Подумав, через полчаса решил последовать их примеру. За этот суматошный день я здорово устал. Сказывалась еще и нервное напряжение. Я все время ожидал какой-нибудь подлянки. Поэтому когда два милиционера в зале ожидания попросили у меня паспорт, я здорово испугался. Хотя внешне постарался этого не показать.
Паспорт Александра Ефимова прошел проверку без проблем, и сладкая парочка ментов проследовала дальше в поисках очередной жертвы, оставив меня в раздумьях, была ли проверка паспорта спонтанной, или милиция ищет именно меня.
Когда за окнами исчезли московские пригороды, мандраж несколько утих. Поэтому в вагон-ресторан я зашел практически в нормальном настроении…
Мои соседи по купе сидели вдвоем за столиком, уставленным тарелками и почти пустым графинчиком водки, Меня они узнали и сразу пригласили к себе за стол.
Не найдя причин отказаться я подсел к ним и начал просматривать меню.
Как ни удивительно, но оба немца жили неподалеку от Темиртау, А вот мой вывод об их профессии оказался неверен. Оказалось, что они сельчане. Один из них был директором пригородного совхоза, а второй главбухом.
Узнав, что я еду в Казахстан в поисках лучшей жизни, оба слегка поддавших товарища дружно начали зазывать меня к себе. Особенно, когда узнали, что у меня имеются водительские права категории ВС. Самое интересное, что больше их заинтересовали права на легковой транспорт.
— Александр, — приходи к нам на работу, не пожалеешь, — начал уговаривать меня Рудольф Миллер директор совхоза «Карагандинский». — Я как раз себе водителя ищу на газик, моего в этом году в армию призвали.
— А, как у вас с жильем? — поинтересовался я.
Миллер резко поскучнел.
— Ну, общежития у нас, к сожалению, пока нет, строительство только планируется. Но ты можешь снимать комнату в частном секторе. Найдем мы тебе жилье, не переживай. Останешься жить, не пожалеешь. Семья появится, построим тебе дом. Мы хороших работников ценим.
Расспросив немного о характере предполагаемой работы и зарплате, я перекусил и ушел обратно в купе.
Мои возможные будущие работодатели продолжили водкопитие.
Явились они уже ближе к одиннадцати часам, дыша перегаром. Но вели себя тихо, молча разделись и легли спать. Немцы, что с них взять? Наши бы еще полночи куролесили.
Следующим утром соседи маялись головной болью. Глядеть на их кислые физиономии надоело, поэтому я предложил им принять по таблетке цитрамона.
Таблетки сработали отлично. А почему бы и нет. Сейчас для того, чтобы повысить эффективность лекарства мне достаточно доли секунды.
— Никогда не думал, что цитрамон так помогает с похмелья, — удивился Миллер. — Теперь буду знать.
Вскоре проводница начала разносить чай и мы втроем устроили чаепитие с московскими булочками.
В ходе него второй немец Фридрих Шульц начал понемногу прокачивать меня. В отличие от своего начальника он был настроен более подозрительно к моей персоне. Видимо должность главбуха способствует подобной паранойе.
— Александр, простите, мне не очень понятно ваше намерение переехать на новое место жительства, если нетрудно поясните для чего это вам? Возможно, от алиментов убегаете?
— Фридрих, тебе не кажется, что это не твое дело, мало ли какие проблемы у парня? — заметил Миллер.
Главбух посмотрел на своего начальника, вздохнул и… ничего не сказал.
Повернулся ко мне, ожидая ответа.
— Ничего страшного, — заметил я в ответ на слова Миллера. — Вполне нормальные вопросы при устройстве на работу.
Могу сказать, что до вчерашнего дня я о Казахстане и не думал. А собирался отправиться на стройку БАМа. Но мои вчерашние попутчики так рассказывали о вашем городе, что я решил для начала съездить туда и лишь потом решить, оставаться, или все же уехать на БАМ.
От Шульца тут же последовал закономерный вопрос о вчерашних попутчиках, так ратующих за свой город.
На мое счастье фамилия Андрея Ильича Сивакова для них оказалась знакомой. И на ходу переобувшись, главбух начал доказывать, что работа в совхозе намного выгодней, чем на заводе.
На всякий случай я продемонстрировал свой паспорт, в котором страницы для регистрации брака и детей были девственно пусты.
Шульц удивленно поднял брови, когда я достал из сумки плотную картонную папку с документами. И одобрительно кивнул, когда увидел, что все мои бумаги аккуратно разложены по кармашкам. И даже спросил, не было ли у меня немцев в родне. Пришлось его разочаровать, заявив, что я чистый карел. Оба немца уставились на меня с изумлением, затем Миллер заявил, что на корейца я не очень похож.
Пришлось растолковать им, что в Советском Союзе есть автономная республика Карелия, не имеющая отношение к Северной Корее, и в ней пока еще остаются немногие коренные жители карелы, вепсы и финны.
После этого разговора наши отношения стали более формальными. Что было совсем не удивительным. Из ничем друг другу не обязанных соседей по купе мы перешли в разряд возможных начальников и подчиненных. А это подразумевало совсем другой формат общения.
Собственно, мне были наплевать. Крестить детей с этими товарищами я не собирался.
Кстати, я нисколько не пожалел денег, отданных за билет в мягкий вагон. Просто при посещении ресторана надо было пройти через два плацкартных вагона. После тихого мягкого купе и пустынного коридора, плацкарт встречал громкими разговорами, вонью от носок и детскими воплями. Приходилось невольно ускорять шаг, стараясь быстрее пройти эти метры, задерживая на автомате дыхание, прежде чем войти в тамбур, в котором в сизом табачном дыму активно общались курильщики.
После Челябинска чай, разносившийся нашим пожилым проводником Нурлыбеком, пить стало невозможно, Мои соседи по купе внимание на изменившийся вкус воды никакого внимания не обращали. Меня же от солоноватого привкуса выворачивало наизнанку.
— Неужели в Темиртау придется пить такую же воду? — думал я. — Может, пока не поздно, лучше отправиться на БАМ.
Заметив, когда Нурлыбек заливает воду в титан, я решил провести небольшой опыт, используя свои способности, приложил ладони к баку.
Попытка убрать лишнюю соль из воды полностью удалась. Только уже на второй раз ближе к вечеру, вода потекла из крана тонюсенькой струйкой.
После чего проводник, ругаясь вполне русскими матами, начал чистить забитый солями, кран. К Нурлыбеку даже пришел напарник, и они вдвоем безуспешно пытались понять, что же случилось с титаном, почему именно в нем появились такие солевые отложения.
Хорошо, что ехать осталось совсем немного и проводнику не пришлось повторять такую процедуру. Зато до конца поездки я пил почти нормальный чай. Но, похоже, кроме меня остальным пассажирам изменения во вкусе воды остались незаметны.
К моменту, когда наш состав подошел к перрону вокзала в Караганде, мои соседи по купе были уже при параде, одетые соответственно своим должностям руководителей богатого совхоза. Я тоже собрался и сейчас держал в руках свои скромные пожитки.
Когда мы вышли на площадь перед вокзалом, почти сразу к нам подбежал молодой казах и почтительно поздоровался с начальством. Взял из рук Миллера чемодан и понес его к потрепанному газику со снятым тентом.
Мы последовали за ним.
Когда я забрался в машину, казах проводил меня вопросительным взглядом.
— Он с нами, Сагит. — пояснил мое появление директор. — Поехали в обком, сегодня у нас еще много дел.
Пока мы ехали по городу, я с любопытством оглядывался по сторонам. Увы, никакого восточного колорита обнаружить не удалось. Вполне европейский город с русскими лицами в большинстве.
Портил вид города только дым от множества заводских труб и ТЭЦ. Вдалеке виднелись силуэты терриконов. Все-таки сейчас Караганда в больше степени шахтерский город.
После того, как Миллер около часа провел в обкоме партии, он скомандовал ехать в совхоз. Город Темиртау я так и не увидел, а по неплохой грунтовой дороге, бегущей среди пшеничных полей, мы добрались до цели, совхоза Карагандинский.
