Еще на стадии карандашного проектирования, при определении технического задания, было решено, что сия самоходная машина будет предназначена для перевозки груза и личной поклажи членов небольшой группы. Но не самих членов. Однако, небольшое сиденье для водителя и одного пассажира в ней все же было предусмотрено. Конструкторы (в частности, Донцов) понимали, что создать кустарным методом полноценное транспортное средство для перевозки людей по летней тундре технически сложно, если вообще возможно.
Технику нужно применять для обеспечения более благостных условий похода! Медленно кативший «луноход» должен был тащить на себе весь груз. Ну а люди, случись чего, прекрасно пройдутся пешком. Чай, не баре… Оказалось — бурлаки…
Приноровиться к движению машины было не просто. Управление через четыре часа движения свелось к тому, что «эта подлюка» неторопливо тащилась сама по себе, а Игорь, наиболее легкий из «механиков», систематически вспрыгивал на нее, как голливудский ковбой, и судорожными движениями корректировал курс.
Поначалу приходилось часто останавливаться, особенно на подъемах. Путь все же был известен только по самодельным крокам. Боялись каменных осыпей, а особенно прокола огромных дутых колес, сделанных из автокамер, армированных ремнями и листовой резиной. Но давление колес-пневматиков на грунт было настолько маленьким, что страхи вскоре прошли и, после недолгой ночевки на плато, дела пошли несравненно лучше.
В целом, шли быстро — то есть рассчитанным темпом.
Сама дорога никакой особенной радости искателям приключений не доставила. Димка безуспешно пытался на коротких, в основном технических, остановках подцепить на волосатую мормышку хариуса. Да еще неугомонный Сержант попытался открыть охоту со своим недоразвитым ружьем на одинокого канюка. Этот небесный король Заполярья со снисходительным любопытством следил с небес за беспокойными человечками, бредущими непонятно куда и зачем по его исконным владениям, среди древних красных скал Путоранских гор.
После второй стоянки в маленьком распадке они пересекли свежий медвежий след. Размером с хорошую тарелку. Когти сантиметров на восемь, хоть слепок делай! По глубокой осени вокруг брусничников медвежьих следов хватает, но это осенью… Для чего зверь забрел на плато? В каком он настроении, да еще и голодный? Вообще-то медведь животное осторожное. Но кто знает…
Честно сказать, пробираться к заветной цели нехоженными тропами не было никакой необходимости.
Ведь был, был опыт людской! Основная масса туристов в свое время добиралась до Аяна, сплавляясь по горной реке Большой Хонна-Макит.
Ох, эти времена повальной моды семидесятых-восьмидесятых годов на спортивный туризм, когда настоящим категорийным туризмом занимались единицы (имеющие целые сонмы обезьянничающих друзей-приятелей), самодельные огромные рюкзаки и анораки стираных цветов!
Для человека интеллигентного непреложным признаком хорошего тона было присутствие, а лучше — личное участие на всевозможных слетах, открытиях сезонов. А уж тем более — на вечерах туристической, позже самодеятельной, а еще позже авторской песни. Весь этот околотуристический антураж КСП с фатальным гнусавым песнопением в конце любого мероприятия: «Изгиб гитары желтой…»!
Но на таймырской земле еще осталось достаточно настоящих «ходячих» туристов, так и не выучившихся сносно играть на гитаре, несмотря на исправное посещение всех мероприятий клубов самодеятельной песни. Но зато без лишней рекламной болтовни, на своих двоих обошедших многие уголки Путоранского плато. При желании можно было найти такого прожженного консультанта и даже срисовать у него схемы и кроки. Или взять его в проводники. И знакомые были. Один чудак прошел в свое время к заветному озеру по плато. Не взяли его. Чужой человек, пусть даже трижды опытный, в группе был не нужен. Зачем взрослым людям объяснять кому-то мотивы своих неординарных поступков? Не надо мешать большим делать маленькие глупости, к тому же безобидные. Особенно, когда эти поступки не мешают никому жить…
Стремление человека сделать что-либо полностью самостоятельно интересно само по себе, оно пригодится ему потом. Ему самому и его детям, когда он в старости лет гордо скажет им:
— А я вот, помню, в ваши молодые годы не водку, блин, пьянствовал и дисциплину хулиганил, а в такие маршруты хаживал с ребятами в двух тысяча лохматом…
Экспедиция «снизошла» только до рисованной от руки карты.
На плато они намучились изрядно, несколько раз меняли направление движения, возвращались назад, упирались в каменные преграды. Не всегда и не везде хорошо читались набитые оленьи тропы. Комаров водилось в достатке. Но и люди здесь бывали. И места для остановок выбирали практически те же. Вот здесь чинили изодранный катамаран, вот здесь…
Не все находки излучали позитивную энергию. Вот табличка с надписью: «…Иванов В. Л. Последний поход. Трагически погиб на работе. 1974 год».
Покуда шли вдоль русла горной речки, им еще хватало сил умиляться красотами плато. Потом возникла потребность поддерживать высокий моральный дух искусственно. На ровном участке русла Андрей Донцов вдруг вспомнил студенческие времена и завыл (голос у него был специфичный) в ритм строевого шага не совсем безопасную в далекие коммунистические времена песенку, которую они орали в стройотрядах.
Мы идем тропинкой очень узкой,
КГБ не сможет нас догнать…
Сэр Антонио, ну как это по-русски?
«Сэнкью вери, мать…»
Спутники сразу вспомнили бурную молодость и с приличным драйвом подхватили:
Мы идем —
Лишь хлюпает трясина…
Самолетом выброшен десант.
И ведет нас рыжая скотина,
Этот старый белорусский эмигрант.
Он, подлец,
Посадит нас в кутузку,
Вместе с ним мы попадем в тюрьму.
Сэр Антонио, ну как это по-русски?
«Хау ду ю ду»!
Ну, так что ж…
Покажем «трясогузкам»,
Как американцы умеют умирать!
Сэр Антонио, ну как это по-русски?
«Сэнкью вери, мать!»
После трудного и не сразу удавшегося подъема на плато все четверо дико устали и окружающих красот как-то не замечали, хотя панорамы здесь открывались просто великолепные…
Ночью удалось чуток отдохнуть. И солнечным утром второго дня открылся вид на темно-синее зеркало горного красавца — заповедного озера Аян. Сердце каждого из членов экспедиции замерло от восторга!
