— Я — вижу! — решительно заявил Коршунов. — И ты верь мне, Агилмунд! Я — Аласейа, пришедший с неба, я видел богов и разговаривал с ними! И я говорю тебе: боги отличат настоящих воинов, какой бы ни была их смерть! Так что если вскоре умрешь ты, Агилмунд, то отправишься прямо к своим богам! Это я тебе обещаю! Конечно, смерть твоя будет нелегкой…
— Плевать! — Агилмунд заметно повеселел. — Перетерплю. Слышишь меня, Вотан! — рявкнул он во всю глотку. — Скоро я приду к тебе!
— Эй, Аласейа! — это подал голос Скулди. — А ты не врешь? Насчет богов?
— Ты никак умом повредился, герул! — насмешливо бросил Коршунов. — Кто же рискнет соврать, говоря о таком? Или ты забыл, что и сам я тоже очень скоро покину этот мир?
— А ведь верно! — признал герул. — Не станешь ты врать в час смерти, Аласейа! — Скулди рассмеялся. — Хорошо иметь такого вождя, как ты! — заявил он. — Биться рядом с тобой хорошо, а умирать — еще лучше! Хотя, сдается мне, не к нашим богам попадешь ты, а к своему христианскому богу. Жаль! Очень тебе будет скучно после смерти, Аласейа.
— Я попрошу Вотана! — решительно заявил Агилмунд. — Разве Аласейа не воин? Пусть Вотан договорится с христианским богом. Или я отправил в Хель мало христиан? Обменять их души на душу Аласейи — правильное дело!
— Точно! — поддержал Скулди. — И я отдам своих на это дело! И без христиан найдется, кому мне прислуживать в Валхалле! Отдам! Душа такого воина, как ты, Аласейа, много потянет на загробных весах. Не один десяток христианских душ потребуется.
— Коли так, то и я своих готов отдать! — крикнул кто-то из повешенных ниже.
— И я! И я! И я!
— Чего разорались! — недовольно гаркнул один из римлян. — Вот я вас!
На него никто не обратил внимания. И впрямь: что можно сделать тем, кто уже, считай, мертв?
— Ты слышишь, Аласейа! — резюмировал Агилмунд. — Выкупим мы твою душу у христианского бога, не сомневайся!
Коршунов был растроган. И поклялся себе до последнего вздоха не уронить себя в глазах этих людей. Это все, что он мог для них сделать: облегчить надеждой их мучительную смерть.
Хотелось пить. А ведь их всех напоили не больше часа назад. Повязка на боку набухла от крови, потяжелела. Наверное, надо радоваться. Если кровотечение не остановится, Алексей вскоре ослабеет и потеряет сознание. Как Ахвизра. А потом умрет. Быстро и, можно сказать, легко. Проблема в том, что Коршунову совсем не хотелось умирать. В конце концов, это несправедливо! Варвары все равно пришли бы на эту землю. И крови пролилось бы куда больше, если бы Коршунов не пресек бессмысленную резню. Нет, это просто свинство — повесить всех пленных без суда! Где же хваленое римское правосудие? Где законы, которые будут изучать и через две тысячи лет?
— Эй, Скулди! — крикнул Коршунов. — Скажи этим ромлянам, что я хочу видеть их военачальника.
— Зачем он тебе? — отозвался герул. — Скоро ты увидишь богов.
— Хочу взглянуть на того, кто нас победил, — заявил Алексей.
«И договориться, если удастся», — добавил он мысленно.
Такая казнь хороша тем, что у судьи есть время передумать. Но надо поторопиться. Большинство казненных будут умирать несколько дней, но такие, как Ахвизра, не смогут продержаться долго. Чем черт не шутит? Вдруг Коршунову удастся переубедить римлянина?
В любом случае, терять нечего…
— Эй, вы! — гаркнул Скулди по-латыни. — Наш вождь желает сообщить что-то важное вашему главному командиру.
— Пусть скажет мне, а я передам, — ответил старший из стражников.
— Так не пойдет!
— Стало быть, не пойдет, — флегматично отреагировал стражник. — Чтобы я беспокоил принцепса из-за такого вороньего корма, как вы…
Внезапно слух Коршунова потерял остроту: словно в уши вату напихали. Сквозь эту вату до него доносилась перебранка Скулди и охраны, крики ворон, лязг металла откуда-то со стороны римского лагеря…
— Эй ты, варвар!
Острая боль вспыхнула в раненом боку. Коршунов сдержал стон, с усилием разлепил глаза. Стражник, вознамерившийся было еще раз ткнуть древком копья в бок Алексея, не стал этого делать.
— Ты хотел мне что-то сказать, варвар?
— Я… — голос стал сиплым, в глотке — будто наждак.
Что-то влажное прижалось к губам Коршунова. Губка, набухшая кисловатой влагой.
— Кто ты?
— Старший кентурион Гай Ингенс. Что ты хотел мне сказать?
— Я… — Алексей посмотрел сверху на кирпично-красное, со свернутым в сторону носом грубое лицо старшего кентуриона и понял, что надеяться не на что. С этим человеком ему не договориться. — Я? Ничего.
— Тогда подыхай молча, варвар! — сердито бросил кентурион. Развернулся и двинулся вниз, лавируя между крестов.
Коршунов закрыл глаза. Нет, ему было не страшно умирать. Обидно немного. И Настю жалко. Как она теперь, без него?
Часть первая
ВОЖДЬ ВАРВАРОВ
«Necesse est maximorum minima esse initia»[2].
— Никогда… никого… такой… как ты… Настя… — шептал по-русски Алексей в мягкое ушко с крохотной дырочкой от сережки.
Струи черных волос, шелковые змейки, оплели его шею.
— Что-что-что ты говоришь?.. — бормотала она по-гречески. — Я не понимаю, Алёша…
«Алеша» — первое русское слово, которое она выучила.
«Скажи, как звала тебя мама?»
«А тебя?»
«Анис…»
«А меня — Алёша».
«Алеша». — Она выговорила правильно, с первого раза. У нее были замечательные способности к языкам.
У нее были способности ко всему. И здесь, на ложе, на покрывале из алого шелка, в полной темноте крымской ночи, внутри шатра, Алексей видел каждую частичку ее тела. Руками, губами, кожей…
— Анис, ты меня любишь?
— Любишь!
Это русское слово она тоже узнала одним из первых.
— Еще?
— Не сейчас… — Тонкие пальцы с острыми ноготками мышиными лапками пробежались по коже. — Не надо, Алеша. Ты должен быть сильным… завтра. Не то он тебя убьет…
— Тогда отпусти меня.
— Я-а-а? — Изумление, смех, низкий, хрипловатый, после которого ну просто уже невозможно…
— А-а-х… — Влажные ладошки легонько толкнули его в грудь, Алексей послушно скатился на край ложа (голова свесилась вниз) и замер — нет, не в изнеможении, в сладкой расслабленности. Но никогда он не чувствовал себя таким сильным. Никогда…
Снаружи перекликались часовые, залаяла собака… военный лагерь. Тысячи людей. Тысячи обученных убийц. Войско. Дружины рикса Одохара, рикса Комозика… и его, рикса Аласейи, Алексея Коршунова, того, чьи небесные паруса — цвета снега и крови. Если, конечно, завтра его не убьют….
