— Я даже не почувствовал сначала. Потом взялся за штаны, а ладонь мокрая и в крови. А тут милиция. Меня повязали.
— А где-нибудь болит?
— Живот немного.
Никита осмотрел и ощупал живот. Напряжен животик-то, положительный симптом Щёткина-Блюмберга. Непонятки! Укол шилом или спицей, да может отверткой заточенной, в ягодицу, а живот напряжен. Ох, накаркал Лёшка!
Никита распорядился повторить анализы крови, дождался результата. Лейкоцитоз вырос, немного поднялось СОЭ. Распахнулась дверь, в ординаторскую влетел заведующий отделением Денис Юрьевич. Он вообще-то в отпуске был, однако периодически захаживал. Ходить он не умел, почти всегда бегал.
— Привет, лекарь!
Это было одно из его любимых прозвищ. Всех докторов в отделении он называл так.
Никита привстал, протянул для приветствия руку.
— Чего призадумался? Как дела в отделении?
И еще тысяча вопросов.
— Да вот паренёк у меня в палате не совсем понятный.
Никита протянул историю болезни. Денис Юрьевич быстро прочитал.
— И что тебе непонятно? Искал на пятую точку приключений и нашел.
— Живот мне его не нравится.
— Да? Ладно, уговорил, пойду посмотрю.
Вернулся он быстро.
— А ты знаешь, его живот мне тоже не понравился. Полагаю, тянуть не надо, давай его в операционную.
Никита хотел заикнуться, что его рабочее время уже заканчивается и сейчас должен прийти дежурант. Он скосил глаза на график смены — Сергей Игнатов. В принципе — торопиться домой ни к чему и не к кому.
Операцию начали через полчаса, благо анестезиолог был на месте. А мог быть в другом отделении. Работа вредная, постоянно дышат смесью разных газов, а зарплата более чем скромная, никто в анестезиологи-реаниматологи идти не хочет.
Вымыли и обработали руки — это целый ритуал, с помощью операционной медсестры оделись в стерильное белье. Парень уже лежал на столе. Анестезиолог кивнул — можно начинать. Операцию начал заведующий, Никита стоял с другой стороны стола, на вторых ролях, как говорят в хирургии — на крючках. Вскрыли брюшную полость, и Денис Юрьевич выматерился. Такое с ним было не часто.
В брюшной полости на кишках был гнойный налет, и пахло отвратительно. Судя по всему, колющий предмет, коим ранили Сычева, оказался длинным. Пройдя мышцы ягодицы и отверстие в седалищной кости, ранил кишечник, начался перитонит. Ай, молодец Лешка Троян, интуиция его не подвела. Теперь надо звонить в милицию. Ранение ягодицы может квалифицироваться как мелкое хулиганство с легким расстройством здоровья, а когда задет кишечник — это уже проникающее ранение брюшной полости, тяжкий вред для здоровья, статья и сроки заключения серьезные.
С трудом нашли раневое отверстие в сигмовидной кишке, сделали резекцию, промыли брюшную полость, вывели дренаж.
— В реанимацию его, пусть займутся, — распорядился Денис Юрьевич.
Сняли забрызганные кровью халаты, вымыли руки. В ординаторской заведующий достал из шкафчика коньяк, налил себе, вопросительно посмотрел на Никиту.
— Можно, — кивнул он, — моя смена уже закончилась.
Никита успел увидеть в другом конце коридора дежуранта. Выпили по рюмочке. Закуски, как всегда, не оказалось.
Коньяк живительным теплом прокатился по пищеводу. Посидели, помолчали.
— М-да, не зря зашел, — протянул заведующий. — И ты молодец, случай, можно сказать, казуистический. Кто бы мог подумать: ширнули шилом в задницу, а ранили кишечник.
И сразу резко, без перехода:
— Ты когда в отпуске был?
Никита попытался вспомнить.
— По-моему, в позапрошлом году.
— Так ведь по новому закону, если не сходишь, компенсации не положено. Вот что. Я через три дня выхожу на работу. А ты пиши заявление, я сразу подпишу — и в кадры. Так что готовься, заслужил.
Никита сначала рот открыл, желая возразить. Зачем ему отпуск? Квартира пустая, делать осенью в отпуске нечего. На море ехать уже поздно, вода, небось, остыла уже. Да призадумался. Наверное, это судьба. Надо поменять обстановку, развеяться. Выбила его эта Венера из колеи, надо признать. Друг же его, Сашка Бахметьев, звонил три дня назад, приглашал в гости. Отказался тогда Никита опрометчиво, а выходит — зря. Сейчас же ситуация изменилась кардинально. Заведующий в отпуск, можно сказать, выталкивает, Венера ушла. Тогда чего сидеть в пустой квартире?
Никита по натуре своей был человеком деятельным, активным. Не откладывая в долгий ящик, достал мобильный телефон, набрал номер Бахметьева.
— Привет, Саш! — прокричал в трубку радостно.
— Привет, чего орешь? Или без телефона докричаться хочешь?
— В отпуск меня выгоняют, вот и решил к тебе приехать. Приглашение еще в силе?
— Вот здорово! — обрадовался друг и сокурсник. — Когда?
— Через три дня.
— Жду!
Сашка отключился. Он всегда так — коротко, четко, по-деловому.
Никита переоделся, коротко пересказал дежуранту Игнатову о состоянии пациентов. Сбежал по лестнице, остановился в задумчивости. Сходить в кафе или зайти в магазин? Сегодня и впредь рассчитывать на Венеру, на её вкуснятину не стоило. Поплелся в магазин, набрал продуктов на три оставшихся до отпуска дня.
И дни эти пролетели в суете — работа, бухгалтерия, касса, где отпускные и зарплату получал. Еще в медучилище заскочить надо, где подрабатывал. Завучу сказать, чтобы подменили на отпуск. Врачи всегда работали на полторы ставки, потому как на ставку есть нечего, а на две — некогда. Поговорка давнишняя, а ничего не изменилось. Хоть и внедрил Минздрав программу «Здоровье», а толку немного. По крайней мере для врачей. Подкинули аппаратуру кое-какую, новые машины для «Скорой», а в остальном все по-прежнему. Если бы не пробивной заведующий, который находил спонсоров, деньги, стройматериалы, то отделение так бы и было обшарпанным. Теперь же — любо-дорого посмотреть. На полу и стенах кафель, у пациентов кровати новые, удобные. Опять же — медаппаратура новая. Теперь как комиссия с проверкой, главврач их в хирургию ведет, как будто это его заслуга. Лучше бы в инфекционное отделение сводил или травматологию, попугал чиновников.
Нет, плохо, когда объединили два разных по сути министерства, а во главе еще экономиста поставили. Откуда ей знать нужды и чаяния медиков, когда она пациентов лишь издали видела? На это место из докторов кого-то надо, того же умницу Рошаля. Да мало ли других, не перевелись еще в России умные головы, не все на Запад сбежали. Жизнь там сытая, обеспеченная. Отчего же тогда некоторые из сокурсников Никиты, уехавшие «за бугор», подумывают вернуться? Ностальгия замучила? Вон в лихие девяностые немцы в Германию поуезжали, евреи в Израиль. Потом же треть из них вернулась по-тихому. Хоть ты немец, а если здесь родился и всю жизнь прожил, то менталитет русский, и друзья все здесь остались. Друзья ведь только в молодости приобретаются. Если настоящие — то на всю жизнь. А после тридцати — тридцати пяти нового друга искать сложно, несмотря на то, что общаться стало проще: мобильники, скайп, всякие ЖЖ.
