Боксер: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

Да не кипишуй ты так, Шмель. Разберемся…

Боксеры и борцы, когда мы вышли из корпуса, пошли тренироваться в другой конец лагеря. Но поскольку конфликт (или его часть) произошёл у всех молодых спростменов на виду, от вопросов и напоминаний мне было не отвертеться. Каждый первый в моем отряде смотрел на меня с некоторой жалостью и искоса, а каждый второй снисходительно подходил и похлопывал по плечу. Собственно, помощь никто не предлагал. Парни с отряда предпочитали меня заживо «похоронить». Ну да и флаг им в руки, ни на чью помощь я изначально не рассчитывал.

— Совсем-совсем не боишься? — все же уточнил Шмель.

Совсем не боятся только дураки и шизофреники, — отрезал я.

Впереди расстилалось футбольное поле с беговыми дорожками по периметру — альма-матер легкоатлетов. Тут нам и предстояло провести первую тренировку. Ребята слонялись и оглядывались, когда раздался свисток.

— По росту стройся! — распорядился Роман Альбертович сквозь зубы, в которых был зажат свисток.

Вот чем спортсмены точно отличаются от обычных пионеров — это дисциплиной. Еще секунду назад бродившие невпопад по беговой дорожке, ребята мигом встали в строй.

Роман Альбертович упер руки в боки и внимательно наблюдал за построением. На нем была майка, заправленная в потертые спортивные штаны темно-зеленого цвета, кеды, а на шее на веревочке висел свисток. В руках тренер держал планшетка, а за ухом тренера торчал огрызок карандаша.

Я, что неудивительно, оказался почти в самом хвосту строя. Обычно говорят, что таких не берут в космонавты, но туда я точно не метил.

— Ну что, соколики, с почином вас! Готовы провести месяц с пользой для своих спортивных результатов?

Пионеры дружно закивали.

— Вот и добро. Для тех, кто не из моей секции, солянка у нас сборная, напоминаю, что зовут меня Роман Альбертович, — на всякий случай представился тренер. — Мы все собрались здесь для одной цели. Каждый хочет улучшить за лето свои спортивные результаты. И моя задача — дать вам такую нагрузку, чтобы вы приползали в корпус с языками на плечах. А дальше дело за вами, заставлять никого не заставляю. Но не будете филонить и валять дурака, проглотите нагрузку и вернетесь из лагеря в совершенно другой форме. Все понятно, товарищи спортсмены?

Все снова закивали, только стоявший рядом со мной парнишка широко зевнул, но тоже кивнул. Роман Альбертович это заметил и добавил:

— Кто не выспался, у кого что-то болит или настроение нехорошее — можете не приходить, разрешаю. Поэтому те, кто планирует валять дурака — сразу сделайте шаг вперед. Закладывать вас перед Томой не буду. Без собственного желания, результатов не добиться.

Мне стало любопытно, найдутся ли желающие, но выходить из строя никто не спешил.

— Последний шанс, — Роман Альбертович расплылся в улыбке.

Никто не шевельнулся.

— Ну и отлично, а те, кто остались, будете у меня пахать, как трактористы в колхозе.

Подход у Романа был явно необычный и даже нехарактерный для советского человека. Неудивительно, что ему удалось очаровать врачиху буквально в первый же день.

— Блин, надо было успевать отказываться, — пробубнил стоящий рядом пацаненок и демонстративно закатил глаза.

Дальше тренер озвучил режим тренировок. Закончив вступительную речь, он достал из-за уха огрызок карандаша и взял наизготовку планшет.

— А теперь давайте познакомимся. Меня вы знаете. По очереди делаем шаг вперед, кто у меня не занимался, и называем свое имя. Поехали, хлопцы.

— Аминов Саня! — первым выступил вперед самый высокий пионер, которому впору было заниматься не легкой атлетикой, а баскетболом.

— Есть такой, — тренер сделал пометку на листе, как учитель в классном журнале.

Ребята охотно выходили, было видно, что им уже не терпится начать тренировку. Из всего отряда, помимо того самого Аминова, что был на голову выше остальных ребят, мне сходу запомнилась еще парочка ребят. Среди них Денис Сарыщенко и Коля Козадоев. А всё почему, оба были фактурные, слишком отлично сложенные для легкой атлетики, и было видно, что они занимаются с самого малолетства. Скорее всего, это не первая их смена в лагере спортивной направленности.

Перекличка сопровождалась едкими комментариями моего соседа.

— Прикинь, у это Слабодрышенко полная тумбочка бананов! А этот Козлодоев жрет леденцы.

Вряд ли он реально испытывал к ребятам такое уж неприятие, скорее всего, решил, что показное презрение — лучший способ показать свою «крутость». В этом возрасте свое, особое понимание крутости, что тоже понятно.

— Стукануть хочешь? — я покосился на паренька, внимательнее его оглядывая.

— Не… блин завидно просто! — честно признался он и как бы невзначай добавил: — Меня, кстати, зовут Немо.

— Да ну? Который капитан? — удивился я.

— Тс, потом расскажу.

Собеседник замолчал и сделал шаг вперед — подошла его очередь.

— Морозенко Леша, — представился он тренеру.

Я улыбнулся кончиками губ. Размышлять о сходстве Леши и капитана Немо я не стал, а шагнул вперед, тоже представившись.

— Ты у нас, кажется, шахматист? — припомнил тренер, внимательно меня рассматривая.

— Угу.

— А доска где? — гоготнули из начала строя.

— Доску хулиганы отняли, — поддакнул второй.

— Хулиганы зрения лишают, — вторил Аминов голосом эпизодического персонажа из «Джентельменов удачи».

Роман Альбертович не стал никого затыкать, только мельком взглянул на комментаторов, и те мигом прикусили языки.

— Тренироваться, что ли, будешь? У тебя же освобождение.

— Буду, — отрезал я.

Тренер задумался на секунду, потом кивнул. Конечно, задача ему предстояла не самая простая. Я думал, что он задаст парочку уточняющих вопросов, потому что шахматист в отряде легкоатлетов — это само по себе необычно. А шахматист с перебинтованной головой — вовсе как белая ворона.

Но ничего спрашивать он не стал. Вернулся к списку, на секунду окинул строй