Вендетта (СИ) - Олеся Шеллина

— Ну, я так не думаю. Господин Ушаков сам сказал, где нужно искать — в указе о создании Тайной канцелярии и назначении ее главы. Кроме того, господин Ушаков человек в возрасте, мало ли что с ним может произойти. Его клуб весьма злачное место, туда могут и весьма вспыльчивые люди попасть, — и англичанин улыбнулся, после чего пригубил вино. Бестужев же долго смотрел на него, прежде, чем кивнуть в знак согласия.

Ушаков, вернувшись в Петропавловскую крепость, которая за это время перестроилась и теперь взмывала ввысь, возвышаясь над всеми другими зданиями Петербурга, иначе она не вмешала все отделы, созданные во время реорганизации, зашел в свой кабинет, расположенный в центре массивного здания, которое, несмотря на высоту, казалось приземистым. К нему тут же заскочил адъютант, подхватив тяжелый плащ и шляпу, на которых лежал снег.

— Ломова найди, быстро, — прошипел Ушаков, окончательно утративший облик доброго дядюшки.

— Так он отбыл с секретным заданием от его величества, — напомнил Ушакову адъютант, которого иногда удивляло, каким образом Андрей Ломов сумел так высоко и быстро взлететь.

— Да, точно. Вот дурья башка, как я мог забыть? — Ушаков потер лоб. — Тогда позови сюда Оленьева. И прикажи карету заложить. До Ораниенбаума. Мне нужно с Марией Алексеевной поговорить. Настроение ее увидеть, да предупредить. И желательно все это сделать лично. — Адъютант наклонил голову и вышел из кабинета, унося с собой плащ и шляпу. Через десять минут, во время которых Ушаков стоял у окна, глядя на то, как падает снег, в кабинет вошел настоящий щеголь Александр Оленьев.

— По вашему приказанию прибыл, Андрей Иванович, — он отвесил четкий придворный поклон, умеренной глубины, соответствующий положению Ушакова. Глава Тайной канцелярии только хмыкнул, когда увидел это и оценил.

— Саша, Кармайкл выезжает на охоту? — Оленьев долго смотрел на своего шефа, а затем кивнул. — Он тебя ни в чем не подозревает?

— Нет. Я беру взятки, гуляю на широкую ногу, и вообще сижу у посла на коротком поводке, — Оленьев улыбнулся. Он все еще не мог себе простить, что пропустил диверсию во дворце. С другой стороны, это было не его дело, обо всех подозрительных вещах он сообщал Ломову, а что уж тот делал с этой информацией, его не слишком волновало.

— Думаю, лорду Кармайклу очень нужно поехать на охоту на медведя. Просто необходимо. Настоящая первобытная битва: разбуженное чудовище против варваров, которые зачем-то надели на себя кружева.

— И очень опасное зрелище, — Оленьев тонко улыбнулся. — Весьма опасное. Неопытный охотник может и пострадать.

— Неопытный охотник может даже погибнуть, — Ушаков вернул ему улыбку. — Такая трагедия. Я даже пущу слезу.

— Я обязательно организую охоту для лорда Кармайкла как можно быстрее, — отвесив прощальный поклон, Оленьев выскользнул из кабинета. Ушаков же подошел к окну, снова глядя на снежинки.

— Ну где черти носят этого мальчишку, когда здесь все так сложно и запутанно?

* * *

— Вы приглашены на вечер к прекрасной Жанне? — Вольтер стоял, облокотившись на каминную полку и смотрел на своего младшего коллегу по ремеслу, который только-только начал что-то собой представлять, благодаря его покровительству и покровительству Монтескьё.

— Да, и я просто не знаю, как к этому относиться, — Мирабо потер руки и протянул их к огню, внезапно ощутив озноб.

— Идите, мой друг, обязательно идите, там непременно будет король, так что у вас вполне есть шанс понравиться его величеству и пробиться к самым вершинам. Да, еще я слышал, что Жанна принимает каких-то русских, а в связи с последними данными о поражении короля Пруссии и захвате его столицы, это становится весьма модным, заполучить к себе на вечер кого-то из России и не посла. Похоже, что Жанне снова удалось стать первой в этом нелегком деле. — Монтескьё закашлял и потянулся за чашкой горячего глинтвейна. — Жаль, что моя простуда, будь она неладна, не даст мне присутствовать на этом приеме. Жанна туда даже героя нынешней войны, виконта де Крюшо умудрилась вытащить.

— Так ведь граф де Лалли все еще находится на территории Священной Римской империи, — Вальтер переменил позу. Он уже устал вот так стоять, но сесть тоже не мог, ему не позволял тот образ, над которым он трудился столь продолжительное время.

— Насколько мне известно, виконт был ранен и отправлен для долечивания на родину, — Монтескьё задумался. — Король дал Жанне титул маркизы, он впервые настолько высоко оценивает женщину в своей постели. У нее сейчас появилась реальная власть, так что, дорогой мой Виктор, вы теперь с этой дамой на равных, — наконец, выдал он. А маркиз Мирабо нахмурился. Слухи про то, что Людовик подарил Жанне поместье Помпадур, распространялись уже давно, но то, что к поместью прилагался титул маркизы, он как-то упустил, занимаясь научными изысканиями и философскими измышлениями.

— Вот как, — Вольтер поджал губы. — Последние поколения монархов, с легкостью торгующих титулами и должностями, с такой же легкостью раздающих их своим шлюхам и ублюдкам, обесценивают само понятие дворянства.

— Поосторожней с такими словами, друг мой, — Монтескьё снова отхлебнул глинтвейна. — У стен тоже, случается, есть уши. А дворец правосудия работает без выходных.

— А почему, собственно, мы должны молчать? Лично я считаю, что пора бы снова собраться Генеральным штатам, — запальчиво произнес Вольтер. — Король должен выслушать чаянья представителей всех сословий. Иначе, я просто не представляю, в какую пропасть в итоге скатиться наше великое, я не побоюсь этого слова государство.

— То, что вы нередко высказывались в пользу конституционной монархии, еще ни разу не пошло вам на пользу, мой друг, — покачал головой Монтескьё. — Сколько раз вас помещали в Бастилию, а то и вовсе выдворяли из страны?

— Боже, мне нравоучения читает тот, чей трактат «О духе закона» запретили во всех странах Европе. Кстати, что там произошло с издателем, несчастным швейцарцем, который рискнул опубликовать сей труд? Его всего лишь арестовали, или все-таки казнили в назидание остальным?

— Ваша желчь, в которую постепенно превращается ваше блестящее остроумие, однажды вас погубит, вот, помяните мое слово, — Монтескьё поднял вверх указательный палец.

— Господа, не нужно ссориться, — Мирабо постарался сгладить назревающий конфликт между двумя весьма уважаемыми им людьми.

— Это не ссора,