Ознакомительная версия.
— Нет.
— Хм… Обычно теряется кусок памяти прямо перед происшествием. А ты у нас уникум. Служи первый год — я бы решил: сачок. А тебе какой смысл? Осенью на дембель. Месяца три в госпитале перекантуешься, и еще и третью категорию заслужил. А с записью о проблемах в голове как бы не свинтили назад, в пятую.
Вот этого он не понял, но промолчал. Лучше не показывать растерянности и не выдавать отсутствия знаний. А то ведь натурально запишут пятую. Что бы это ни означало. Информацией делиться надо дозировано. Потери памяти было не скрыть, да и растерялся первоначально. А теперь рассудок включился. Что такое сотрясение мозга, он прекрасно знал.
— Глупо. Придется поверить в твою странную амнезию. Значит, так… Проверим голубчика по полной программе. Рефлексы ведь в норме. В репку не превратился. Память тоже сохранилась. Значит, нарушения отсутствуют. Прогоним еще раз через томографию, рентген, тесты. Лобные доли проверить, гематому скрытую поищем. Посмотрим. На диссертацию случай тянет. — Он весело рассмеялся. — Хочешь прославиться?
— Нет. Я хочу знать, кто я такой.
— У… какой ты скучный… Низин Александр Константинович. Одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения. Старший сержант. Привезли из-за речки. Подрыв. Свалилось тебе на спину полскалы, и два легких ранения в ногу. Мясо слегка покорябало, и все. «Прыгун» виноват. В курсе, что есть такое?
— Стакан, набитый дробью, — автоматически ответил Низин, размышляя над именем. Совершенно ничего не колыхнуло на «Александра». Вот фамилия — другое дело. Сразу захотелось встать по стойке «смирно» и бодро заорать: «Я!» — При срабатывании подскакивает и бьет сверху. Даже если успел упасть, не помогает. Шарики летят не над землей, а вниз. При чем тут скала?
— Посмотри на свою спину — и все поймешь. Потому, видимо, и живой остался. Счастливчик. А подробностей я и сам не знаю. Для лечения не требуется. Отдыхай пока. Переваривай новости. Кто первый зашел в палату? — спросил неожиданно.
— Вы.
— А коек в палате сколько?
— Четыре, — недоумевая, ответил парень.
— Вот и замечательно. Дезориентации также не наблюдается. Не трусь, боец, — бодро сказал, — при благоприятном течении заболевания память постепенно восстанавливается. Галя, — сказал, обращаясь к казашке, — запроси полное дело в части. Любопытненький случай. Будем посмотреть. Зуйко, — тыча пальцем в мордатого, — еще раз без разрешения во двор намылишься — выпишу к чертовой матери. И не посмотрю на отсутствие метра кишок. Прямо в родную часть. Жрать перловку. Смотри у меня!
— А покурить можно? — спросил Низин уже в спину.
— Сколько стоит «Прима»? — остановившись, спросил врач.
— Четырнадцать копеек.
— А «Космос»?
— Семьдесят. Если в твердой пачке.
— У окна, — кинув ему початую синюю пачку с нарисованной ракетой, приказал. — В первый и последний раз. Считай, премия за интересный случай. Сейчас ты до туалета не доползешь.
— Правда ничего не помнишь? — жадно спросил загипсованный. Он так и стоял все время на костылях за спинами, уши только не шевелились от энергии, с которой подслушивал.
— Дай сигарету, — потребовал мордатый.
Тот еще тип. Совершенно не обезображенное работой мысли лицо со сломанным носом. И весь из себя могучий человечище, так и просящийся на плакат, пропагандирующий доблестную армию. Шея — бревно, кулаки размером и весом с гири.
— Вячеслав, — протягивая руку, назвался. — ВДВ. По небу летаем, все видим. Третий год, — подчеркнул интонацией. — А это Женька. Молодой.
— Зовите Сашкой, — произнес Низин и сразу понял — так будет правильно. — К окну пойдем, — с трудом вставая и кряхтя как старик, позвал остальных. — Наглеть не будем.
И пройти-то пять шагов, держась за кроватные дужки, а уже спина вся мокрая. Ногу дергало, но вроде падать и подвывать от боли не тянуло. Ничего серьезного. Наступать больно. Присел осторожно на широкий подоконник и мимолетно посмотрел в окно. Привычное зрелище. Трехэтажные корпуса и заасфальтированный дворик с наглядной агитацией — «Решения правительства — в жизнь», «Будь готов к труду и обороне»… Лозунги интереса не вызывали. Зрелище насквозь привычное, как и отдельная курилка во дворе. Ящик с песком, крыша из жести. Стандарт.
— А это кто? — поинтересовался, кивнув на по-прежнему неподвижное тело на койке.
— Степной Игорь, чернота.
Вот тут пояснять не требовалось. Это он знал. Мотопехота. Десантники должны именоваться «шизами» за прыжки с неба. Нормальный человек такой фигней не занимается, а десант на парашютах последний раз был лет двадцать назад. Наманган? Он самый…
Не было никакого щелканья в голове, и знания о жизни не появились. Зато неизвестно из каких глубин появилась картинка.
Класс. Точно. Обычная доска с какими-то формулами мелом. Впереди мальчишеские стриженые затылки. Значит, он сидел в третьем ряду. Почему-то соседа не видно. Наверное, просто не занимает. Все внимание направлено вперед.
Прямо на учительском столе сидит худой человек в общевойсковой форме без погон. Уши оттопыренные, бровь пересекает маленький шрам, отчего постоянно кажется на лице удивление. Ноги в начищенных до блеска сапогах положил одну на другую. А в глазах неприятный холод.
— КГБ — организация дебильная, — говорит он, явно продолжая фразу, — со временем поймете. Додумались тоже спустить пар, разрешив создать при мечетях общества помощи. Переложить с государства на собственные плечи. Как будто не ясно, что они рано или поздно превратятся в рассадник радикалов. Кучкуются вместе и обмениваются идеями. И наличие стукачей здесь не поможет. Сейчас речь не об этом… Короче, ничего умнее не придумали, чем забрать Файзабаева прямо с проповеди. При всем честном народе. Хотели продемонстрировать, какие они все из себя.
Он скривился очень натурально, показывая отношение к действиям.
— Продемонстрировали. Глупость. Брать надо тихо, ночью. Особенно популярных людей. Или приехать сразу с ротой и всех возмущенно вякающих загрести заодно. Или пострелять. Это уж как задача поставлена. Страх — важнейшая составляющая подобных мероприятий. А то выйдет очередной Наманган. Муслимы взбесились. Воронок мусоров перевернули и самих патрульных в куски порвали. Вот гэбэшников ни хрена не жаль, а эти в чем виноваты? Отбили своего проповедника и на улицу пошли. Запомните на будущее — любой по отдельности думает о своей шкуре. Каждый взвешивает последствия. У него имеются жена, дети, работа. В толпе люди превращаются в зверей и теряют разум. Куда идет лидер — туда и толпа. А руководителей она выдвигает из себя моментально. Про иного никогда и не подумаешь, да он и сам про себя не подозревает. Они могут ненавидеть русских, но никогда не посмеют хоть что-то сделать. А тут тормоза ломаются. Поэтому и выход один — сила. Только жестокость способна переломить толпу. Она должна унюхать свою кровь. Сразу. Потом уже остановить сложно.
Ознакомительная версия.
