было несколько иное.
И вот он лежит возле мохнатой, на ощупь, стены, а рядом с ним шевелиться некто и тоже такой же волосатый. Санька ощупал себя. Мама дорогая! Санька нащупал на своём животе волосы!
— Млять, млять и млять! Что за херня, — проговорил Санька.
Звуки, покинувшие его горло, тоже не понравились Александру Викторовичу. Разобрать, что он сказал конечно было можно, но с большим трудом. Саньке вдруг стало так страшно, что он громко обделался и, осознав это, громко зарыдал.
Что-то большое и шершавое коснулось его тела, перевернув его несколько раз и Санька понял, что кисловатый запах испражнений несколько уменьшился. В его лицо ударило два мощных тёплых воздушных потока, и он услышал медвежье фырканье.
Уж что-что, а медведя Санёк узнал бы на…
— Мля-я-ять! — Крикнул он и задёргался всем телом, пытаясь перевернуться и встать хотя бы на карачки.
Его вскрик походил на кошачье мявканье, и он снова прокричал:
— Мля-я-ять!
С правой от него стороны зашевелилось и тоже мявкнуло:
— Мля-ять!
— Мля-ять! — Застонал Санька.
— Мля-ять! — Мявкнуло справа и лизнуло его в щёку языком поменьше.
Санька попытался отпихнуть медвежью морду, но не смог, и она его снова лизнула.
«Фига себе! — Пронеслось в голове у человека. — Меня посадили в клетку с медведем! Или это сон?»
Но пахло вполне по-медвежьи. Этот запах берлоги Александр Викторович знал с детства. Со своей первой охоты на медведя.
Дед взял десятилетнего Саньку на буряка, а Санька потом долго вглядывался в глубину логова и вдыхал незнакомый тогда, запах шерсти и медвежьего мускуса. Тогда взяли и медвежонка.
«Стоп, — сказал сам себе человек. — Это берлога, а рядом медвежонок. Тогда я кто?»
Снова ощупав себя, Санька мысленно нарисовал образ коротконогого волосатого существа, с человеческим и не очень волосатым лицом. Потом с трудом дотянулся до…
— Мужик! — Облегчённо сказал человек.
Справа повторили: «Му-ушик».
Санька щупал существо справа от себя и понял, что это точно медведь, но маленький. Ну, как маленький? С Саньку размером. Тот пытался с ним играть и не сильно кусаться. Легонько ущипнув медвежонка за нижнюю губу, человек нервно засмеялся.
— А я тогда, кто? Тоже медвежонок? Или человеческий детёныш? Маугли, млять!
Ему удалось перевернуться на живот, но подняться на карачки не получилось.
— Дитятко, млин, — подумал Санька и вдруг испугался пониманию, что да, он ребёнок, причём только что народившийся. Потому и глаза не видят, и гадит, как приспичит. Кстати, на счёт погадить… Он снова почувствовал позыв и постарался сжать анус, но и на такое простое дело сил не хватило.
— Будем тренироваться, — сказал человек, ощущая, как его облизывает огромный язык медведицы и выдохнул. — Ну и ладно…
Справа от него вдруг зачмокало и запыхтело.
Санька вдруг осознал, что за большая «клизма» его кормила и как ему предстоит теперь питаться, и его едва не стошнило.
* * *
Александр Викторович лежал на спине и сквозь дрёму думал о своём новом житье бытье, когда почувствовал, что медведица лапой подталкивает его ближе к себе и пытается прижать к собственной «груди». Санька думал было воспротивиться, но его хватило только на то, чтобы схватиться обеими руками за коготь «мамаши».
Медведица не только прижала Санькино тельце к себе, но и, ковырнув его когтем, перевернула к себе лицом. Она дыхнула на человека из пасти, несколько раз фыркнув, и Санька сам прижался лицом к освободившемуся соску.
Молоко медведицы слегка отдавало мочевиной, но было приятным на вкус. Переборов первую реакцию отторжения, человек отдался на волю проведения.
* * *
Так прошло несколько дней. Глаза адаптировались к темноте, тактильные ощущения обострились и Санька принялся осваивать берлогу. Он ведь не был простым младенцем. Санька точно знал, что ему было надо от своего нового тела.
Человек понимал, что только что народившийся медвежонок очень быстро опередит его в развитии и может, ненароком и играючи, ему навредить.
Поэтому Санька упорно тренировался.
У Александра Викторовича тоже когда-то имелась и семья, и сын, и он очень хорошо помнил, какой тот был беспомощный, только народившись. Александр сразу пытался начать его тренировать, сам он был хорошим лыжником, но жена с тёщей, покрутив пальцем у головы, отобрали младенца и больше к нему не допускали.
Александр, наблюдая за животными, часто думал о том, что, если младенца воспитывать так, как воспитывают своих детёнышей лесные мамаши, развитие ребёнка проходило бы быстрее. Не так, конечно, быстро, как у животных, но… Жена с ребёнком вскоре от него ушла, он и тогда частенько прикладывался к спиртному, и теория осталась лишь теорией.
Теперь же Санька старательно напрягал своё тело и уже через неделю встал на «четыре точки». Помогал «брательник», постоянно пристающий к нему с играми, и мамаша, частенько облизывавшая маленького человечка, а это были серьёзные физические воздействия на неокрепший детский организм.
Ещё через две недели Санька уверенно сопротивлялся медвежонку, а ещё через две, они устраивали такой кордебалет на медведице, что она стала отворачиваться от них, чтобы немного поспать.
В берлоге для меня было прохладно, но рядом с подмышкой «мамы» Санька к прохладе быстро привык, и не воспринимал её, как дискомфорт, тем более, что, когда стал ползать, нашёл кусок овчины, в котором его запихнули в берлогу. Санька осознал и это, вспомнив всё, что произошло в время короткого пребывания среди людей.
С одной стороны, он переживал, что возродился лохматым уродцем, и его отлучили от людей, а с другой стороны, Санька ведь был не обычным человеком, и как бы он мог проявить себя среди людей? Пузыри бы пускал до двух лет и ходил под себя? А говорить? Он не знал, во сколько дети начинают говорить, а хотел говорить прямо сейчас и говорил!
Да… Брательник научился материться… У него так чётко стало получаться слово на букву «б», что Санька не мог удержаться от смеха. Сам он уже старался это слово не произносить, а медвежонку понравилось. Ещё он выучил слова: жрать, спать и… ещё одно в рифму к первым двум. Впрочем, этим только детишки и занимались под боком мамы-медведицы.
Брательник был отличным тренажёром и не обижался на отработку на нём братом двоек и троек руками по телу, а возня с медвежонком, натаскивала Александра по борцовской технике. Сам Александр никогда ни боксом, ни борьбой не занимался, но хотел. Особенно в девяностых. А тут… Живой спарринг-партнёр и куча времени.
Вставать Сашка ещё не вставал, но ползал очень быстро. Примерно в три месяца он сел на колени и впервые завалил брательника на спину.
Зажурчали ручьи
