Ознакомительная версия.
Олег Таругин, Дмитрий Политов
Потерянный «Эльф»
…Человек устало опустился в массивное кресло, искусно вырезанное из неведомого дерева с абсолютно черной, будто насыщенной самой тьмой, древесиной. Откинулся на высокую резную спинку, выполненную в виде устрашающего вида рептилии, охватывающей сидящего своими кожистыми крыльями, и бессильно уронил руки.
Он очень вымотался за эти годы, просто нечеловечески вымотался. Зато и сделанное им впечатляло. Пожалуй, без ложной скромности можно было утверждать, что еще никто в истории магии не сплетал столь сложного заклинания. Ему, и только ему удалось впервые соединить, связать воедино четыре абсолютно разных заклинания, каждое из которых само по себе уже было из разряда высшей, мало кому подвластной магии. Но ему это удалось… И теперь – если он, конечно, решится использовать его – в действие одновременно будут приведены сразу четыре магические компоненты: Перемещения, Ожидания, Возвращения и Ограждения.
Перемещения – в удаленный на многие миллионы световых лет отсюда мир, под солнцем которого ему предстоит провести остаток своих дней.
Ожидания и Возвращения – поскольку созданному заклинанию суждена бесконечно долгая жизнь, вернее, ожидание того, кому предначертано будет вернуться сюда и довершить неоконченное.
И, наконец, последняя компонента, самая важная, ибо ограждать и защищать предстояло весь этот мир, готовый вот-вот низринуться во тьму, навеки скрывшись под ее губительным для всего живого саваном.
Во тьму, причиной прихода которой был он сам, некогда великий темный маг, а ныне – просто больной и усталый одинокий человек, сидящий с бессильно опущенными руками в своем причудливом кресле у окна…
Последнее, что он мог сделать для этого пока еще живого мира – это своим немыслимым заклинанием на долгую тысячу лет оградить его от расползающегося отсюда, из глубины Запретной Пустоши, великого зла; сдержать смерть, готовую выплеснуться из глубоких казематов этой башни.
О цене, которую ему придется за это заплатить, он старался не думать.
Подняв голову, человек взглянул в по-ночному темный оконный проем. Хотя, собственно, ночи – как впрочем, и дня – здесь не было. И звезд не было. Да и неба тоже не было. Здесь вообще ничего не было, только ставшая уже привычной фиолетово-черная мгла, непроницаемым куполом отделившая затерянную посреди безжизненной Пустоши башню от всего остального мира. Башню – и то, что таилось, копило силу, в ее глубоком подземелье.
Человек с трудом поднялся и подошел к окну. Взглянул вверх, туда, где когда-то было – и будет вновь, когда он уйдет, – небо, и долго стоял так, будто видя что-то за зловещей темной завесой.
Впрочем, возможно, так оно и было, и он что-то там видел…
А возможно, ему это только казалось…
– Да какие нынче грибы? Так, гниль одна да труха! Вот, помню, в семьдесят пятом на этом же самом месте мы с женой два ведра одних только белых набрали – один к одному, ни червоточинки, ни пятнышка! Эх, да что там говорить, Василич, испоганили природу, мать их! Экология, понимаешь!
– А я тебе о чем постоянно талдычу, Семен Ильич? Еще немного – и все вообще прахом пойдет! По новостям вон каждый день передают про это, как его, «глобальное потепление», слыхал?
Два старичка, одетых в традиционные для любителей «тихой охоты» длиннополые брезентовые дождевики, резиновые сапоги и потертые кепки, не торопясь шли по опушке леса, ведя обстоятельный разговор. Переброшенные через руку корзинки были заполнены едва ли на треть. Да и то это были в основном невзрачные сыроежки, среди которых совершенно затерялись несколько подберезовиков и лисичек. Время от времени грибники вяло шевелили траву сучковатыми палками, явно подобранными где-то по дороге. Похоже, поиск грибов отнюдь не являлся для стариков чем-то насущно необходимым – скорее, это был лишний повод встретиться, спокойно поговорить, отдохнуть от чада и копоти городских улиц.
Увлекшись разговором, один из них запнулся о небольшой холмик. Нелепо взмахнув руками, старичок упустил корзину. Товарищ с трудом успел подхватить его за локоть, помогая устоять на ногах. Негромко ругаясь, грибники подобрали с земли свою скудную добычу и потихоньку побрели дальше, оживленно обсуждая неожиданное происшествие. Они уходили, и их голоса постепенно затихали. Скоро лишь привычные лесные звуки – птичье многоголосье да шелест ветра в кронах деревьев – остались на полянке в качестве звукового оформления, да где-то вдалеке торопливо простучала по рельсам пригородная электричка. Тишь и благодать!
Зато внезапно ожил тот самый злополучный холмик, что едва не послужил причиной падения старика. Поднимаясь подобно стремящемуся к солнцу невиданному растению, он медленно распрямился и замер на месте. Окажись здесь ушедшие грибники, они с немалым удивлением обнаружили бы, что это вовсе никакое не растение, а самый настоящий человек, правда, одетый в диковинный костюм. Бесформенный балахон камуфляжной окраски, усеянный всевозможными травинками и листьями, делал своего владельца похожим на персонажа детской сказки – ну, вылитый леший! Сходство дополняли разноцветные полосы, причудливо разукрашивавшие лицо мужчины.
Несколько секунд незнакомец настороженно глядел в сторону, куда ушли старички. В замершей фигуре ощущалось нечто грозное, нечто от хищного дикого зверя. Ствол автомата, кажущегося в руках «лешего» чем-то чужеродным и вовсе не сказочным, чутко выцеливал возможных противников.
Убедившись, что он остался действительно один, мужчина положил автомат на землю и быстро скинул с себя маскхалат-«лохматку», оставшись в обычном полевом камуфляже без знаков различия, поверх которого был надет армейский разгрузочный «лифчик». Несколько взмахов саперной лопатки – и свернутый балахон исчез под землей, скрывшись под аккуратным квадратиком уложенного обратно дерна. Мужчина придирчиво оглядел тайник, щедро сыпанув сверху каким-то мелким серым порошком, перекинул ремень «АКМС» через плечо и обманчиво неспешным, стелющимся шагом устремился в глубь леса…
– Значит, я на территории бывшего Союза, – рассуждал Алексей, продолжая двигаться в заданном направлении, – судя по говору грибников – где-то на юге. Ростов – не Ростов, но где-то неподалеку. В общем-то, понятно: кто станет ради столь обыденного задания мудрить, перебрасывая меня в какую-нибудь экзотическую страну? Экономия, так ее через эдак! Впрочем, для меня это скорее минус, чем плюс, поскольку местные «органы» наверняка получили ориентировку и при столкновении окажут теплую встречу. Эх, а за рубежом всего и делов-то было бы не попасться кому не надо на глаза да добраться до точки назначения. А здесь нет, не выйдет – того и гляди, придется в боеконтакт вступать. Ну да ладно, это проблемы принимающей стороны! – Алексей усмехнулся и придержал начавший было сползать с плеча ремень автомата.
Стандартный тест бойца спецназа – выброска в неизвестном заранее месте с последующей задачей скрытно достичь указанной точки – был для Алексея одним из самых любимых. Ему нравилось испытывать чувства сродни ощущениям дикого зверя, обманувшего коварных охотников. Добиться своего, оставшись при этом невидимым для всех, огорошить ожидающих в конечной точке строгих инструкторов внезапным появлением – это было достойной наградой за тяготы походной жизни, скудную пищу, ночевки под открытым небом и крики (а чаще – трехэтажный мат) погони. Хотя погоня-то как раз была для него редкостью, поскольку обычно он не давал преследователям шансов себя обнаружить. И неважно, был ли это город, лес или пустыня – Алексей везде умудрялся слиться с окружающей его местностью так, что даже главные враги любого диверсанта – натасканные, специально обученные псы – могли пройти в двух шагах от него и не обратить на затаившегося человека никакого внимания. Товарищи даже шутили: мол, не иначе в роду у Лешки какие-нибудь колдуны с ведьмами были – они-де и научили его столь полезному умению, как единение с природой. Ха, может, и были, кто ж его знает? Алексей усмехнулся последней мысли и нырнул в преградившие путь заросли…
Лес внезапно закончился. Сразу за последними деревьями вольготно раскинулся широкий луг. Алексей замер на месте, прекрасно зная, что среди деревьев самым заметным является тот, кто двигается. Сквозь скрывавшие его ветви спецназовец несколько секунд рассматривал раскинувшуюся впереди местность, и чем дальше, тем больше она ему не нравилась. Обострившееся за годы службы, ставшее почти что привычным Чувство (именно так, с большой буквы) не подвело и на этот раз. Как обычно, сладко засосало где-то под ложечкой и тревожным холодком шевельнулось в животе. И, словно отозвавшись на неслышимый человеческому уху призыв, вдалеке выросла частая шеренга фигур в летнем камуфляже и с автоматами, широкой дугой охватывающая край леса, где он укрылся. Нашивок разглядеть не удавалось: далеко.
Ознакомительная версия.
