Его мнение о состоянии собственного рассудка было совершенно определенным. Ясно, что он осознавал себя самим собой. С такой же очевидностью он понимал, что не может находиться там, где находится сейчас. Будучи склонен больше следовать логике, чем чувствам, он отметил, что пребывает в плену каких-то галлюцинаций, причем осознает это. Последнее вызывало надежду. Если человек знает, что он страдает галлюцинациями, то находится на полпути к излечению.
То ли вследствие нервного потрясения, то ли еще по какой-то причине, но он физически чувствовал себя уже лучше, потому что оказался в силах не только приподняться, но и сесть.
Окружающее представляло из себя очень подробную и четкую галлюцинацию. Даже подозрительно подробную. Все, как в реальности. Летнее поле, справа и сзади уходящее за горизонт, а слева и спереди ограниченное полоской леса, пахучая растительность, стрекот кузнечиков - все было очень правдоподобно.
Но его нельзя было так просто обмануть. Он решил во что бы то ни стало докопаться до сути галлюцинаций, найти хоть какое-то противоречие в них. Чтобы потом, на основе этого, построить безупречную цепочку рассуждений и избавиться от наваждения.
Прежде всего, он предпринял самое простое действие: решил рассмотреть травинку вблизи. По его мнению, никакая галлюцинация не могла быть совершенной. Это всего лишь иллюзия, которая накладывается на существующую реальность. А иллюзиям в той или иной степени присуща грубость исполнения, их качество ограничивается особенностями работы человеческого мозга.
К его удивлению, маленький стебелек даже вблизи выглядел как заурядное растение: с прожилками, с мелкими перемычками, с неравномерной окраской. С той же степенью достоверности выглядел и маленький жучок, которого он поднял с земли и взял в руку. Жучок был совершенно нормальным. Это настораживало.
Конечно, Михаил верил в возможности человеческого мозга, но не настолько сильно. Воссоздавание - до мельчайших подробностей - мелких существ, к тому же не виденных ранее, могло явиться результатом либо длительнейшей тренировки, либо самообмана. Тренировок такой направленности он не проходил, их совершенно точно не было, самообман исключался с высокой степенью вероятности, а в феноменальные способности подсознания Михаил просто не верил.
Все еще недоумевая, он попытался подняться на ноги. Это удалось даже слишком легко. Если бы кто-нибудь сказал ему еще минут десять назад, что вскоре он будет способен даже подпрыгивать, Михаил счел бы это шуткой. Эта легкость явилась очередным плюсом в пользу галлюцинаций. Но так как появился явный минус в виде отсутствия даже небольшой гротескности, молодой человек уже не мог быть ни в чем полностью уверенным.
Михаил полагал, что когда человек не знает, что ему делать, лучше всего пойти спать или почитать хорошую книгу. Конечно, можно заняться чем-то еще, но ни в коем случае нельзя отправляться на бесцельные поиски приключений. Михаил совершенно точно не знал, что ему делать, но другого выхода, кроме как куда-то пойти, у него не было.
В лицо дул прохладный ветерок, самочувствие значительно улучшилось, в мыслях царило обычное спокойствие, несмотря на более чем странную ситуацию. Молодой человек размеренно и не торопясь шагал по полю. Интересно, что самое необычное ощущение в тот момент было связано с полами халата, развевавшимися на ветру, ведь обычно ему приходилось пользоваться им лишь в лаборатории. Почему-то целью своего путешествия он избрал группу деревьев, которые, по его рассчетам, находились на севере.
Достигнув деревьев, сразу же обнаружил, что они не являются частью леса. Скорее, это была небольшая роща, отделявшая одно поле от другого. Но поле, которое было впереди, разительно отличалось от того, которое осталось сзади. Поле, на которое смотрел сейчас, было обработано.
Подойдя поближе, он убедился, что там росла пшеница. Колосья еще не полностью созрели, а находились в стадии налива. Он это установил очень легко, вспомнив своего приятеля-агронома. Тот уже давно оставил профессию, занимался бизнесом, но в кругу друзей после выпитого спиртного часто принимался читать всем лекции о том, как правильно выращивать помидоры, чем отличается рожь от ячменя и о прочих несомненно полезных вещах. Учитывая то, что лекции имели свойство повторяться, все приятели этого агронома могли похвастаться выборочными знаниями в совершенно неожиданных областях сельскохозяйственной науки.
Легко вспомнив одну из этих лекций, Михаил предположил, что поле было засеяно примерно два месяца назад. Это наблюдение тоже поставило его в тупик, ведь тогда получалось, что пшеницу посадили в начале июля. По мнению молодого человека, для его региона это было безумием. Но факт в виде плотной стены колосящихся злаков упрямо стоял перед глазами - пшеница выросла. Это могло говорить об одном из двух: либо он пребывает все-таки во власти галлюцинаций, либо находится очень далеко от дома. Вероятность того, что его приятель-агроном ошибался, Михаил сразу же отверг как незначительную. Если одна и та же лекция повторяется десяток раз, поневоле усвоишь ее содержание и начнешь воспринимать материал как достоверный.
Вздохнув, он побрел дальше. Идти по границе возделанного поля и рощи не составило труда, а вскоре обнаружилась двухколейная проселочная дорога. Трава в колеях не отсутствовала, а была примята. Значит, дорогой пользовались не очень часто.
Ему было известно, насколько широко могли простираться обрабатываемые площади, особенно посевы злаковых культур. И он допускал, что будет долго идти по полям, прежде чем выйдет к жилым постройкам или встретит какую-то машину.
С пройденным расстоянием его шаги стали размеренны и широки. Ему было трудно оценить, сколько он прошел, но вряд ли менее пяти-шести километров, пока не увидел какой-то дым. "Наконец-то", - подумал он. - "Вот и жилье. Но что же они там жгут?"
Он прибавил скорость. Потом еще и еще. Почти бежал.
Вскоре перед его глазами Михаила появилась деревня. Сначала лишь очертания домов, потом стали различимы их детали, а затем он смог рассмотреть все в подробностях.
Это было небольшое поселение. Домов на пятьдесят. В некоторых местах к небу поднимался легкий дымок, такой, который бывает при приготовлении шашлыков на природе. Казалось, что это - самая обычная деревня. Но, странное дело, все, абсолютно все дома были деревянными, сложенными из бревен. Только срубы, как в мосфильмовской декорации. Это выглядело необычно, равно как и основательная деревянная изгородь, шедшая вокруг всего поселения. Разумеется, он не жил постоянно вне города, хотя иногда бывал в сельской местности и время от времени смотрел телевизионные передачи, в том числе о проблемах далеких, заброшенных деревень. Но все-таки ему казалось, что дома должны выглядеть… посовременнее, что ли…
