сменят нас, или заступят по курсу.
Естественно случилась пара перепалок и между нами, чуть было не вылившихся в драку. Все же мойка — это самая тяжелая работа, как по мне в этом наряде. А работа определяет статус. Так что прогибаться никто не хотел, но кое кому пришлось. Это мелочи, но именно из мелочей складывается нечто большее. К тому же у нас своя банда и старший формально наш, так что мы отстояли себе привилегированные задачи.
— Это что такое?! — провел пальцем по пластику тарелок, что я припер с мойки, вновь появившийся Йовдий. — Я вас сейчас самих жрать из них заставлю! — чуть ли не в лицо тыкал мне эту тарелку старлей. Прям хотелось ударить урода, но приходилось лишь материть про себя. — Быстро достали всю посуду обратно!
Осталась лишь часть посуды, которая удовлетворила старлея, остальную потащили обратно на мойку.
— Что за херня?! — возмутились мойщики.
— Йовдий не принял эту посуду.
— Да пусть сам моет! Мать его так! — шандарахнул кружкой об стену длинный.
— Так я сейчас помою тут кому-то. И только не посуду! — нарисовался на мойке старлей. — Если стакан разбился вычтем из вашей… — тут он слегка замялся, — будущей стипендии. — как-то уже неуверенно закончил он. Но тут же собрался с мыслями и снова пошел орать. — А вообще тут никого не держат! Кому что не нравится встали и ушли! Только завтра вашей ноги тут не будет! Здесь вам не пионерлагерь!
Дружно все принялись мыть посуду, скрипя зубами и бубня проклятия.
— Мыло на терке натрите и запеньте, будет отличное средство. — посоветовал Йовдий успокоившись.
Поскольку я таскал посуду туда-сюда, то услышал такой же совет от Йовдия и тем, кто мыл пол в столовой. Средство для мытья было универсальным — им можно было мыть вообще все. Для посуды оно конечно полное дерьмо, скажу я вам. Это средство отмыть было еще сложнее чем сам жир! Мы прокляли и Йовдия раз пятьсот и тысячу раз всех остальных, но в конце концов мы смогли вымыть посуду, так что бы он ее принял. В столовой уже подмели и помыли пол и тут как оказалось уже и ужинать пора. И все по новой. Твою мать!
Из стен столовой мы вышли уже в десятом часу. Пропахшие запахами пота и пищевых отходов. Какие к черту, танцы?! Ладно хоть все кончилось, наивно полагали мы. Но как выяснилось еще и на завтрак приходить. Наряд новый так же сменит нас лишь ближе к обеду.
— Завтра повзводно проходить ОВВК. Старший наряда, заменять людей по одному и отпускать на ОВВК. — инструктировал Йовдий. — Утром что бы в шесть тридцать отметились на курсе, и готовить столовую к завтраку! Кто опоздает тому…
— Ой, а я за Октябрьским полем живу я никак не успею. — пискнула Дашка.
— Мы за не поработаем, пусть попозже подойдет и Айгуль то же, девчонкам и так в основном мыть, пусть вообще на час позже придут? — внес я предложение.
— Хорошо, — подумав согласился мрачный Йовдий. — Девушки приходят в семь тридцать.
Вечером я едва дотащился до гостиницы, отец было решил, что я уже на казарму заехал. Утром нам пришлось прибывать к шести тридцати! Костян притащил из дома неплохой мафон с парой крутых, современных кассет и мы достаточно бодро раскидывали посуду и таскали кастрюли под тех же «руки вверх». Были опасения что дежурный офицер запретит музыку, но Йовдий утром сменился и свалил домой, а дежурным сегодня был наш младлей, что и сам кивал головой и даже дергал ногой в такт музыке, проверяя как мы готовимся к завтраку.
— Тащ младший лейтенант, — обратился к нему длинный.
— Руку к пустой голове не прикладывают. — зевнул тот.
— А да! — дернул тот рукой и убрал ее за спину.
— Без убора руки располагаются вдоль туловища, — пояснил тот сонно, — Так чего хотел?
— А правда у нас стипендия будет?
— Правда, но потом, — кивнул он, — и маленькая.
— А сколько?
— Триста вроде.
— Всего?!
— Ну может и чуть меньше.
— У-у.
— Но это потому что две трети вычитаются за проживание и питание, состоишь на довольствии как говорится.
— А нельзя проживать в городе и деньгами взять довольствие? — предсказуемо спросил кто-то.
— Нельзя. Хотя, те кто служил могут теоретически.
— Почему теоретически?
— Потому как зачем они нужны дуболомы армейские? Только что бы замками поставить и порядок поддерживать, на экзаменах за это за них рулить начкурса будет. Ну совсем уж дубам ничего не поможет. А кое кого чуть слегка подтянут. А если он не в казарме будет жить, то от такого один вред.
— Почему вред? — дружно спросили почемучкины.
— Так соблазнов много, опоздает, придет с запахом и так далее. Вылетают такие, все домпрошники вылетают. — делился вековой мудростью младлей.
— Значит это вместо армии два года казармы?
— И да, и нет.
— Это как?
— Если из органов уволят, то в армию призовут.
— О?! — удивились те, кто не знал.
— А в каком звании?
— Рядовой естественно, армейские звания переходят в милицию, наоборот нет.
— Е-мое! — всплеснул руками длинный.
Жаль, что политинформация прервалась необходимостью кормить курс. Так же и музыку пришлось вырубить.
— У вас нормальный комвзод. — завистливо сказал длинный.
— Как его фамилия кстати? — уточнил я.
— Иванов Алексей, Олексей, Олешенька, сынок, гы-гы-гы.
— Похоже единственный нормальный. — кивнул я. — А у вас кто?
— У нас Млау! Лейнау! Мяу! — выдал длинный, очередь тявков.
— Аха-ха! — заржал я, вспомнив гавкающего младлея. — А мяу это что?
— Это фамилия. Мягков что ли.
— А я думал Гав, его фамилия! — снова мы заржали.
— Так чего там наряду так весело? — поинтересовался еще какой-то новый офицер.
— А это кто? –сдвинулись мы за колонны и перешли на тон ниже.
— Это еще один ком взвод, он вчера отдыхал после дежурства.
— А-а…— протянул я, укладывая его в расширяющуюся картину нашего нового мира. — И что он?
— Да так, непонятно пока.
С музыкой таскать и прибираться в столовке было веселее. Но на мойке один фиг — мрак. На сей раз
