- Ясно, так забираем оружие и боеприпасы, остальное уничтожить, собрать носилки, забираем раненных и уходим, и быстрее, а то сейчас у этих троек бэка рванет.
- Есть, - козырнул старшина, и побежал торопить бойцов, раненых уже уносили в лес. Ко мне подошла военфельдшер Беляева, вытирая окровавленные руки.
- Что с раненными, Светочка?
- Двое транспортабельны, я их перевязала, но нужна операция, один тяжелый, младший сержант Семенов дорогу не переживет,
- Товарищ капитан, товарищ капитан, немцы!
Ко мне подбегал запыхавшийся боец из легкораненых, которых я отправил в дозор, откуда пришла колона.
- Сколько?
- Шесть танков впереди, два бронетранспортера и пехота на грузовиках, дальше не видно, пыль мешает, впереди два мотоцикла с пулеметами.
- Все, внимание! Уходим, уходим!
Следуя за своими бойцами, замыкающим добежал до леса.
Остановившись и зайдя за дерево, достал бинокль. В полукилометре из-за холма выскочили пара мотоциклистов, и понеслись к расстрелянной колоне. Мой дозор успел скрыться, маскируясь складками местности, ушел в сторону. Эх, жаль заминировать ничего не успели, да и не из чего было, последнюю взрывчатку мы использовали вчера, когда заминировали дорогу и уничтожили гаубичную батарею на марше, подорвали орудия и после этого расстреляли уцелевших артиллеристов огнем из засады. Когда они перлись одни и без охраны, грех было не воспользоваться. На дороге показался передовой танк. Посмотрев в бинокль, я узнал французский R35. Башня танка повернулась в мою сторону. 'Блин валить надо!' Развернувшись, я рванул за своими ребятами, около дуба устроились два танкиста с пулеметом Дегтярева, меня прикрывали. Сзади со стороны немцев, чуть громко хлопнуло, и земля вдруг ударила меня в лицо.
....
Очнулся я как-то внезапно, просто открыл глаза и уставился в потолок. Блин, как глупо! Выстрел же явно был слепым, просто выстрелили туда, куда мы могли уйти, прикрывая мотоциклистов или опасаясь засады. Вздохнув, огляделся где я. Явно не у немцев, те бы меня просто шлепнули. Скорее всего, мои танкисты вынесли. Однако, оглядевшись, понял, что в 41-м радиоприемников АКАИ и оконных стеклопакетов нет. Я вернулся в свое время. Судя по всему, я в больнице. 4 койки, две пустые. Одна заправлена, но хозяина нет. Сев на кровати, что вызвало довольно сильное головокружение, и опустил ноги на пол, что-то при этом задев. Переждав пока перестанет кружиться комната, посмотрел под кровать. М - да, утка. Это же, сколько я без сознания был? Если судить, что в 41-й я попал на полтора месяца, то здесь, судя по головокружению и мышцам, прошло не более пары дней. Почувствовав некоторое давление внизу живота, я понял, что срочно нужно посетить туалет. Встав и подождав, когда пройдет головокружение, надел тапочки, обнаруженные под кроватью. Не обращая внимание на то, что одет в одни трусы, рванул в туалет. Вернувшись в палату, обнаружил соседа, плотного мужика лет 50, с интересом на меня глядящим,
- Эээ, здрасте. Вы не подскажите, где моя одежда?
Мужик, молча показал на шкаф, не сводя с меня заинтересованного взгляда. Открыв шкаф, я обнаружил мою сумку с вещами, которая была в общаге. Достав сумку из шкафа, и одеваясь познакомился с соседом. Найдя в ней мыльно-рыльные принадлежности, пошел приводить себя в порядок. Вернувшись, обнаружил в палате медсестру, мужик опять куда то пропал. Обернувшись на шум открывающийся двери, молоденькая медсестричка всплеснула руками:
- Больной, кто вам разрешил вставать?
- Так я себя нормально чувствую.
- Нормально, не нормально! Это доктору решать. Вот Эдуард Викторович осмотрит вас, только тогда и узнаете, можно вам вставать или нет. И вообще, ложитесь немедленно, сейчас обход будет! Вот нельзя на 5 минут оставить без присмотра, уже больные пропадают! Хорошо, что Петр Семенович сказал, что вы встали.
Эта Тырындычиха не замолкая отобрала у меня полотенце, пасту с щеткой, и начала сдирать с меня одежду. Уложив меня в кровать, выглянула из палаты.
- Пока ни кого нет. - Обернувшись, сказала: - Сейчас обход будет, ждите.
И попыталась выскользнуть из палаты, но не тут-то было, у меня накопилось множество вопросов:
- Стойте, я хочу спросить. Сколько я здесь уже нахожусь, и что со мной?
- Вас вчера привезли, где-то к обеду. С вами сестра была, она и вещи привезла. У вас поражение электрическим током, так в больничном листе написано.
- Ага, ясно, она сейчас здесь?
- Нет, она домой поехала, себя в порядок привести, а меня попросила за вами присмотреть, пока не вернется.
И тут же выскользнула за дверь, пока я раздумывал. Так, надо привести мысли в порядок. Что я помню? Получил удар током и оказался...! А дальше я оказался в июле 41-го, как я очнулся, помню смутно, рывками как в фильме. Привалившись спиной к подушке, стал вспоминать свои приключения. Вот я вижу небо, ветки деревьев, вот двух парней в танкистской форме с карабинами. То, что они танкисты, я определил очень просто - они были в танковых шлемофонах. Приподняв чуть голову, я огляделся: вокруг по лесу шла толпа красноармейцев, вперемешку с танкистами. Некоторые несли раненых, некоторые оружие. Тут в голове что-то щелкнуло, и появился звук, бряканье оружия и амуниции, стоны раненых, где-то слышны матюги. Оглядев себя, я обнаружил, что одет в точно такой же комбинезон, как и у танкистов. То, что я очнулся, похоже, заметили бойцы, которые меня несли.
- Товарищ капитан, вы очнулись!- вскричал танкист, который нес меня со стороны ног.
- В чем дело, Карпов?
- Товарищ младший лейтенант госбезопасности, товарищ капитан очнулся!
- Да? Ну-ка опустите капитана на землю. Товарищ капитан? Капитан Михайлов?- Носилки аккуратно положили на землю. Перед глазами появился парень лет 30-35, в старинной форме военной форме до 43-го года с тремя кубарями в петлицах. Что мне не понравилось сразу, так это то, что у него была фуражка с васильковым околышком, и взгляд был уж очень подозрительный.
-Михайлов? Какой еще Михайлов? Я Солнцев Михаил Геннадьевич, двадцати трех лет отроду.
В голове был сумбур, какие-то чужие воспоминания. То всплывет, как я стреляю в спину красноармейцам, отступающих в пригороде Луцка, то нахожусь на каком то стрельбище, (Квенцгут, тут же подсказала вторая память), где фельдфебель в форме Вермахта и взглядом профессионального убийцы показывал, как разбирать и собирать русский ППД. То парашютирование семерых диверсантов в форме командиров Красной Армии, в район действий 20-й танковой дивизии, посланных для диверсий и уничтожения командного состава.
