роликах, ни на коньках.
Быстрым и решительным шагом я иду к служебке. Дверь распахивается и из неё выскакивает девушка в рабочей жилетке с логотипом магазина. Я наставляю на неё пистолет. Она с криком бросается в сторону и хоронится где-то за коробками с бананами. Конечно же, я бы никогда не открыл огонь по невинному человеку, пусть даже и терять мне нечего. Это был просто лёгкий манёвр, чтобы спугнуть с пути препятствие.
Захожу внутрь. Точно. Вот она — заветная дверь наружу с другой стороны здания магазина. Даже расстояние позволяет пулей снести замок. Дверь со скрипом начинает отворяться. Я плечом толкаю её и выскакиваю на железный подъезд. Передо мной обычный двор обычной пятиэтажки. Вот уже здесь я перехожу на бег.
Сзади слышится вой сирен и надрывный рёв двигателей машин. Бежать по проезжей части двора глупо — сразу усекут. В голове мелькает мысль бежать наискосок двора по тропинкам среди, густо поросших, кустарников и деревьев.
И тут удача меня покидает. Какой только идиот мог додуматься бросить здесь металлическую проволоку?.. Тонкая, едва заметная, она прочно сковывает мои ноги. То ли полоротый дворник с перепоя её не заметил, то ли дети где-то её надыбыли и приволокли сюда, руки бы им поотрывать.
Тем не менее, с громким криком, изображающим отборный мат, я лечу на землю. Тут большое спасибо надо бы сказать местным бабушкам, чьими заботливыми руками была вскопана клумба для цветов или для дворового огорода. А, может, это им проволока и помешала, чтобы эти кошёлки старые могли любоваться своими лопухами на фоне полу разбитой беседки и проржавевшего насквозь стола для пинг-понга.
В общем, вариантов много, итог — один. ПЛЮХ мордой в землю. Позади меня во двор сворачивает машина и слышится топот якобы армейских ботинок по асфальту.
Всё! Трендец! Пистолет вылетел из руки и теперь валяется где-то, не пойми где. У меня ноги запутались в проволоке, чтоб ей долго на помойке ржавелось. А в другой моей руке мой билет на пожизненное — металлический, блестящий кейс.
Не знаю как, но мне хватило ума в тот момент осознать происходящее. Я не мог сопротивляться. А, учитывая то, что я уже понаделал, менты имеют полное право открывать огонь на поражение. Единственное, что сейчас меня тут может выдать — это этот проклятый кейс. Как мог, я отправил его в ближайший кустарник.
Машина пролетела мимо, а топот приближался. Я уже обдумывал варианты, как бы просить право на последний звонок, чтобы сообщить остальным место нахождения этого проклятого кейса, как…
Менты просто пробежали мимо. Даже не остановившись. Какому негру и куда они смотрели? Неужели мой камуфляж, и вправду, смог замаскировать меня на местности?!.
Я поднял голову и с глупым видом посмотрел им вслед. А те неслись со скоростью олимпийских чемпионов, спринтеры фиговы…
Как только пятки последнего из них перестали мелькать перед моим обзором, я извернулся, как змея и сел на земле, подтянув колени к груди. Проволока, собака серая, крепко связала лодышки. Матерясь уже в полный голос, я лихорадочно начал распутывать её. Благо, во дворе никого не было. Наверняка, грохот и суета в магазине отвлекли на себя основное внимание местных жителей.
Наконец, я был свободен. Справился бы быстрее, если не учитывать, что мои руки дрожали, как после хорошего перепоя, а я спешил, как никогда. Первым делом я нырнул под куст и достал кейс. Один его замок был открыт. Не тратя времени на сантименты, я просто просунул пальцы в щель между створами кейса и разорвал его. Второй замок щёлкнул и отпустил крышку. Передо мной, на землю, падает лист бумаги. Обычный такой, формата А4, для офисной техники. А вот изображение на нём и подпись выглядят совершенно обычными для забора — пальцы сжаты в кулак и оттопырен средний палец с обгрызенным ногтем. И под этим самым художеством подпись: «FUCK».
Я несколько секунд смотрел на сие произведение искусства, понимая, что я вообще ничего не понимаю. И ради этого мема эти хреновы придурки позволили нам разнести полгорода?!. Что это такое? Ну, попросили бы меня нарисовать такую хрень и сразу бы отдали деньги, которые оставили на закупку техники, оружия, собрания банды и алименты этой самый банды. Я бы в «Фотожопе» ещё не такое смог бы изобразить с соблюдением проекции, систем всевозможных координат… даже бы виньетку сделал бы, дабы сосредоточить взгляд благодарного зрителя в центре картины. Но это?..
Я внимательно осмотрел лист. Но не обнаружил ни единой подписи. А жаль. Я бы ещё понял, если бы это был ранее неизвестный эскиз Пикассо, или черновик Лермонтова. Но нет. Со злости я
