Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски

Ознакомительная версия.

Василий Николаевич всеми своими девяносто пятью килограммами вломился в молодую поросль осины и шиповника, словно слон в мангровый лес в погоне за слонихой в сезон случки. Как бы то ни было, но серому нельзя дать уйти! Взыграло и уязвлённое самолюбие, да и, чего греха таить, представлял уже себе Василий Николаевич, ой представлял, как роскошно будет смотреться мохнатая волчья шкура на стене или, нет, лучше – перед камином! И с какой великолепной небрежностью можно отвечать на восхищённые вопросы (да что там вопросы – просто на восхищённые взгляды) знакомых барышень:

– А, этот волк? Это ещё не очень большой экземпляр. Пусть полежит пока. Думаю вот съездить к моему другу на Аляску – поохотиться на тамошних белых волков. Они раза в полтора крупнее наших… Добуду такого – и шкуру поменяю…

Но пока белые волки из американского штата Аляска могли спать спокойно: Василий Николаевич Зубов не мог подстрелить даже самого обычного серого европейского волка, близкого родственника того, кто скушал в своё время Красную Шапочку с бабушкой, семерых козлят и пытался сожрать трёх поросят.

Василию Николаевичу сейчас было не до этого, сейчас он пробирался сквозь бурелом, пытаясь догнать мелькавшего где-то совсем недалеко хищника. Уже и крики загонщиков не слышны, уже и соседи-охотники неизвестно где остались, а он всё шёл через густую поросль. Волк трещал ветками где-то неподалёку, пару раз показавшись Васе на глаза, но, как назло, в неудобном для стрельбы положении. Всё, что он успел заметить, – обгорелый бок. Наверное, серый подпалил его на лесном пожаре, где же ещё?

Внезапно что-то заухало, засвистело, захохотало, и – ух – земли нет под ногами, и вот он уже, выпустив из рук ружьё, пытается выбраться из бочага – маленького лесного болотца, внезапно выступившего из лесной чащи. Минут десять он барахтался, пока не выбрался на берег. Ружьё, конечно же, утопил, жаль. И сам изгваздался, словно пьянчужка на городской свалке. И, самое нехорошее, непонятно, куда идти. Лес во все стороны одинаковый, откуда пришёл – непонятно, даже сломанных кустов не видно, чтобы определить, как шёл… А тут ещё смеркаться стало, и есть нечего, и даже спичек нет – в общем, целый букет ништяков.

И тут оказалось, что не напрасно, ой как не напрасно присваивает учёные степени Высшая аттестационная комиссия!!! И к Василию Николаевичу это имело самое непосредственное отношение. Проще говоря, тот пожилой и любящий гонорары доктор каких-то там медицинских наук, который определил, что величина Васиного коэффициента адаптации зашкаливает за девяносто процентов, был прав, ой как прав! Посему терпящий бедствие горе-охотник не стал метаться в сумерках в поиске обратного пути, что, собственно говоря, в данной ситуации было бесполезно. И тем более впадать в панику и биться в рыданиях (что было бесполезно в абсолютной степени), а совершенно в духе героев русских народных сказок рассудил, что утро вечера мудренее. Отжал, насколько это было возможно, мокрую одежду, нарвал елового лапника на подстилку, им же укрылся и заснул, благо ночь была не очень холодной – хоть в этом ему повезло…

Наутро Василий Николаевич, порывшись в памяти, нарыл там полузабытые сведения из читанных в детстве книжек «про индейцев». Сведения сии гласили, что для того, чтобы выбраться из лесных дебрей, нужно найти ручеёк и пойти вниз по его течению. Маленький ручеёк впадает в большой, большой ручей – в маленькую речку, маленькая речка – в большую реку, а на большой реке всегда есть люди… Применив теоретические знания на практике, Василий Николаевич нашёл ручеёк и пошёл вниз по течению. Вскоре его знания о лесных ручейках расширились, так как он узнал, что они могут впадать не только в большие ручьи или маленькие речки, но и в болота…

Василий Николаевич побрёл наугад. Насколько он помнил, за волком он вчера побежал навстречу солнцу. Значит, возвращаться сейчас надо было на запад. Авось да выведут его чутьё да удача если и не к человеческому жилью, то, худо-бедно, хотя бы на какую-нибудь дорогу. Ведь должны же быть здесь дороги, чёрт побери! Чай, не Такла-Макан какая-нибудь и не Занзибар, где, как известно, водятся одни лишь злые крокодилы.

Но дорога всё не попадалась и не попадалась. Василий Николаевич старался строго придерживаться западного направления, не смотря – лес, овраг или поляна на пути. В конце концов забрёл он в совсем уж непролазную чащу. Вокруг – столетние ели, густой шиповник. Вон – даже куртку изорвал.

В ближайших кустах послышался шорох. Василий Николаевич насторожился. Из кустов вышел волк. Василий Николаевич готов был поклясться – тот самый! Вон – обгорелым боком повернулся! Как будто для того, чтобы Вася его узнал. Потом глянул и даже – честное слово – улыбнулся! Ну, или оскалился так добродушно, что это было похоже на улыбку. А потом… подмигнул! И прыг – обратно в кусты! Как будто пришёл, проверил – на месте ли подопечный – и пошёл по своим делам. Чудеса! За ним, что ли, пойти? Да нет, волка уже не видно, даже треска веток или шелеста травы не слышно… Как испарился, сердешный! Что ж, мы будем искать другую дорогу. И Василий Николаевич пошёл в прежнем направлении.

Впереди замаячило что-то высокое и массивное, по своему виду явно не вписывающееся в лесной пейзаж. Василий Николаевич с трудом пробрался через густой кустарник и вышел на небольшую полянку. И раскрыл от удивления рот. Посреди поляны стоял огромный – метра четыре в высоту и почти метр в обхвате – столб, вкопанный в землю. На столбе чьи-то не шибко умелые ручки грубо выстрогали лицо с окладистой бородой и сурово сдвинутыми бровями. На верхушке – колпак, а по бокам – высечено что-то вроде рук, причём в правой было заметно какое-то оружие: то ли меч, то ли палица. А может, просто дубина. И хотя обработка бревна была грубой, неведомый ваятель несомненно обладал даром скульптора. Идол получился грозным и величественным. И, судя по плотности древесины, это была не сосна, а что-то более тяжёлое и прочное. Скорее всего – дуб. Но чёрт возьми! Дубы нигде в округе не растут! Этого идола откуда-то и неизвестно для чего сюда притащили! Кто они – эти неведомые идолопоклонники? Неужели такие ещё остались? Или это мода такая пошла?

Обуреваемый сумбурными мыслями, Василий Николаевич обошёл вокруг истукана. У его основания валялись куски ткани, несколько обгрызенных костей неизвестного животного и стоял настоящий берестяной туесок с какой-то жидкостью. В ней плавали три клюквинки. Стало быть, недавно стоит… В растерянности почесав затылок (от такой находки растеряешься!), Василий Николаевич решил сделать окончательный вывод по поводу своего нечаянного путешествия по лесам попозже, когда выберется в город. А пока что надо искать дорогу. И он пошёл дальше.

Ознакомительная версия.