она права. Этот неадекватный оказывается всегда там, где его, вроде, быть не должно. И самое интересное, как только он возникает на горизонте, все идёт через задницу. Можно, конечно, списать на роковое стечение обстоятельств. Однако, Маша права. Слишком странные эти обстоятельства с самого начала.
— Дверь! — С облегчением крикнула Селедка. Я даже удивился, честно говоря, как она ее разглядела. Топала ведь самая последняя.
— Если мы ее откроем, а там опять яма или очередной подземный ход, я заплачу. — Сообщил Мишин. — А если вы начнете надо мной смеяться, я с вами вообще больше разговаривать не буду.
— Не начнем. — Мрачно ответил Антон. — Я и сам готов уже рыдать. Мы — как дети подземелья. Очень хочется увидеть солнышко.
Я ускорился, насколько это было возможно, конечно.
Оказался возле двери первым. Выглядела она так же хреново, как и первая. Но ее очевидно недавно открывали. На земле осталась борозда. Створка словно немного вросла в пол. Поэтому двигалась с трудом.
— Ну, давай…– Мишин остановился и уставился на меня с ожиданием.
— Опять⁈ Ну, вы, блин…хорошо.
Я подошел к двери, а затем решительно потянул ее на себя.
В первые секунды просто стоял и хлопал глазами. Передо мной была землянка. Так, наверное, можно назвать. Достаточно просторное помещение. Возле одной из стен были сделаны лежаки. Что-то типа того. Двухъярусные. Дальше стоял стол. За ним, собственно говоря, сидел наш всеми обожаемый товарищ и дебильно улыбался. Еще дальше — несколько ящиков. Крышка с верхнего была снята. Сверху лежала солома. А перед Богомолом, который радовался, будто нашел смысл жизни, на столе, лежала самая настоящая граната. Ровно над столом имелось небольшое оконце. Вернее, это больше напоминало дыру в земле. Но тем не менее, света хватало, чтоб рассмотреть всю картину в целом.
— Ептвоюжмать! — Высказался я от души.
При этом замер на месте, не зная, как лучше поступить. Судя по всему, граната — боевая. Старая. Старая, для меня, естественно. Но я знаю, что это такое. Видел. Пару раз даже использовал. В моем времени на черном рынке достаточно популярны подобные штуки из прошлого. Рариритет, можно сказать. И вроде бы, у неадеквата хватило ума ничего с ней не делать. Чека была на месте. Но сам факт, что рядом с Богомолом лежит нечто, способное взрываться, напрягал изрядно.
— Чего там? А? Да подвинься! — Бубнила Фокина и пыталась вылезти из моей спины. Она попробовала высунуть голову. У нее это получилось.
— Ептвоюжмать! — Повторила девчонка мою фразу. Громко, от души, четко выговаривая каждую букву.
— Маша! — Тут же возмутилась сзади Селедка. — Общение с Ванечкиным очень плохо на тебя влияет. Что это за выражение! Ты так никогда не говорила прежде.
— Отстань, Лен. Раньше не говорила, но сейчас и не то могу сказать. — Бросила Фокина подруге через плечо.
— Так…– Я выставил обе руки вперед в успокоительном жесте и сделал шаг к Богомолу.
Хотя, зачем? Он и так был вполне спокоен. Даже счастлив.
— Вот! — Сказал неадекватный и ткнул пальцем в гранату.
— Вижу…вижу…На хрена ты ее взял, придурок? — Я медленно, маленькими шажочками двигался к столу.
Вполне очевидно, Богомол вынул эту штуковину из ящика. Солома, которой ящик был прикрыт, выглядела разворошенной. А значит, там может быть еще что-то. Например, несколько таких же «игрушек». И если он сейчас натворит дел, то рванет знатно. Выскакивать за дверь, закрыв ее — вариант не очень. Тоннель может просто завалить землёй к чертовой матери. И тогда — все. Пишите письма. На могилку. Это если будет могилка.
— Ты главное не волнуйся… Сейчас я возьму эту штуковину и уберу ее, куда подальше. Хорошо?
Богомол слушал меня с улыбкой, но, к счастью, не двигался.
— Офигеть! Граната! — Раздался за моей спиной радостный голос Мишина.
Я еле сдержался, чтоб не ответить ему грубо. Чему радуются эти детишки? Они не понимают, что это опасно?
Фокина просочилась мимо меня в сторону ящиков. Осторожно подняла солому.
— Петя… Тут — целый арсенал…– Сказала она растерянным голосом. — И еще… Кое-какие вещи…
Я старался ни на что не отвлекаться, дабы держать под контролем Богомола. Хотя интонации, с которыми говорила Маша, волновали. Она теперь явно не просто была растеряна. Она сильно удивилась. Я бы сказал, охренела. Это гораздо точнее передаёт состояние девчонки.
Между мной и Богомолом оставалось буквально пару шагов, когда он встал с ведра, на котором сидел. А это реально оказалось перевернутое вверх дном ведро.
— Ты куда? — Немного прибалдел я. Однако, радовало то, что гранату он не трогал.
Богомол пожал плечами, а потом направился к дальнему углу землянки. Там пол шел куда-то вверх. Так понимаю, к выходу.
— Петя… — Позвала меня Фокина.
— Ух, ты! Настоящая граната… — Мишин буквально пребывал в экстазе.
— Стоять! — Рявкнул я на Толстяка. — Быстро за Богомолом. На выход. Бегом!
Вася надулся, но меня, как ни странно, поддержала Селедка. Хотя, почему же странно? Она, наверное, из всех пионеров самая ответственная.
Тупикина чуть ли не за шиворот потащила и Васю, и Антона в ту сторону, где предположительно мы могли выбраться на улицу.
— Маша… — Позвал я Фокину, которая по-прежнему стояла возле ящиков.
— Иду. Сейчас только прихвачу кое-что…
Девчонка повернулась ко мне. В руках у нее была… Тетрадь? Реально. Старая, помятая тетрадь.
— Давай, уходим. — Маша подскочила ко мне. — Потом покажу. Тебе это понравится.
Я не стал упираться и требовать объяснений сразу. В отличие от подростков, мы с Фокиной точно знаем, насколько опасно то, что находится в этом помещении.
В той стороне, куда убежал Богомол и правда оказался выход. Это было похоже на нору. Очень большую нору. Видимо, с внешней стороны ее прикрывала трава.
— Офигеть… — Сказала Маша, как только мы оказались на земле, а не под ней. — Это же лагерь.
На приличном расстоянии, но тем не менее, в зоне видимости, реально был наш лагерь.
— Товарищи, давайте поблагодарим наших пионеров за бдительность и дружно, всеми им поаплодируем. — Элеонора с энтузиазмом захлопала в ладоши.
К ней моментально присоединились все присутствующие, которых построили на торжественной линейке, завершающей этот сумасшедший день. Причем, взрослые, судя по их уставшим лицам, уже хотели быстрее вернуться домой. Пионеры желание родителей вполне
