Я почувствовал себя немного в стороне от основной дороги современности. Сижу себе в Лондоне, коплю денежку. А действие все разворачивается совсем в другом месте. Досадно.
Видимо, моя ревность отразилась на лице, потому что отец вдруг замолчал и пристально на меня посмотрел:
— Захарий, ты чего нахмурился? Опять чужая песочница покоя не дает? Брось, всю работу одному не поднять, нужно немного делиться. Ты прямо как… Где-то читал, что какой-то американский президент, очень любивший бывать на разных праздниках, никогда не ходил на похороны и свадьбы. Знаешь почему?
— Не мог быть главным действующим лицом — невестой или мертвецом? Я тоже читал. Тедди Рузвельт это был.
— Ну вот, сын, не уподобляйся старине Теодору.
Я тяжело вздохнул, потому что отец был прав: мне всегда хотелось быть в центре любого действа. Не всегда получалось. И нечасто в подобном была реальная необходимость.
— Да я не претендую. Я же вырос, пап. Стал взрослым, серьезным бизнесменом…
Он опять расхохотался и я, грустно улыбаясь, смотрел на него — счастливого, довольного собой и тем делом, которое подбросила ему судьба. Все-таки «выглядеть на миллион долларов» — серьезный подарок своему самолюбию и успешности. Пусть так и будет. Только еще зубы керамические вставить нужно — чтобы уж совсем на рекламный плакат походить. Но людям такое нравится.
— А что по моему Ричу?
— С Ричем не просто все, — отец стремительно посерьезнел, — лобби мощное, не отнять. Но есть одно «но».
— Это, как водится.
— И на старуху бывает… да. В общем, господин Рич сам создал систему, которая в огромной мере выстроена на личных контактах и взаимозадолженностях. Убери из схемы одного физического участника и конструкция рассыплется, как карточный домик. А поскольку дела с ЦК он крутит лично, то именно его исчезновение, хотя бы на два-три месяца, разрушит весь механизм. Штроттхотте, Дрейфус и Сильверберг — его штатные помощники — влезть оперативно не смогут. Так что, если у тебя все готово, пора его отдавать мистеру Джулиани. Ландри бьет копытом — так нетерпится подхватить эстафету. Он остался в Москве и будет ждать от тебя действий. Ты готов?
Готов ли я? Да я уже полгода готов влезть на поле Рича!
— Хоть завтра. Ждем прибытия Пинкуса Грина.
— Он уже неделю в Швейцарии. Мы с ним пересеклись пару раз на Старой площади, четыре.
— Ого! Это ЦК КПСС? Высоко летаете, папа.
— Коммунисты очень трепетно относятся к очень богатым людям и их представителям. Особенно нынешние коммунисты, у которых за душой нет ничего кроме алчности и амбиций.
— Ясно. Значит, как только, так сразу? Сделаем вот как: на этой неделе люди Лу спеленают наших конкурентов и отвезут их в Вашингтон. Когда будут на месте, я дам знать Серому — пусть напрягает своих «акул пера». Шумиха должна подняться до небес и Ричу нельзя позволить выскользнуть из страны. Нужен реальный срок и очень громкие следствие и суд. Вплоть до гражданских пикетов вокруг тюрьмы — чтобы даже шансов выбраться не было. Я потревожу здешних шелкоперов.
— Хороший план, — одобрил мои умопостроения папаня. — Вот еще что: Козлов и Старый создали фонд «Перестройка-контакт» с участием десятка иностранных партнеров, в основном американских, сережкиных. Это для организации альтернативного «обмена» технологиями. В общем, парни надеются, что на их письмо, — он вынул из портфеля конверт с надписью АВИА, — ты ответишь согласием и посодействуешь их фонду в размещении совспецов в исследовательских европейских центрах? Ну там стажировки, совместные проекты, понимаешь? То же самое, что делает твой «Центр некоммерческого партнерства в науке и искусстве».
— Серега все еще не хочет складывать все яйца в одну корзину? Для каждого инструмента должен быть параллельный? Разве моего канала ему мало? Через меня только в этом году полтысячи специалистов выехали из Союза! Конспиратор хренов.
— Зато ему не приходят письма от всяких лордов-мэров, — отбил мой наезд на Серегину паранойю отец. — Поделишься впечатлениями?
Я не ожидал от него такой осведомленности. Мне почему-то казалось, что сказанное между мной и Серым так и должно остаться между нами. И совсем недавно так оно и было. Или Серый в очередном параноидальном приступе решил затеять какую-то странную игру с «выведением» сподвижников на чистую воду? Ну-ну…
— Да, собственно, рассказывать-то не о чем. Так, познакомились. Должны же они знать, кто орудует на их поляне? Вот и позвали.
— Никаких предложений, угроз, намеков?
Я покачал головой, ничего не говоря вслух, потому что уж мое-то вранье папаня определил бы на счет «раз-два».
— Странно, — протянул он, что-то все же почувствовав.
— Что не так?
— Просто раньше, когда ты не желал врать напрямую, ты точно так же мотал своей головенкой. «Сын, чего такой хмурый, двойку получил?» и Захарий тресет бестолковкой. И можно даже в дневник не заглядывать — там наверняка пара нарисована. Что ты задумал, сын?
— Сложно все, пап. Нужно еще проверить и перепроверить, чтобы говорить что-то определенное. Понимаешь? Если я Серому сейчас расскажу свои домыслы и догадки, он станет неправильно «видеть», — выкрутился я. — Лучше уж я дождусь подтверждение и тогда… придумаем какую-нибудь комбинацию.
— Ну-ну, комбинатор, — хмыкнул отец и я понял, что Серый узнает мою позицию уже завтра — когда доктор Майцев вернется в Штаты. — Смотри, чтобы поздно не стало.
Ну и пусть, это ничего не меняет.
— Между прочим, пока ты у родных березок ностальгические слезы лил, папа, на меня совершили покушение. Видишь? — я показал ему уже заросший шрам на затылке.
— А охрана твоя? Где она была? — отец скользнул скучающим взглядом по моим боевым отметинам.
— Охрану перебили. До смерти. Двух человек за здорово живешь. Гримасы капитализма.
Я с максимальными подробностями передал ему события той ночи, свои ощущения и страхи. Пожалел в очередной раз миссис Гарфилд и припомнил, что мне так и не представили ее сына — заодно сделал запись в ежедневник. Потом рассказал о полицейских допросах, усилиях людей Луиджи в розыске заказчиков и исполнителей, и выжидательно уставился на отца, предвкушая шквал вопросов.
— Нужно быть осторожнее, сын, — заметил Сергей Михайлович. — Сережке сказал? Это может стать опасным для всей затеи.
— Да, конечно, — настроение разом опустилось: ему были не очень интересны мои дела. Только в комплексе нашего общего предприятия. — Первым делом ему.
Ну что ж, тогда о Мильке и упоминать не стоит — не в коня корм, не оценит.
— Маму видел? — спросил я.
