– Что-нибудь из «выпить-закусить» будешь, товарищ Проводник? – небрежно спросила Машка, подойдя ко мне. «Проводник» – это у нас вроде высшего звания, поскольку начинали мы (почти все) с того, что в первые годы водили беженцев из сектора в сектор. Тогда те, кто не хотел «лоялизироваться», могли свободно уйти к СДФовцам, под китайский протекторат. Ну, и оттуда, соответственно, наоборот. Это потом, через четыре года, случилась война с Халифатом, а еще через год, когда Индия с Пакистаном перехерачили друг друга и китайцам тоже слегка перепало (поскольку вздумали под шумок откусить себе кое-что), все предельно ужесточилось, и шляться через пресловутый «евро-азиан бордер» стало и вовсе проблематично. Вы только не думайте, что наше Сопротивление сдуру взялось копировать старую бандеровскую систему, весь этот «Верховный провод» с его «славой героям» и прочими причиндалами. У хохлов сейчас, кстати, полно своих проблем, аналогичных нашим. Я с некоторыми из них пол-года в проверочном лагере под Кажымом сидел, «подтверждая лояльность», и всякого наслушался. Так что «Проводник» – это у нас, скорее, как на Кубе, при незабвенном Фиделе. Что-то вроде титула «почетный команданте революции».
– Нет, Маш, ничего такого не надо. Недоборолся я с зеленым змием. Наши там как?
– Вроде уже подъезжать должны, – ответила Машка и неспешно отошла по направлению к стойке.
Вроде… Хотя о чем тут говорить, если чертова связь не работает четвертый день? Знали бы, сохранили бы хоть кабельные телефоны. А то приходится курьеров посылать, как при царе Горохе… Нет, тишина определенно давила. Даже патрульные броневики ОВС сегодня никуда не ездили. Обычно по три раза в день по дороге обязательно проезжают три-четыре обвешанных модулями динамической защиты «Супер-Страйкера» – передний обязательно с минным тралом и РЭБовской аппаратурой против радиофугасов. А сегодня – общий облом.
Зато было почти очетливо слышно, как разговаривают еще два «посетителя» этой кафешки. Тоже, разумеется, сугубо «наши люди». Из тех, что могли пригодиться сегодня. Рустик Хамретдинов – отрок, возрастом чуток постарше Машки, в кафешке числится чем-то вроде смеси «экспедитора» и «прислуги за все». Ну, и компьютерным спецом по совместительству. А его собеседник – это вообще еще живая легенда сопротивления, Владя Астахов. Этот еще с времен Аншлюса под чужой личиной живет (и потому он сейчас вовсе не Влад Астахов, а Петя Максимов), поскольку оказался в числе тех немногих, кто вначале сопротивлялся. Когда-то был он летчиком морской авиации Северного флота. На момент Аншлюса – один из 19 «палубников», умеющих взлетать и садиться на «Кузнецов» ночью. Это сейчас ржавый остов «Кузнецова» лежит на боку, на мелководье, возле Териберки, где его притопила не подчинившаяся Москве команда. Если его, конечно, окончательно не разобрали на иголки. А во времена оны с него самолеты летали – многим уже кажется, что этого и не было никогда…
В «момент ноль» Астахов в компании десяти сослуживцев оказался в Острове, под Питером, откуда они должны была гнать на Север отремонтированные Су-ЗЗМ. Командование Балтфлота, в отличие от местных армейцев известному приказу не подчинилось. А поскольку больше исправных самолетов у них не было, Владину эскадрилью отправили штурмовать натовские мехколонны, двигавшиеся к Питеру со стороны Эстонии. Пилотажников-палубников, никогда в жизни не атаковавших наземные цели… Короче, после того удара (вполне успешного, кстати, за это по Владе до сих пор Гаагский трибунал горько плачет, поскольку за подобные «военные преступления» у европеоидов нет срока давности) из 9 вылетевших (у двоих что-то забарахлило, а может, и зассали товарищи) уцелело 4, из которых 2 Су-33М по пути обратно сбили свои же армейские (но подчинившиеся приказу) С-400. Владину машину тогда повредили, и он, максимально отлетев в сторону Новгорода, катапультировался. Потом долго прятался по погребам и ямам, пока не срослась сломанная нога, ну а после перешел на нелегальное положение. Владин ведомый, Игорь Кочемасов, тогда дотянул до Уппсалы, но был выдан шведами в Гаагу и закономерно получил пожизненное. Можно сказать, легко отделался. Попадись он тогда русскоязычным трибунальцам из РДР – повесили бы за милую душу… Впрочем, это уже к делу не относится. Сейчас героический экс-палубник был мне нужен как шагово доступный специалист по авиации. И не более того. За неимением чего-то лучшего…
– Я же тебе уже объяснил – ближайшая крупная база ОВС была в Шарлыке, это около 200 километров от нас и полтораста от Оренбурга, – объяснял Рустик Астахову-Максимову, глядя в свой практически бесполезный теперь ноутбук. – И над ней, как говорят вояки из их местного гарнизона, был взрыв, чуть ли не в несколько килотонн. По всем признакам типичный надземный ядерный, с мощнейшим электромагнитным импульсом, который вырубил все, что только мог. Вот только никаких признаков радиации почему-то не было и нет.
– Это как так? – удивился Владя-Петя.
– А так. Я со знакомыми логистами и логистками из местного штаба уже перетер тему. У них в ОВС еще с времен войнушки с Халифатом соответствующая аппаратура всегда настроена. Судьба Израиля их все-таки чему-то научила. Так вот они ничего такого не фиксируют. И сами от этого в ахере. Опять же, судя по всему, в первые сутки было минимум несколько десятков ударов с этих штук – по основным военным базам и, возможно, крупным городам. Взрывы их аппаратура четко фиксировала. А никаких признаков радиоактивного загрязнения или осадков все нет, хотя уже три дня прошло. Как видно, они нас «чистыми» бомбами глушат…
– А связь?
– А хрюли связь? Во-первых, ни один спутник не работает, словно их или отключили, или вообще посбивали на хрен. Да и помехи какие-то в эфире присутствуют. Потому и не работает ничего. Вертолеты не летают, никакая наземная техника не ездит. Они там у себя сейчас как при царе Горохе – похватали автоматы и сидят по периметру, прудя в штаны от ужаса. Ну и пытаются всю автоматику в технике отключить. Только не больно-то получается, разучились, однако…
– И кто они такие?
– Спроси чего-нибудь полегче. У ОВСовцев в первый момент объявили боевую тревогу. Последнее сообщение было о нескольких сотнях целей по направлению с орбиты к поверхности. А потом – раз, и как отрезало. Ну, а потом пару раз эти штукенции пролетали. Ты же их, наверное, видел, по виду – гибрид «летающей тарелки» с бомбардировщиком вроде В-2, только здоровее в разы. И что это за штуки – хрен их знает. Понятно только, что ни у кого на Земле таких аппаратов нет… Не иначе – зеленые человечки с Сириуса-7…
Вот тут он прав. Именно явление огромного числа неизвестных воздушных целей и нанесенные с них удары разом поломали всю жизнь на планете. И цели эти упорно не хотели объяснять, кто они такие. Но в этом смысле нам, считай, повезло. Кроме больших объектов, в атмосфере над нами болтались и аппараты поменьше. И вчера нашим ребятам чисто случайно удалось сбить одну такую «мелочь». Стечение обстоятельств.
С ПЗРК мы с самого начала работать умели. Тем более в тот, особенно запомнившийся мне, первый раз ПЗРК был куплен у ОВСовцев и демонстративно брошен «на месте преступления». Меня тогда не удивило, что именно из-за этого факта пошел под суд румынский генерал-квартирмейстер Георгиу Безтрэску, но вот осуждение тогдашнего зам. главкома ОВС по снабжению, американского бригадного генерала Уоллеса Карабоциса, было чем-то из ряда вон выходящим. При этом на самолет и дурака-пилота им было плевать (хотя нам тогда и досталось кое-что интересное, в частности из системы опознавания «свой-чужой»), а вот продажа ПЗРК «террористам» задела ОВСовских прокуроров куда сильнее. Да, красиво оно тогда выглядело – ослепительно-голубое зимнее небо над заснеженным лесом, белесый инверсионный след «Супер-Хорнета» перечеркивается вторым, сероватым, от взлетающей ракеты, красно-черная вспышка, потревоженный вороний грай и болтающийся в синеве купол парашюта. Кстати, тот самолет оказался из ВВС РДР (на обломке крыла сохранились кокарды – такие же, как когда-то были у царской России. И пилотировала его молодая, вполне себе симпатичная девка. Так и стоят перед глазами буквы на груди ее комбеза: «Senior Leitenant Vasiliewa. Russian Democratic Republic Air Force» и абсолютное непонимание фатальности происходящего на лице. Мальчики, ведь вы же русские… Времени у нас тогда было мало, чтобы объяснять этой дуре, что у нас, на Урале, московских коллобарантов (которые давно потеряли счет тем, под кого ложились) брать в плен как-то не принято. Хоть мы тогда и забили связь помехами – пока поймут, что аппарат исчез с экранов радаров и на связь не выходит, пока проверят, пока поднимут дежурную пару аварийно-спасательных «Мерлинов». Короче, на все про все было у нас 35–40 минут от силы. Конечно, тогда было бы интересно допросить ту летчицу, но увы – ребятам пришлось ее по-быстрому прирезать и уходить, собрав важные для нас обломки…
