Ознакомительная версия.
— Это провокация и попытка конституционного переворота с целью захвата власти! — прервал говорящего руководитель крупнейшей оппозиционной фракции в парламенте, менее года как потерявшей власть. — Какие немцы, какая война! Это грандиозная провокация партии власти!
— Господа депутаты! — голос президента, усиленный динамиками, легко перекрыл вопли в партере. — Вы быстро, даже слишком быстро, убедитесь, что я не обманываю ни вас, ни народ Украины. Ситуация действительно чрезвычайная. Поэтому еще раз прошу проголосовать за принятие пакета законов военного времени. Если в течение часа вы этого не сделаете, — в руках главы государства оказалась красная папка, из которой он вынул лист бумаги с каким-то текстом, — то передо мной проект Указа о роспуске парламента, который я буду вынужден подписать прямо здесь. Чтобы Рада не мешала мне выполнять обязанности Верховного главнокомандующего и защищать страну от агрессоров.
Депутаты ошеломленно притихли, чем сразу же воспользовался спикер, объявивший начало голосования. Предложенный пакет законов был принят. Председатель парламента их тут же подписал и передал на подпись президенту.
Президент поблагодарил парламент за разумный подход к вопросу и заявил:
— Господа, можете продолжать обсуждение, а я попрошу телеоператоров, допущенных на заседание, больше снимать происходящее здесь — народ должен знать своих героев. Да и Службе Безопасности, думаю, будет интересно — во время военного положения депутатская неприкосновенность отменяется… — и быстрым шагом покинул здание Рады.
Дожидаясь на остановке маршрутки, я напряженно размышлял, что делать дальше. Судя по имеющейся информации и заявлению президента, либо Германия перенеслась в будущее — то есть наше настоящее, либо территория бывшего СССР — прошлое. Однако отсутствие связи с руководителями других держав и иностранного сектора интернета склоняло меня ко второму варианту. Особых сомнений, что немцы получат по зубам, не возникало — даже почти уничтоженная стараниями украинской власти армия вполне в состоянии дать отпор врагу, стоящему на более низком технологическом и военном уровне. А если образуется блок РБ, РФ и Украины, то разгром фашистов — вопрос весьма недалекого времени. Даже ядерное оружие не нужно.
Но как это событие — перенос — отразится на моей жизни и жизни перенесшихся стран? Я набрал номер жены:
— Солнышко, у нас есть еще те доллары, что собирали на кондиционер? Есть? Немедленно, повторяю, немедленно беги к обменнику и меняй их на гривны по любому курсу. Приеду — объясню, но тогда может быть уже поздно. И возьми на эти деньги несколько ящиков мясных консервов, я подъеду, и мы вместе с Сашей перетащим домой. Еще по мешку макарон, гречки, риса, соли и сахара. Картошка? Какая картошка? Потом купим, никуда она не денется.
Аналогичное указание дал и дочке, кратко разъяснив, зачем и почему.
По дороге на поселок сделал пересадку на Бунина и снял в банкомате всю наличность с карточки — и остатки пенсии, и заначку. Влез в маршрутку — звонок от жены.
— Слушаю!
— Сережа, мне даже к окошку обменника подойти не дали — купили втрое дороже вчерашнего курса. Ты уверен, что не ошибся, решив обменять валюту?
— Я-то уверен, а вот те, кто ее купил, очень скоро пожалеют об этом.
— Сергей, говорят, что война началась. Тебя или Сашу заберут?
— Кого заберут, так это Андрея — он же срочную отслужил, да еще и водитель в придачу. Олега Горошкова как врача, может быть. А я уже невоеннообязанный, а Саня не служил — какой от него прок? Пока обучат, и война закончится.
Приехав домой, зашел к жене на работу и в несколько ходок вместе с пасынком перетащили купленное домой — хорошо, что жена в магазине работает. Пасынок тоже в этом же, но у него сегодня выходной.
Так, теперь надо решать вопрос с работой. Думаю, что цены сейчас резко пойдут вверх, и одной пенсии не хватит на жизнь, а нынешняя работа быстро закончится — кому в военное время нужны интерактивные клубы?
Где искать? Так, раз бывший СССР перенесся, то он становится мировым лидером по части высоких технологий. Чтобы им и остаться, надо будет производить высокотехнологичную технику. Но то, что выпускают сегодня из подобной техники, — это в основном сборка из импортных комплектующих. Значит, надо будет осваивать производство всего этого у себя. Будут строиться и перепрофилироваться заводы в первую очередь электронной промышленности. Надо будет искать работу там, налаживал же я оборудование на бывшем «Эпсилоне».
Берлин. Петр Михайлов. Эмигрант
— Герр Михайлов, герр Михайлов — стук в дверь и громкий голос фрау Марты, хозяйки пансиона, могли разбудить даже мертвеца.
Вчерашняя вечеринка затянулась до утра, и я, скромный ассистент звукооператора киностудии УФА, русский эмигрант Петр Михайлов, мечтал провести это воскресное утро в постели, но судьба в лице строгой хозяйки была немилосердна со мной. Накинув халат и надев тапочки, я открыл дверь.
— Доброе утро, — мое лицо попыталось изобразить подобие улыбки. — Фрау Марта, зачем так громко стучать?
— Герр Михайлов, вы русский… — это был не вопрос, а утверждение. Пожилая женщина была так взволнована, что даже не пожелала мне доброго утра. — Герр Михайлов, сегодня рейх объявил вам войну.
— Мне? — от удивления я зажмурил глаза и потряс головой. Конечно, вчера мы с ребятами из ассистентской группы крепко выпили, но самым криминальным было совместное пение. «Так за Царя, Отечество и Веру. Мы грянем дружное…» — по-русски, естественно.
— Нет, герр Михайлов, не вам, а России, Советской России — твердо произнесла хозяйка.
— Фрау Марта, в Советской России — красные, а я белый русский и к большевикам никакого отношения не имею, поэтому попрошу вас больше меня не беспокоить! — протараторил я, пытаясь собраться с мыслями. Вот тебе и «ура, ура, ура!».
Старушка кивнула, что-то решив для себя, и, наконец пожелав мне доброго утра, ушла.
Мысли путались в голове, и мне пришлось долго возиться, чтобы сварить себе кофе на керосинке. Жидкое топливо, как и многие продукты, были по талонам, но УФА — это волшебная страна, где можно было все достать. Сухой хлеб с маргарином и немного джема я проглотил, не заметив вкуса еды.
Война… Война с Россией, эта мысль не оставляла меня. Я покинул Россию маленьким мальчиком, и все, что сохранилось в моей памяти, — это пароход, слезы отца и далекий темный берег, исчезающий в темных морских волнах.
Я включил радио, и с Нью-Йоркской станции перестроил на волну Берлина. Несколько минут из динамика неслись звуки марша, затем диктор объявил речь фюрера. Мне, иностранцу, выступления Гитлера всегда казались смешными, но сегодня было не до смеха. Впервые я пожалел, что не курю. Талоны на табак — это валюта и многие друзья завидуют мне, но сейчас я отчаянно хотел затянуться сигаретой. Москва молчала, я не мог поймать ни «Радио Коминтерна», ни «Горький» и лишь в конце шкалы сквозь треск помех я различил русскую речь:
Ознакомительная версия.
