- - -
Юля, между прочим, рассказала, как однажды ночью проснулась от толчка и кто-то невидимый предложил ей игру – надо было провести шарик по игровому полю из одной точки в другую. И это «поле» изображало огромный океан с множествм островов. По морю плыли какие-то корабли, над ним летали самолёты и дирижабли. Задача была провести шарик так, что бы он не поднимался высоко над водой, но и нужно было постараться не задеть ни корабли, ни острова. Девочка с удовольствием включилась в интересную игру и вела шарик то быстро, то медленно, стараясь по пути ничего не задеть и, спустя несколько часов, всё-таки довела сверкающую точку до места назначения, где та, вспыхнув, просто исчезла. Закончилось всё тем, что ребёнка невидимый учитель похвалил и Юля почувствовала, как её погладили по голове.
Но что больше поразило Антона, так последние слова ребёнка.
- Я услышала, нет, не ушами, а как будто слова прозвучали у меня внутри головы. – «Малыш, ты молодец, отлично справилась с трудной задачей, но если твои родители снова будут бестолково расходовать свой дар и мою силу, ничего не останется, как их ограничить…» И, уже совсем тихо я услышала, как этот человек сказал вроде как себе – «Они на данный момент самые сильные, но если и дальше так пойдёт, пожалуй, придётся их вернуть к изначальному состоянию. Может следущий жизненный путь они пройдут иначе… Они должны нести мир, помогать, а не ввергать народы в пучину дрязг и войн…
Девушка остановила запись и посмотрела в глаза брату, который сидел с растерянным видом. И только через пару минут Антон задал вопрос.
- Ты думаешь?...
- Я ничего не думаю, Антон. – Арина с вызовом посмотрела на брата. – Я всё это время молчала, и ты сам выслушал рассказ Одуванчика, причём, молча.
- Подожди, не ёрничай, – парень, поставив локти на стол, положил голову на руки. – Значит всё, что рассказал Старейшина по поводу того плазменного сгустка, что я кинул в океан, правда? Он между делом упомянул, (хотя я заметил, как он за мной наблюдал, ожидая даже не ответа, просто реакции) что шар летел не по прямой, а огибая острова. Ни кто из их учёных, ни я не мог понять как такое возможно. А всё, оказывается, было превращено в «игру»? И «шариком» управлял маленький ребёнок? Как такое возможно? Я не упоминаю чисто техническую сторону. Получается, что Одуванчик, не зная, что является «шариком», просто с ним играл? Сгустком плазмы как с игрушкой?
- Тебя заинтересовал только это? Меня, например, другое – те слова, чем закончился кусок записи. Ты понимаешь, что за нами непрестанно следят? Не люди, ОН сам? Меня насторожил момент, когда голос, звучавший в голове ребёнка, упоминул о «изначальном состоянии». Что имелось в виду? Вообще наше появление на свет или то, когда мы осознали себя особыми? Или же момент инициации в Екатерининском дворце?
- Это сейчас так важно? – Антон непонимающе смотрел на сестру.
- Ты способен включить мозги? – в голосе девушки появилось раздражение. – Если нас вообще лишат Дара, это одно, а если только «плюшек», которыми наградили после обряда, совсем другое. ЭТО ты в состоянии понять?
- Арин, не заводись, прошу. – Антон протянул руку, чтобы погладить сестру, но девушка отшатнулась от брата. – Что с тобой, Рин? Прошу, не надо ссориться по пустякам, я этого совсем не хочу.
- Что? Ссориться? – Арина вспыхнула от гнева. – Скажи, сколько раз за последние дни тебе напоминала о возрасте? Говорила, что уже не ребёнок, взрослый мужчина, но ты каждый раз легкомысленно отмахивался от меня словно от назойливой мухи. Не понимаешь, что детские игры давным-давно закончились? Или решил дальше оставаться на уровне подростка, который вроде перерос детский возраст, хочется как можно быстрее стать взрослым, независимым, но вот умственное развитие так и осталось на уровне дошкольника.
Молодой человек откинулся на спинку стула. С прищуром посмотрел на сестру.
- Арин. Честно скажу - не понимаю - что ты хочешь услышать? Или задалась целью вывести меня из себя? Для чего? Скажи уж прямо – без длительных словословий. То, что сделал на острове, да, было шалостью, ребячеством, признаю, но кто же знал чем это закончится? Или ты вообще посчитала, что все мои действия после возвращения были неправильными? Я, по твоему мнению, виноват, что не дал нас задержать, отказавшись поехать на Литейный или куда ещё безопасники хотели нас отвезти? Виноват, что отказался от участия в переговорах? А может в том, что не дал задавить нас машине у ворот больницы? А если вспомнить ещё раньше, может именно я виновен в том, что мы спасли Юлю? Ведь это тоже был совершенно непродуманный шаг, если судить по твоим словам. Знаешь, считай как хочешь, за собой вину не чувствую, хотя… вернусь, пожалуй, к случаю на острове. Если бы не вмешался Создатель, плазма просто вылетела по прямой за пределы атмосферы, как и должна была, а потом исчезла, но нет... ТОТ, по непонятным для меня причинам, вдруг решал показать себя учителем, читая нравоучения, а для этого вообще вовлёк в наши дела постороннего человека, тем более, ребёнка. Знаешь, сестра, прошу, остановись и подумай. Иначе наговоришь сейчас, о чём потом будешь жалеть. Я, пожалуй, предоставлю тебе время разобраться с собой - пройдусь по улице. Сам успокоюсь и тебе не буду мешать. И последнее, Арина. Считаю, нашу подопечную, имею в виду Юлю, на время надо оставить в покое. Не хочу лишать ребёнка полноценного детства, которого мы, если ты не забыла, были, по сути, лишены. Пусть Одуванчик развивается сам, без нашего влияния. Играет в куклы и больше проводит времени с мамой. Мы никогда не сможем малышу заменить родительскую любовь.
- Я не согласна. – Арина вскочила со стула. – Ребёнок нуждается в нас, как ты этого не понимаешь. Ей нужно общаться, в первую очередь, с себе подобными. Мама хорошо, но и развивать то, что в ней заложено с рождения, жизненно необходимо.
- Подруга, остановись. – Антон взглянул на злую сестру. – Юлю, если ты
