защищать себя и свои предприятия!
- Звучит разумно, - вынужден был признать Компанис. - Похоже, что нам придется ввести некий переходный период, во время которого организации, не принимающие враждебных действий против правительства, смогут оставаться вооруженными.
- На такой вариант я соглашусь, - подтвердил Родригес.
- А что, если мы не согласимся? - возмущенно спросил Мануэль.
- Те, кто не согласится сложить оружие, будут объявлены мятежниками и уничтожены! - твердо ответил Компанис. - В сложившихся условиях у нас нет времени уговаривать каждого персонально. Либо вы с нами за Каталонию и Испанию, либо - против и будете уничтожены!
- Но… понимаете-ли, в чем дело… - произнес Мануэль, разом утративший весь свой пыл. - Я, конечно, предложу своим товарищам сложить оружие, но ведь далеко не все из них меня послушают! Для многих уже то, что я участвую в этих переговорах, является преступлением против свободы личности!
- Я могу предложить возможное решение данной проблемы, - произнес советник по обороне Исглес. - Те, кто не желает сложить оружие, может повернуть его в сторону нашего общего врага, отправившись добровольцами на Арагонский фронт.
- Это хорошее предложение - одобрил генерал Посас. - Солдаты нам нужны. Но именно солдаты, а не вооруженные анархисты! Поэтому, все добровольцы перед отправкой на фронт должны будут пройти подготовку в тренировочных лагерях, где из них сформируют нормальные полки! И, чтобы среди добровольцев не было никого из этих ваших Отрядов контроля! Такие мясники нам на фронте не нужны!
- Не волнуйтесь, генерал, никто из Отрядов контроля на фронт не попадет, - заверил его Компанис. - Отряды будут официально распущены, а их членам будет предложен выбор сдаться и предстать перед судом, либо же отказаться и быть уничтоженными.
После этих слов Сергей Михайлович Шпигельглас, до того молча наблюдавший за ходом переговоров, наклонился к Розе Веласкес и что-то негромко ей сказал.
- Советский Союз готов выступить гарантом того, что суд над членами Отрядов Контроля, если таковой, конечно, состоится, будет объективным и беспристрастным, - перевела Роза слова Шпигельгласа.
- Можно подумать, что кто-то поверит, будто Советский Союз сможет обеспечить беспристрастность! - ехидно заметил представитель ПОУМ Эдрик Адроэр.
- Наше дело - предложить, - произнесла Роза, сперва переведя Шпигельгласу слова Адроэра, а затем выслушав его ответ. - Верить же, или нет - это пусть каждый решает сам.
- Вам же, товарищ Адроэр, равно как и вашей партии, я настоятельно рекомендую снизить накал критики в адрес Советского Союза! - неожиданно заявил Хуан Гарсия.
- Господин Гарсия, неужели вы оправдываете политику Сталина, предавшего революцию и уничтожившего ленинскую народную демократию? - возмутился Адроэр.
- Политика Сталина - это внутреннее дело Советского Союза, - заметил Гарсия. - А вот портить отношения с единственной страной, которая оказывает нам реальную поддержку - это не просто неразумно, но и просто вредно, причем не только для вас, но и для всей Испании!
- И, кстати, господин Адроэр, - заметил Шпигельглас. - Если бы вы не поливали грязью нашу страну, мы, возможно, снабжали бы оружием не только Коммунистическую Партию Испании, но и вас тоже.
Выслушав сделанный Розой перевод, Адроэр лишь удивленно посмотрел на Шпигельгласа, не найдя, что сказать в ответ.
- Итак, господа и товарищи, - после паузы произнес Компанис. - Раз мы согласовали наши позиции по основным вопросам, предлагаю оформить их в виде постановлений. Вечером состоится внеочередное заседание парламента, на котором эти постановления и будут ратифицированы.
9 мая 1937 года. 16:17.
Барселона.
Бои в Барселоне вспыхнули днем, еще до того, как парламент ратифицировал выработанные на переговорах постановления. Вернувшись в свои штаб-квартиры, лидеры участвовавших в них организаций, разумеется, рассказали о достигнутых результатах своим товарищам, а дальше информация об итогах переговоров распространилась по городу со скоростью слуха, которая, как известно, значительно превышает скорость звука.
Кто именно растрепал информацию, разошедшуюся затем по всей Барселоне, было уже неважно, поскольку, едва лишь узнав об уготованной им участи, на улицы вышли Отряды Контроля. Впрочем, в первые часы они никого не убивали и не калечили, а в несвойственной для них манере начали призывать народ к восстанию против Женералитета, предавшего, по их мнению, все революционные завоевания и продавшегося Асанье и Ларго.
В ответ на это региональный секретарь НКТ Мариано Родригес выступил по радио и официально заявил, что Национальная Конфедерация Труда успешно преодолела свои разногласия с Женералитетом, после чего призвал всех рабочих сохранять нейтралитет, а если и применять оружие - то исключительно для самообороны.
Федерация Анархистов Иберии никаких официальных заявлений делать не спешила, однако, благодаря сотрудникам телефонной станции советнику по внутренней безопасности Артеми Айгуаде стало известно, что сразу же после выступления Отрядов Контроля Хуан Мануэль принялся лихорадочно обзванивать лидеров всех примыкавших к ФАИ анархистских групп, призывая их не вмешиваться в происходящее.
Послушались его, к сожалению, далеко не все. Почти половина входивших в ФАИ анархистов послушала Хосе Асенса и примкнула к Отрядом Контроля. Точно также поступило и значительное число членов Иберийской Федерации Либертарной Молодежи, чью позиции в Каталонии всегда были близки к позициям ФАИ. Это известие весьма опечалило президента Компаниса, не желавшего гибели большого количества молодых людей, способных принести Каталонии несомненную пользу.
«Печально, но они сами выбрали свой путь!» - вздохнул тогда Компанис и сосредоточился на других делах.
