Нет, решение принято и менять его уже поздно.
Через пару дней войско ордена остановилось на отдых. Раскинулись знакомые прямоугольники палаток, задымили костры, и молчаливые бдительные патрули отправились по уже привычным маршрутам. А мне пришлось собираться в дорогу, до замка осталось два дня пути. Со мною вместе отправился неслабый отряд наемников и сотня конных стрелков ордена. Вели они себя вполне корректно и над душою никто не стоял, требуя чтобы я двигался побыстрее. Однако же и я сам не собирался зависать в дороге, времени и так было немного. Ещё с гор мною был отослан в замок условленный сигнал – внешне совсем невинное послание. Всё ли там правильно поняли?
Поднявшись на очередной пригорок, облегчённо вздыхаю. Да, сигнал поняли правильно...
– Ждите меня здесь, – поворачиваюсь я к своим провожатым.
– После того, как мы своими глазами увидим твой въезд в замок, – невозмутимо отвечает мне командир скролльских сотен.
– Ничего не имею против. Только для этого не нужно подходить к воротам всем отрядом. Хватит и пяти человек.
– Не возражаю, – наклоняет он голову, увенчанную тяжелым шлемом.
Уже перед самыми воротами прощаюсь со своими провожатыми.
Привычно грохочут по камням воротного прохода конские копыта. Знакомо скрипят тяжелые створки ворот.
– Милорд! – встречает меня в воротах взволнованный управитель. – Вы вернулись!
– Да, Логен, как видишь. Епископ здесь?
– Они оба здесь!
Впрочем, я уже и сам это вижу. От нашей штабной башни торопливо идет ко мне знакомая фигура.
Гройнен!
Приехал-таки... успел...
– Ваше преосвященство! Ну, право слово! Я и наверх бы поднялся, стоило ли так себя утруждать?
Вместо ответа старик меня крепко обнимает. Молчит.
Даже неловко как-то... он намного старше меня, да и фигура куда как более уважаемая.
– Ты вернулся...
– Да куда б я делся, ваше преосвященство?
Меня хлопают по плечам, тискают в объятиях... понеслось...
– Мы получили ваше письмо, милорд, – барон стоит перед столом, положив руку на рукоятку меча. – Для вывоза продовольствия и запасов привлекли всех, кого смогли. Но... запасы слишком велики, мы не можем... не успеем вывезти всё.
– Что не вывезете за два дня – бросайте, без сожаления. Оружие?
– Это успеем, милорд. Письма к ордену святого Вайта заготовлены, вам осталось только их подписать. Войска готовы к выходу.
– Спасибо, барон! Я знал, что могу на вас положиться! Не задерживаю вас более, занимайтесь своим делом.
Лэн коротко кивает и, повернувшись, выходит из комнаты.
– Ну, теперь я готов ответить на все вопросы, – поворачиваюсь к оставшимся.
Их немного, нет Лексли, чью невозмутимую морду я привык уже видеть ежедневно, нет больше и обоих научных монахов. Перебирает четки отец Варшани, подпирают стену оба спецмонаха. Эрлих стоит у амбразуры, и солнечный луч освещает его усталое лицо.
– Мы знаем о том, что произошло в горах... – поворачивается он ко мне. – Я всё понимаю, это наши враги... но... там погибло множество мирных жителей. Неужели нельзя было никак иначе поступить?
– Нет, ваше преосвященство. Другого пути не было. Но вы ещё не всё знаете!
Оба епископа озадаченно на меня смотрят.
– Говоря коротко, теперь – я старший князь горцев. Моим представителем там отныне является Лексли и скоро он прибудет туда, чтобы держать всю эту разбойничью землю в ежовых рукавицах. Ну, конечно, их теперь ещё и кормить придётся, судить, обихаживать... Словом, делать из них нормальных людей.
– Ты взял на себя эту ношу?! – Гройнен аж привстал.
– Кто везёт – тому и валят, ваше преосвященство. А что, я должен был бросить их там подыхать в раздорах и междоусобицах?
– Нет... Ты, сын мой, поступил правильно. По-человечески!
– Ну, слава богу! А то, я уж думал, что вы меня за это взгреете!
Старый епископ улыбается.
– Не взгреем. Но, что ты там говорил о тех, кто везёт?
– Кто везёт – тому и валят. В смысле – добавляют ещё.
– Ага! Так я правильно понял...
Он поворачивается к обоим спецмонахам и кивает.
Они выходят из помещения и вскоре возвращаются с немаленьким сундуком. Ставят его на пол и остаются стоять около него наподобие стражей.
– Как ты уже знаешь, сын мой, я недавно отъезжал... Мне надо было увидеть своих собратьев-епископов. Дабы они подтвердили или отвергли общее решение. Так вот – они его подтвердили!
По его знаку спецмонахи открывают сундук. На свет божий появляется приличных габаритов меч. Серьёзное и мощное оружие – видно сразу. Почти цвайхандер, разве что чуток поменьше. Брат Рон протягивает его Эрлиху.
– Прими сие оружие, брат мой! – протягивает он мне меч.
Брат?
Не сын?
Беру меч в правую руку.
Ого! Солидное оружие, нечего сказать! А в руке сидит, как влитой! Мастер делал...
Из сундука появляется ещё и красная мантия. С помощью монахов Гройнен накидывает её на мои плечи. Эрлих извлекает из сундука красную шапку и водружает мне на голову. Завершает все массивная серебряная цепь с каким-то медальоном. Она надевается мне на шею.
После этого, вся честная компания отступает на шаг и склоняется в торжественном поклоне.
– Приветствуем тебя в наших рядах, брат кардинал! – торжественно провозглашает Гройнен. – И пусть грозный меч в твоих руках внушает ужас нечестивым и защищает обездоленных!
Так... кардинал... в этом мире это что-то типа церковного военачальника. Круто! Вот только войск у меня... на генерала явно не хватает. Хоть бы какой-то корпус подошёл... Но нет его.
Ладно, за неимением гербовой... будем писать на оберточной.
– Ваше преосвященство...- обращаюсь я к Гройнену.
– Брат епископ!
О как! Брат!
– Простите, брат епископ, у меня есть один вопрос.
– Слушаю тебя, брат кардинал!
– Вон там, в холмах, – указываю я рукою в сторону, где заныкал ядовитые шарики, – там есть кто-нибудь из наших?
– А что им там делать? – отвечает брат Рон. – Дорог там нет и пройти через скалы невозможно. Два дозора... и всё.
Ага, стало быть, мои путешествия в тот день ничего внимания не привлекли.
– Вот что, брат епископ, – снова поворачиваюсь я к старому епископу, – не скрою от вас, те события, что могут вскорости произойти в замке, влекут за собою различные...э-э-э... неприятные последствия. Причём, я и сам не могу до конца представить их масштаб. Не могу исключить и того, что последствия их будут сказываться на людях ещё очень долго.
