короткий отпуск, который нам полагался после присяги, после чего передал «бразды правления» начальникам курсов.
Нами командовал капитан Снегирёв — крепко сбитый молодой офицер, по обыкновению стриженый почти налысо. Выпускник московского ВОКУ. Он повторил ключевые мысли начальника факультета, и кое-что добавил от себя, в более, скажем так, резкой манере.
Только после этого строй распустили. Ребята разбежались по родственникам — тех заранее пустили на территорию учебного центра.
Я же на ватных ногах, всё ещё боясь поверить в реальность происходящего, побрёл обратно к палатке, где размещалось моё отделение — переодеться и забрать кое-какие вещи. Военники нам выдали ещё вчера, а увольнительные нужно было забрать у начальника курса. Но наверняка там сейчас толпа — лучше переодеться и спокойно подойти к офицерскому общежитию, когда немного подрассосётся.
В то время нас отпускали в увольнение в гражданке. Сразу по нескольким причинам: во-первых, форма была как красная тряпка для разного рода шпаны, которая любила докапываться до курсантов, во-вторых, военные патрули обожали отлавливать первокурсников и делать записи о различных истинных и мнимых нарушениях формы одежды, тем самым портя статистику факультетов и университета в целом. Но военник всё равно было очень нужен: тогда ещё действовали льготы на проезд, и в трамваях с электричками достаточно было показать этот документ, чтобы не платить.
Говорят, в других военных училищах даже в те годы таких вольностей всё равно не допускали. Но вуз, куда я поступил, был не самым обычным. Тут готовили военных переводчиков, юристов, прокуроров — и других спецов «условно-мирных» специальностей. Попасть сюда было сложно. Помню в военкомате меня предупреждали, что «тут важна генетика» и «чтобы я не питал иллюзий».
И действительно: в день начала экзаменов и позже, во время увольнения после «абитуры» и перед КМБ возле КПП учебного центра хватало автомобилей, которые в те годы мне казались диковинными: шестисотые «Мерины», форды «Таурус», джипы «Гранд-Чероки» и чёрные «Волги» с мигалками.
Однако же, благодаря череде случайностей и общему бардаку, я смог поступить сам. Правда, не все были этим довольны.
Я шёл по учебному центру, то и дело оглядываясь по сторонам. Сердце в груди стучало звонко и радостно. Я чувствовал тело совершенно иначе, более лёгким, что ли. Словно земное притяжение вдруг уменьшилось.
Да, момент, где я оказался, скажем мягко, не идеален — но всё равно, я жив, здоров, молод! Впереди пропасть времени! Если буду действовать с головой — всё получится. Я вспомнил о масштабе предстоящих задач и невольно поёжился. Вытяну ли? Справлюсь?
Тогда у меня не было ответа на этот вопрос. Но даже будь у меня один шанс на миллион — я бы всё равно попробовал.
Я вспомнил последние дни и часы перед Катастрофой. Нарастающее ощущение неизбежного конца. Испуганные лица на улицах… притихших детей…
Тряхнув головой, я прогнал непрошенные видения. Впереди целых тридцать лет, чтобы всё исправить!
Странная вещь всё-таки человеческая память: вокруг вроде всё знакомое, но как же прошедшие десятилетия исказили привычные вещи. Сама учебка в то время мне казалась больше. Палатки, где нас размещали — обычными палатками, а не лютым трэшем со складов длительного хранения, выпущенным в лохматые семидесятые годы…
— Товарищ курсант! — знакомый голос рявкнул за спиной.
Майор Ступиков. Этот разговор я тоже помнил. Блин, надо было идти другой дорогой — расслабился, не сообразил, что пора изменять то, что уже было. Теперь придётся снова, как тогда, «наслаждаться» театром одного актёра.
— Я! — отозвался я, останавливаясь.
— Почему нарушаем? — спросил зам по воспитательной, буравя меня взглядом.
Я не помнил, как я ответил раньше. Но сейчас решил не обострять. Не время и не место — для начала надо обустроиться как следует.
Я с деланым недоумением оглядел себя. Вроде всё в порядке: пуговицы застёгнуты, ботинки начищены… кстати, фиговые ботинки — трут немилосердно.
— Никак нет, товарищ майор! — ответил я. — Не нарушаем!
— А это что?
Ступиков потянулся своими пальцами-сосисками к моей шее. Я невольно поёжился. Он же коснулся общевойсковой петлицы на лацкане моего кителя и поправил звезду, на его взгляд, неправильно повёрнутую.
— В уставе написано, как это должно размещаться. Да, Иванов?
— Так точно, товарищ майор!
— Ничего. Привыкнешь. В настоящей армии-то это куда лучше вдалбливают, не то, что здесь…
Он масляно осклабился. Я стиснул зубы, но промолчал.
— Что, решил, небось, что поймал бога за бороду? — продолжал майор. — Первая группа профотбора, да?
— Так точно, товарищ майор! — ответил я.
— Ну ничего. В армии, может, командиром отделения поставят, — он подмигнул мне. — Тоже подспорье. Для такого, как ты. Скажи, ты ведь не собираешься здесь задерживаться, да?
Я промолчал. В точности как тогда, когда я участвовал в этом разговоре много лет назад. Это было правильной тактикой.
— Оглядись по сторонам и посмотри на себя. Так что иллюзий не того… не питай. Понял? Так принято, чтобы разбавить вашу, хе-хе, группу…
Он приблизил своё красноватое лицо к моему. Я почувствовал отчётливый запах алкоголя.
— Для некоторых это решится в позитивную сторону. А для тебя… не, ты безнадёжен. Я наводил справки. У тебя этих… ресурсов не хватит, хе-хе.
Раньше я не очень понял, что за ресурсы он имел ввиду. Теперь же мне было очевидно, что он клинья под взятку подбивает. Наглость с его стороны несусветная — особенно учитывая, что никакого реального веса на факультете он не имеет. И такие решения уж точно не принимает.
Однако же вот, пытается окучивать, кого может…
— Так точно. Не хватит, — ответил я, сохраняя серьёзное выражение лица.
В прошлый раз я вроде бы промолчал и на этом разговор окончился. Блин, и кто меня за язык тянул…
— Но если мало ли… надумаешь — обращайся. С отцом поговори. На самом деле, продажа квартиры для такого дела — это хорошая инвестиция, как сейчас принято говорить, да?
Он подмигнул мне, потом растянул полные губы в подобии улыбки и пошёл дальше, по своим делам.
Вот эту его реплику, про квартиру, я не помнил. Получается, мои слова уже поменяли ход событий? Что ж, в конце концов, разве я здесь не для этого? Надо привыкать. Те события в моей жизни, которые зависели от моих собственных решений, скоро изменятся необратимо. Останутся только глобальные вещи, для влияния на которые нужен соответствующий уровень. А путь наверх определённо займёт некоторое время.
Я дошёл до каптёрки — небольшого каменного строения, напоминающего трансформаторную будку. Тут
