— Да не помнит он ничего, товарищ Ше…, оказывается схема не новая и работает не первое десятилетие. Через дедом в месяц проходят сотни таких детей, которым выписывают документы и выкидывают на улицу! По документам списочный состав — четыреста двадцать семь детей, по факту — восемьдесят четыре ребенка, да и те уже не дети, а сплошные взрослые уголовники, состоящие в доле с начальством детдома. Но подлог документов, хищения продовольствия и растрата государственных денег это только первый слой! На самом деле все еще хуже! Разбои, воровство и даже торговля детьми, чего только нет в их послужном списке! Директор документы выписал, а счастливого беспризорника на улице уже ждут подопечные директора, которые и вяжут его по рукам и ногам! Ну а дальше как получится!
— Убивают?
— Нет, в любом случае не намеренно, но под полом сгоревшего сарая найдено сорок три скелета разной степени сохранности, в основном они их в добровольческий пункт сдавали. Схема давно работала и никаких нареканий не вызывала, формально всем добровольцам было четырнадцать лет.
— И где эти архаровцы, помощники директора?
— Все в больнице лежат, последняя их цель оказалась не по зубам, у всех сломаны ноги и заживать будут еще очень и очень долго. Все они под охраной и активно сотрудничают со следствием. Но это им не поможет, за сорок три скелета их ждет расстрел, как и весь остальной персонал детского дома, который все знал и покрывал за продуктовую долю. Пойдемте дальше!
Скрип очередной крохотной двери и очередной заключенный, прикованный цепями к потолку.
— Это кто и что с ним произошло? — если директора детского дома еще можно было узнать, то этот заключенный напоминал кучу посиневшего мяса, занимавшего практически весь объем маленькой камеры.
— Завуч детского дома, что до ее внешнего вида, то она оказалась средней одаренной и очень сопротивлялась при аресте, ну плюс еще в дверь камеры протиснуть мы ее не смогли, кот и пришлось переломать ей пару костей.
— Зарегистрирована как одаренная?
— Нет…
— Расстрел только за это, но все же я здесь немного по другому делу…
— Ах да, ваши подчиненные в соседней камере! Вот, сержант Сидорчук, взятки, убийство, торговля людьми, ну и еще множество мелких преступлений, его родне уже сообщили что он погиб при исполнении, приговор будет исполнен завтра. В соседних камерах еще множество ваших сотрудников, но нам попка они не интересны, самое интересное вон в той, тупиковой камере, пойдемте!
Вновь противный скрип открывающейся двери, но на этот раз из-за слабого освещения в коридоре трудно рассмотреть кто находится в камере
— Ну и кто здесь?
— Да вы сами посмотрите, он вам должен быть хорошо знаком, товарищ Шелков!
— Я же сказал не называть меня по име… — министр МВД Альянса не успевает договорить, как получает сильный толчок в спину от его экскурсовода и залетает в камеру, которая оказывается абсолютно пустой. Секунда и новый скрип двери, на этот раз уже закрывающейся…
***
— А знаешь что самое смешное, Николай Анисимович? — на допрос уже наверняка бывшего министра МВД отвели на третье сутки его неожиданного заключения, сделав все по правилам и промариновав его в неизвестности. — Самое смешное что все ниточки ведут прямо к тебе, сержант отдает часть награбленного старшине, старшина прапору, прапор начальнику подразделения, тот начальнику отдела. Начальник отдела уже заносит многим, тут даже ККБ (Комитет Клановой Безопасности) засветилось, но все же основную часть он несет главе милиции города, а тот уже приносит долю твоему заместителю! Кстати, не хочешь поговорить со своим заместителем, а Николай Анисимович? Он тут, неглубоко, четыре этажа вниз, на крысином уровне, через три камеры от тебя. Мы его пока только о богатыре и детдомах спрашивали, но чувствую этим все не ограничивалось, не так ли? И кстати как тебе камеры, помнится это ты настаивал на создании крысиного этажа, тогда наверное и не думал что сам на него попадешь?
— У тебя ничего не выйдет, ты не сможешь меня посадить! — министр МВД до этого разговора считал себя личностью всесильной, но кораблик с мечтами разбился о айсберг реальности. — У меня везде свои люди, все кланы за меня горой станут! У РУА (Разведывательное Управление Альянса) нет такой власти! Ты же не хочешь еще одной гражданской войны? Да вся милиция за мной пойдет!
— Тут ты ошибаешься, Николай Анисимович, стоило тебя на черном воронке от Кремля до Лубяной прокатить среди ночи, так все твои клановые дружки наперебой стали звонить, писать и телеграфировать, в основном они клялись что не знают какими делами ты занимался и вообще они тут не причем! Но эта основная часть, есть и более интересные доносы, некоторые начальники милиции союзных кланов почувствовали жареное и накатали по паре десятков листов показаний, которые естественно обличают ваши совместные незаконные дела! И это только начало, я им сказал что чем больше они твоих грешков вспомнят, тем больше вероятность дожить до суда у них будет! Стук печатных машинок сейчас основной звук всех правительственных учреждений союзных кланов. Что до милиции, тот тут ты прав, они все пойдут, но только не за тобой, а с тобой и по одному этапу. Да и кто тебя собирается сажать, а Коля? посадить самого главного милиционера страны это нонсенс, нас в Европе засмеют, ты просто умрешь, видел я три тома твоей истории болезней, странно что ты дожил до столь преклонного возраста с такими талмудами! Признавайся, у тебя есть неучтенный карманный целитель? Причем наверняка очень и очень сильный, не так ли?
Министр побледнел и даже прекратил дышать, если взятки и покрывательство это еще какая — никакая норма, то вот сокрытие целителя, в особенности сокрытие сильного целителя, — это уже точно расстрел.
— Ну вот, мы еще даже не приступали к активной части нашего допроса, а я уже узнал про незарегистрированного целителя! Конвой, увести! Постоишь в крысятнике еще пару суток, подумаешь о своем положении, а там мы повторно поговорим, может вспомнишь чего интересного? Подумай, подумай, может у тебя есть что-то или кто-то, что может стать причиной не расстреливать тебя. И тут еще с тобой хотят пообщаться одни товарищи, они по поводу того музея, что ты устроил у себя дома, Эрмитаж отдыхает! Очень уж товарищи гневались когда узнали в каких условиях ты хранил бесценные произведения искусства, так что готовься, расстрел может быть заменен на тесное общение с искусствоведами и рестораторами, а они еще те звери, но до тебя конечно же не дотягивают, это же насколько нужно быть сумасшедшим чтобы отправлять своих прямых подчиненных воровать картины? Да еще и летальным исходом для их предыдущих владельцев! Или ты уверовал в свою неприкасаемый? Подумай, Николай Анисимович, хорошенько подумай чем ты можешь купить себе легкую смерть… Конвой! Увести!
***
— Леонид Ильич, можно?
— Заходите, товарищ Ивашутин, рассказывайте, что удалось узнать.
— Удалось узнать на пару сотен тысяч расстрельных приказов, но вас же интересует не это, не так ли?
— Мне нужен богатырь, остальных можно и того!
— Нам удалось установить как Евгений Александрович Заморников покинул Москву, он уехал вместе с переселенцами на Дальний Восток, его одежда не выделялась на их фоне, вот и проскочил незамеченным. Милиционер, отвечающий за конвой переселенцев, даже отметил в рапорте что переселенцев было больше на одного человека, но на этом все и закончилось, никто на мальчишку беспризорника не обратил внимания.
— Опять Шелков! И его доблестная милиция! Как он там, еще не повесился?
— Нет, но шнурки у него мы отбирать не стали, пока сидит думает! Его личного целителя мы уже нашли, он его в камере в подвале своей дачи держал. И это дело уже попахивает международным скандалом, помните как лет десять назад исчез самый сильный целитель Польши? А теперь представьте что будет, если весь мир узнает что все это время польский целитель был жив, здоров и сидел в подвале у министра МВД АССК.
— От поляка не должно остаться и следа! — как бы Брежнеев не хотел получить в свое личное распоряжение сильного целителя, но именно этот одаренный попахивал большими неприятностями… Председатель Альянса помнил сколько шума создала Польша, стоило исчезнуть целителю. И тогда в похищении обвиняли АССК, впрочем доказательств не было, а если сейчас все сплывет наружу, то может и до третьей мировой дойти. — И ото всех, кто знал о нем, тоже нужно избавиться! Поляка передашь Товарищу. Что с богатырем?
