А если цель — не Сталин? И вообще не наш?
Мог он кого-то из союзных вождей грохнуть?
С той же вероятностью… там тоже не лопухи были. И чужого, пусть даже и представителя спецслужбы союзников, на выстрел не подпустили бы. Да особиста бы ещё и внимательнее пасли бы!
Ну, хорошо, допустим, что кого-то из союзников он бы завалил.
Допустим…
И что?
Они сцепились бы насмерть с нашими?
Это в сорок пятом-то году? Ну-ну… На что уж Черчилль отмороженный был, так и то на это не пошел. Можно подумать, не нашел какого-нибудь повода, если ему сильно того захотелось бы? Нашел… Но не полез!
Ну, хорошо.
Вот лежит… кто лежит? Ну, хоть бы и Эйзенхауэр. Башка в клочки, а вот и убивец рядышком. Живой или мертвый — в данном случае не так важно. Что сделают американцы и прочие хвостозаносители?
Выкатят претензию?
Запросто.
Хорошо. И как это будет выглядеть?
'Ваш офицер, пользуясь… (неважно, чем он там воспользовался) злодейски убил! И т. д. и т. п.
Что скажут наши?
'Докажите, что это н а ш офицер! А не немецкий диверсант, например?'
Докажут?
А как?
Удостоверение личности? Не видел я его. И майор его не показывал.
Прочие бумаги? Не аргумент.
А что аргумент?
Нету его.
Точно нету?
А что в ящике лежит?
Ящик…
Вот что меня зацепило.
Ну никак он не вписывался в общую картину. Даже и вещмешок — и тот был специально для него приспособлен. А зачем обычному особисту такая штука? Он ведь не фельдкурьер! Ему таскать такие вещи по статусу не положено!
Хорошо, допустим, что он его где-то нашел/отбил/прихватизировал. Может такое быть? Запросто!
Вместе со специальным вещмешком?
Если бы этот прибамбас был немецкого образца, то и вопросов бы не возникало. Но это обычный советский вещмешок, только слегка доработанный. В фабричных условиях, между прочим! Немцам такой девайс без надобности, а наши его не использовали, так что и мешок под него шить не стали бы. У немцев же для этой цели специальный портфель имелся. И тоже, надо сказать, штучка непростая была. К руке его пристегивали. Да и ящик этот в нем особым образом крепился.
Стоп!
Наши его не использовали…
Отчего, ведь штука неплохая же?
А ведь что-то нам тогда говорили про эту вещицу…
— Итак, товарищи, — обвел всех собравшихся взглядом Осадчий. — Нами получены указания от руководства. Всем бойцам и командирам приказано с боем прорвать немецкий фронт изнутри и выйти на соединение с основными частями армии.
Странно.
Располагая такими мощными запасами снаряжения и вооружения, можно было тут такую бучу фрицам устроить — мало не показалось бы никому. Почти пятьсот бойцов с артиллерией и даже танком — неслабая заноза во фрицевской заднице!
Оглядываю собравшихся, и мой энтузиазм тихо угасает.
На лицах большинства собравшихся написана нескрываемая радость. Значит, на фронт вам, ребята, захотелось? Воевать в тылу врага не хотите?
Не хотят, судя по всему.
Ну да, их в принципе, понять можно. Там всё просто, вот свои — а вот противник. Еду привезут, боеприпасы и пополнение когда-никогда, а прибудут. Есть командование, которое все вовремя решит. Ага, решит оно… годика через полтора-два. Кто из вас ещё доживет до того дня?
— А как же всё это, товарищ майор? — кивает на стену наш комбат. — Бросим? Или взрывать будем?
— Нет, товарищ капитан, — делает отрицающий жест особист. — Ни бросать, ни взрывать мы ничего не будем. Вы же не думаете, что всё это тут было брошено просто так?
— Нет, конечно. Но к нам никто так и не вышел на связь…
— Вышли. И именно те, кто за этим всем присматривает. Вы же помните, что мы снаряжали группы прорыва?
— Конечно. Последнее тогда ребятам отдали. Только они когда ещё ушли… Наверное, дойти не смогли.
— Майборода дошел.
Среди окружающих наблюдается некоторое оживление. По-видимому, этого человека тут знали многие.
— Так вот, — продолжает майор. — Он дошел, и к нам направили разведгруппу. Для установления связи с командованием. К сожалению и им не очень-то повезло — попали в засаду и почти все погибли. Уцелел только один боец — он-то и сообщил нам координаты связника. Он как раз из той самой группы, что присматривает за складами. Это был резервный вариант, именно на такой случай. Пару дней назад мы вышли на связь и вот — получен приказ на прорыв. Бункер и склад займет группа десантников, которая уже высадилась в стороне от этих мест и сейчас пробивается к нам. Часть десантников пойдёт с нами, они укажут дорогу. С собой у них будет радиостанция и при подходе к линии фронта мы свяжемся с нашими. Они нанесут встречный удар, чтобы облегчить наш прорыв.
Чудеса какие-то!
Что-то не помню я в сорок первом году таких операций. Те же документы 'проваленыша' проще было бы вытащить тихо, а не с боем прорываться. Или я уже на старости лет совсем подозрительным стал? Отчего вдруг такие сложности? Или это над подземельями все так трясутся? Что же тут ещё такого есть?
— А когда подойдут десантники? — интересуется комбат.
— Теоретически — завтра утром. День-два на передачу хозяйства — и выходим. Так что приказываю к этому сроку завершить все наши дела здесь. Проверить снаряжение и вооружение, пополнить запасы и быть готовыми к выходу.
Присутствующие задали еще несколько вопросов, на которые майор постарался ответить как можно более подробно. После этого совещание закончилось.
Уже когда мы стали расходится после инструктажа, майор поймал меня за рукав.
— Как ваши бойцы, товарищ Котов?
— Нормально. Инструктаж я с ними провел, к выходу готовы.
— Это хорошо. Сожалею, но поспать вам не выйдет. У меня для вашей группы отдельное задание есть.
— Мы готовы, товарищ майор.
— Выходите через два часа. Вас выведут через связной колодец.
— Отчего так?
— Есть у меня подозрение, что за монастырем наблюдают… Вот, вроде бы и за руку никого не ловили, а мысль гложет. Предчувствие какое-то нехорошее… даже и как сказать-то не знаю.
— Ничего удивительного, товарищ майор. Немцы, что засаду нам устроили — они же не с неба свалились, ведь так? Наверняка они за монастырем смотрели и входы какие-то засечь смогли.
— Это уж вряд ли… — качает головой особист. — Один вход в подвалы ведёт, два других — внутри стен выходят в башни и со стороны не видны вовсе. Так что точного места выхода наверх они не знают. Но вот выходящих из монастыря людей засечь смогут.
— А как же тогда с десантниками быть? Их немцы не засекут?
— Думал я и на эту тему, — соглашается майор. — Впустим их ночью, а на следующий день сами уйдём. Если они нас пасут, то решат, что все ушли.
