До темноты флотилия преодолела только половину пути. Приходилось ночевать на берегу, для чего зашли в крохотную бухточку с песчаным берегом.
Катуари за день несколько раз приходила в сознание или просыпалась и каждый раз что-то тихо говорила. Это были короткие фразы, и индейцы не успевали даже понять ее слова, как она снова засыпала.
Лука за этот день дважды менял повязку и теперь был уверен, что сделал все, что нужно. Теперь только время и молодой организм должны решить судьбу женщины. И Лука определенно был уверен, что она выздоровеет.
Он поил ее водой с желтым порошком, лихорадка помаленьку отступала, а утром она уже внятно сказала по-французски:
– Как ты тут очутился, Люк? Мне уже лучше. Это ты меня лечишь?
– Спокойно, Катуари! Вам нельзя так много говорить. Все идет хорошо.
Она сделала попытку улыбнуться, но кроме гримасы ничего не получилось. А через несколько минут, выпив настой, она опять заснула. Две индейские женщины обмыли ее, обтерли по приказанию Луки и оставались с нею рядом всю ночь.
Лука же свалился и проспал до зари, поднявшись только тогда, когда лагерь уже снимался, люди готовились отправляться в дальнейший путь.
Катуари уже не спала и следила взглядом за лагерем. Она улыбнулась уже вполне осознанно, увидев Луку, и у того защемило в груди от ее взгляда.
– Мадам, вы хорошо выглядите! Вам лучше? А я проспал всю ночь!
– Да, мне лучше, Люк, – ответила она, и Лука в который раз удивился тому, как за последние месяцы улучшился ее французский. И он спросил:
– Как вам удалось так быстро освоить язык, мадам?
– Я старалась, Люк. Очень старалась. Теперь мы одинаково хорошо можем говорить друг с другом. Ты доволен?
– Доволен? Я в восторге, мадам! Это просто замечательно!
– Куда мы направляемся, Люк?
– В нашу усадьбу, мадам. Там у нас есть очень хороший лекарь, и вы быстро поправитесь. Дальней дороги вы не выдержите, уверяю.
– Я согласна, Люк. Но не называй меня мадам. Просто Катуари. Прошу…
Ее взгляд опять обдал его жаром, он задышал бурно, в голове забили молоточки. Уже сколько раз он ощущал столь сильное волнение, когда она смотрела на него такими глазами.
Вдруг Лука испугался. За эти три дня он ни разу не вспомнил о Луизе. А она ведь вынашивала его ребенка! Стало неприятно, грустно и не было возможности объяснить и оправдать все это. Настроение его тут же испортилось.
Она заметила это, спрашивать не стала, и он был благодарен ей.
После полудня вдали показались очертания берега, мысок, за которым начинались земли их усадьбы. А час спустя они уже расположились в домике для плотников, сейчас пустовавшем.
– Жан, беги в усадьбу и сообщи о нашем прибытии, – распорядился Лука. – И пусть немедленно привезут побольше еды. Для всех! Беги, мальчик!
Катуари осторожно перенесли в дом, уложили на топчан, сменив старые соломенные матрасы на свежее сено и морскую траву.
Индейцы и негры с негритянками разжигали костры, готовясь к получению продуктов из усадьбы. Они повесили котлы для кипячения воды и перекусывали ничтожными остатками пищи.
Первым прискакал на неоседланной лошади Назар. Он спрыгнул на землю, поискал глазами Луку и быстро направился к нему.
Друзья обнялись, расцеловались, но тут взгляд Назара выхватил вдруг индианку. Вначале он не придал этому значения, потом резко обернулся и впился глазами в ее лицо. Спросил хрипло:
– Это она? Катуари?
– Да, – вынужден был ответить Лука с замиранием в сердце. Не понравилось ему почему-то такое волнение друга. – Мы подобрали ее с индейцами в море и привезли сюда. Она ранена и страдает.
– Она выздоровеет?
– Уже выздоравливает, Назар. Не пройдет и месяца, как все будет забыто.
– Куда ее ранили, Лука? Опасно?
– Рубанули по шее саблей. Хорошо, что не очень сильно и жилы не затронуты. Но рана загноилась, и пришлось много повозиться с нею. Теперь лучше.
– Как это могло произойти?! Ужасно! Женщина – и воюет!
– Индейцы организовали поход на Сент-Киттс, но их разбили. Лишь треть их сумела добраться до Гваделупы. Да и то благодаря нам. Но мы потеряли корабль. Англичане его сожгли на перешейке Ривьер-Сале. Мы отсиделись на крошечном островке. Хорошо, что прилив был не особо высок, они не смогли пройти рифы и достать нас из пушек.
– Господи! Ее немедленно надо отнести в усадьбу. Там знахарь Эфу сможет полечить ее.
– Назар? – раздался слабый голос Катуари. – Ты уже здесь. Я рада снова с тобой встретиться.
– Господи! Она запомнила мое имя! И как хорошо говорит!
– Я тоже этому удивился, Назар. Ну а как дела в усадьбе?
– Это потом! Главное – побыстрее отвезти ее в усадьбу.
– Лучше этого не делать, Назар. Она еще слишком слаба. Это может ей повредить. Оставим здесь, дня на три хотя бы.
– Люк правильно говорит, Назар. Лучше мне остаться здесь. Я люблю шум моря. Он меня усыпляет и успокаивает. А мне хотелось бы побыть одной и о многом подумать. У нас слишком плохие дела после неудачного похода. И спасибо за заботу, но Люк уже все сделал, что нужно. Все будет хорошо.
Катуари замолчала. Было заметно, как она устала. И Лука потребовал:
– Вам нельзя так много разговаривать! Надо немедленно закрыть глаза и сразу же заснуть! Немедленно! – повторил он решительно.
Она чуть улыбнулась, закрыла глаза, а друзья отошли подальше, чтобы не мешать ей своими разговорами. И долго еще потом раздумывал Лука над тем, чего это его друг так обеспокоен судьбой какой-то индианки. Не нравилось ему, честно говоря, такое беспокойство.
Через два дня отдохнувшие и подлечившиеся индейцы ушли назад к перешейку, чтобы посетить береговых карибов и отдохнуть перед отправкой на Доминику.
На прощание вождь индейцев Тусуанак преподнес Луке пригоршню золота, жемчуга и драгоценных камней в ювелирной обработке.
– Спасибо, но мне ничего не надо! – отстранил их рукой Лука.
– Ты потерял корабль из-за помощи нам, белый человек. Это лишь малая частичка того, что я должен тебе, – ответил Тусуанак через Жана. – Бери, и будем дружить. Ты хороший белый человек. И спаси Катуари! Она слишком дорога для нас, белый человек Люк. Мы еще встретимся!
Вождь приподнял раненую руку в прощальном приветствии и осторожно устроился на корме пироги.
Лука долго провожал его глазами. Он сжимал в руке горсть драгоценностей и подавлял в себе стремление отшвырнуть их, как нечто отвратительное. Потом вспомнил, что англичане сожгли его любимый корабль, и отогнал глупое желание.
– Что он тебе передал? – спросил Назар, пытаясь заглянуть в ладонь.
Лука осторожно разжал ее, и Назар ахнул. Яким с любопытством щурил глаза, а Назар долго перебирал драгоценности пальцами, потом промолвил слабым голосом:
