— Что? — Вызывающе спросил молодой человек.
— Я с тобой говорю, — садясь на место, ответил Николай Кириллович.
Татьяна поднялась со стула и отошла в сторону, давая возможность мужу поговорить с сыном, и не желая встревать в их разговор, который легко мог перерасти в ссору.
— С чего бы. У тебя есть с кем разговаривать.
— Не груби. Не стоит так начинать день.
— Как будь-то, это что-то изменит. Как будь-то, если я буду вежливым, она исчезнет из нашего дома. — Глеб с презрением качнул головой в сторону Татьяны.
— Не смей. Татьяна здесь не причём. — Начал злиться Николай.
— Конечно, не причём. — Он не желал ругаться с отцом. Просто вид этой утренней идиллии ужасно разозлил его и снова напомнил об обиде на отца.
— Да, не причём. Татьяна член нашей семьи. И тебе придётся смириться с этим. Ты можешь злиться, кричать сколько угодно, можешь упиваться своим одиночеством и своей обидой, но тебе придётся принять Татьяну.
— Да? — усмехнулся Глеб. — И как ты меня заставишь?
— Николай, не надо. — Тихо проговорила женщина, видя, что всё заходит слишком далеко, и Николай будет жалеть о своей грубости по отношению к сыну.
— Тебя никто не спрашивает! Что ты вечно лезешь! — Возмутился Глеб, не желая её защиты.
— Замолчи! Никогда не смей с ней так разговаривать! — Вскочил Николай Кириллович со стула. — Теперь я вижу, как ты ведёшь себя в моё отсутствие. Ты уже не ребёнок, а взрослый мужчина, а потому, должен отвечать за свои поступки. Так вот, слушай, что я скажу тебе, если ты не изменишь своё поведение, то школу заканчивать будешь в закрытом учебном заведении.
— Как хорошо! Там не будет ни её, ни тебя! — Закричал Глеб, резко поднявшись из-за стола. Стул, на котором он сидел с грохотом упал на пол, чем сразу же отрезвил Николая.
Он смотрел в бешеные глаза сына, проклиная себя за несдержанность.
— Теперь довольна, — закричал молодой человек Татьяне. — Получила что хотела, прибрала его к рукам.
— Глеб. — Татьяна замотала головой, проклиная себя за то, что вмешалась в их разговор. Так она выполняет обещание, данное Ольге. Так она заботится о её мальчике.
— Ненавижу вас! Вы предатели! Вы…, - Глеб больше ничего не сказал, а, схватив рюкзак бросился вон из комнаты. Он выбежал на крыльцо в одной рубашке, не замечая холода. Она добилась того, чего хотела, выжила его из дома. Он тяжело дышал, пытаясь обуздать свои чувства. Это был его дом, его семья. Он был здесь так счастлив. А теперь он никому не нужен. Как там сказал отец «упиваться своим одиночеством». Глеб улыбнулся своим невесёлым мыслям, сев на холодное крыльцо и обхватив рюкзак руками, стараясь согреться.
Он не сразу почувствовал, как тёплая сильная рука легла на его плечо. А когда заметил, то сразу понял, что это был отец. Больше некому. Мужчина сел рядом с сыном. В руках у него была куртка подростка, но он не попытался прикрыть его.
— Так нельзя, Глеб. — Тихо произнёс Николай Кириллович. — Так не может больше продолжаться.
— Отправишь меня подальше? — Грустно усмехнулся мальчик.
— Нет. — Помотал головой Николай. — Прости, вспылил. Не должен был. Но, признай, ты тоже был не прав. — Он посмотрел на Глеба, пытаясь уловить раскаяние.
— Да. Не хотел портить тебе день, папа. — Ответил молодой человек.
— Дело не во мне.
— В ней?
— Глеб. Она хорошая женщина и она любит тебя. Она нянчила тебя, когда ты еще, и ходить-то не умел. Ведь и ты её когда-то любил.
— Пока она не предала маму. Она ждала, когда мама умрёт, чтобы втереться в нашу семью.
— Глеб, это не правда. Она так же, как и мы переживала смерть Ольги.
— И ты переживал?
— Конечно.
— Не долго длилось ваше горе. Два месяца. — В каждом брошенном слове сквозила непреодолимая горечь.
— Я понимаю. Тебе трудно это принять, но я любил твою маму, — проговорил Николай, тщательно подбирая слова. Он избегал этого разговора два года, но утренняя ссора и поведение Глеба, убедили Николая в его необходимости. — У нас была хорошая семья. — Улыбнулся Николай Кириллович. — Мы были счастливы. Но всё закончилось, когда твоя мама заболела. Ты знаешь, какое это горе смотреть, как твой любимый человек умирает. Эта боль всё нарастает и нарастает, съедая тебя изнутри. Но, человек не может страдать вечно. И в твоей жизни появляется кто-то, кто смягчает твою боль, делает её не такой невыносимой. Для меня таким человеком стала Татьяна, а для неё я. Но это не значит, что мы забыли её. Ольга сама бы этого хотела.
— Откуда ты знаешь?
— Она сама нам об этом сказала.
Глеб ничего не ответил, лишь недоверчиво усмехнулся.
— Когда-нибудь и ты встретишь человека, который успокоит твою боль. Как знать, может быть, и для тебя это будет Татьяна. Ведь она любит тебя, как своего сына. Прошу, ради нашей семьи, ради нашего общего будущего, попытайся найти с ней общий язык.
— Ладно. Я попытаюсь. — Проговорил молодой человек, поднимаясь с крыльца. Слова отца не переубедили его. Но если он будет продолжать в том же духе, отец отошлёт его из дома. И тогда она победит. Она заберёт всё, что принадлежало его матери.
— Вот и отлично. А теперь поехали. Мы и так уже опаздываем. Через два месяца у тебя экзамены. А учишься ты отвратительно.
— Как все, — пожал плечами Глеб, усаживаясь в машину, рядом с отцом.
Автомобиль медленно поехал по дорожке к воротам. Через несколько минут он мчался по направлению к Петербургу.
Был полдень, когда самолёт приземлился в аэропорту Хитроу. Глеб молчал всю дорогу, не желая разговаривать с отцом. В день вручения дипломов, отец объявил, что отправляет его учиться в Англию. Молодой человек воспринял решение родителя, как выполнение недавней угрозы. А ведь он старался. Не то чтобы он принял Татьяну, но по-крайней мере больше не ссорился с ней.
Глеб стоял в большом зале, ожидая, когда Николай Кириллович получит багаж. Их должна была встретить тётя Мэри, мамина двоюродная сестра, настоящая англичанка. Молодой человек смотрел по сторонам, но родственницы нигде не было видно. Глеб всего несколько раз видел весёлую тётку, но они часто общались по телефону и интернету, особенно после смерти мамы. Её муж умер год назад. Детей у них не было и Мэри жила одна.
— Ну, всё Глеб, идём. — Сказал, подошедший Николай Кириллович. — Мэри ждёт нас на улице, у машины.
Глеб ничего не ответил, а, взяв у отца свою сумку, пошёл вперёд. Когда он выше на улицу, его встретило тёплое лондонское солнышко, приветливо пригревая своими лучами.
— Привет! — Услышал Глеб весёлый голос тётки. Он сразу же увидел её, машущую им рукой, в приветливом жесте. На мгновение, она напомнила ему маму, и он побежал вперёд, обрадованный этой встречей.
