- Ну что, поручик, - узнали бы вы меня на улице, столкнувшись нос к носу, - самодовольно поинтересовался майор Леонтьев.
- Ни за что на свете, сказал я ему, - если бы точно не знал, что вы - это вы.
- Вот и замечательно, - ответил майор, - впрочем, нам надо спешить, время не ждет!
Мы спустились во двор, где нас уже ждали слуга Леонтьева, и запряженная в двуколку кобыла. Генрих вручил майору два заряженных револьвера Кольт "Писмэйкер" образца 1873 года, и коробочку с патронами. Леонтьев осмотрел револьверы, ловко прокрутил их барабаны, и сунул их в кожаную сумку, пришитую к сиденью двуколки. Лицо его разрумянилось, он словно помолодел. Неразговорчивый слуга открыл створки ворот, и мы выехали на улицу.
Взрывы в районе султанского дворца прекратились, но зато по всему городу трещали выстрелы и слышались дикие крики. Похоже, что стамбульский сброд воспользовался неразберихой и паникой, и под шумок решил заняться своим привычным делом - грабежами и насилием. Мы переглянулись с майором, и не сговариваясь, достали оружие.
И вовремя. Из-за поворота вывалила группа турок, вооруженных как попало. У двоих или троих были старые кремневые ружья, а остальные сжимали в руках топоры, большие ножи и палки. Шедший впереди высокий турок в красной армейской феске и синей солдатской куртке, одетой прямо на голое тело (должно быть, дезертир), увидев двуколку с сидящими на ней европейцами, радостно завопил: "Гяуры!". Он бросился к нам, размахивая старым, наверное, еще дедовским ятаганом. Мы с майором вскинули наше оружие, и открыли огонь в упор по разбойникам.
Первые ряды нападавших буквально смело. Пуля майора, выпущенная из Кольта калибра 0,45, снесла полчерепа вожаку бандитов. Оружие потомков, которое они называли автоматическим пистолетом Стечкина, действительно оказалось автоматическим. Я выпускал пулю за пулей, нажимая раз за разом на курок. Магазин пистолета казался бездонным. Уже больше половины бандитов были убиты или ранены, а уцелевшие, поняв, что их всех сейчас прямо здесь перебьют, с дикими криками бросились бежать. Майор, выпустив шестую и последнюю пулю из своего револьвера, схватил кнут, и стегнул им кобылу, которая, ничуть не испугавшись грохота выстрелов, стояла не двигаясь, и лишь нервно пряла ушами.
Кобыла рванула, мы переехали через валяющиеся на земле трупы разбойников, и помчались по пустынным улицам города.
- Поручик, откуда вы взяли это чудовище? - Майор кивнул на мой пистолет.
- Оттуда же откуда и все остальное, господин майор, - ответил я, перекрикивая цокот копыт.
- У вас там что, целый арсенал спрятан? - Намотав поводья на облучок двуколки, майор выдвинул сбоку Кольта эжектор, и стал им ловко выколачивать из барабана стреляные гильзы. Потом он достал из коробочки патроны и начал пихать их в барабан через боковое окошечко, - Сколько раз вы из него выстрелили?
- По моему, раз двенадцать, - пожал я плечами, - а всего в магазине двадцать патронов.
- Чудеса! - майор сунул перезаряженный в сумку, - и много там еще такого?
- Много, господин майор, всем хватит. - Ответил я. - И британцам и австрийцам... Полковник Бережной сказал, что пусть только дадут повод, а за нами не заржавеет!
Майор весело оскалился и поднял вверх большой палец. - Ну, тогда это точно наши потомки! - Нам ведь русским, что мужику, что графу, для того чтобы морды бить, что в первую очередь нужно? - Конечно, повод!
Уже у самого дворца нам преградил дорогу патруль морских пехотинцев. Они вскинули свои автоматические карабины, но я предусмотрительно замахал им руками, и громко крикнул: "Товарищи, не стреляйте, мы свои!". Похоже, что звуки русской речи их немного успокоили. Опустив оружие, морпехи стали ждать, когда мы подъедем к ним поближе.
- Пароль? - Спросил нас один из них, судя по погонам, подпоручик.
- Олимп, э-э, товарищ подпоручик. Нам срочно нужен полковник Бережной. Дело особой важности, - ответил я им.
- София, - ответил подпоручик и задумался. - Вы случайно не поручик Никитин?
- Да, это я, - и в подтверждение своих слов, я достал из кармана радиостанцию. - Понятно, опять бойцы невидимого фронта, - товарищ полковник, как всегда, в своем репертуаре, - проворчал подпоручик, и окликнул одного из морских пехотинцев, который устанавливал на перекрестке двух улиц, ведущих к дворцу, что-то, напоминающее расставившее черные коленчатые лапы, ядовитое насекомое, - Кириллов, как там, с "Пламенем" закончили?
Солдат оторвался от странного агрегата и стер рукавом пот со лба. - Почти закончили, товарищ лейтенант, еще минута, и к бою готов.
- Заканчивай скорее, и проводи этих господ во дворец, к полковнику Бережному, - тонкий прутик нервно постукивал по голенищу шнурованного сапога.
- Простите... э-э-э... господин подпоручик, - неожиданно подал голос майор Леонтьев, - а что это такое - "Пламя"?
- Простите, с кем имею честь? - Вежливо спросил Леонтьева подпоручик.
- Майор Российской Императорской армии Леонтьев Евгений Максимович, - ответил ему мой визави, по-молодому спрыгнув с сиденья двуколки. - Теперь извольте представиться вы, молодой человек!
- Лейтенант Федоров Александр Николаевич, морская пехота, Северный флот, - подпоручик молодцевато козырнул. - Честь имею, господин майор.
- Ну-с, милейший поручик, расскажите нам, что это за такое "Пламя" и с чем его едят? - Майор прошел к аппарату, вокруг которого копошились солдаты.
- Значит так, господин майор, - подпоручик прикрыл глаза, как будто что-то вспоминая, - АГС-17 "Пламя" - 30-мм автоматический гранатомет на станке. Предназначен для поражения живой силы и огневых средств противника расположенных вне укрытий, в открытых окопах (траншеях) и за естественными складками местности. То есть, в лощинах, оврагах, на обратных скатах высот. Дальность стрельбы тысяча семьсот метров или по вашему восемьсот пятьдесят саженей. Скорострельность от ста до четырехсот выстрелов в минуту, один боекомплект восемьдесят семь выстрелов. Радиус сплошного поражения живой силы одной гранатой примерно семь метров, или три с половиной сажени.
Посмотрев, как солдаты сноровисто крепят к установке барабан, и заправляют ленту, в которой плотно, одинаковые как близнецы, были набиты тупорылые, дюйм с четвертью, патроны, майор удивленно покачал головой, и потом повернулся ко мне. - Знаете, поручик, до сего момента я считал все происходящее какой-то мистификацией, сном, бредом... Но лишь сейчас я поверил в то, что все это ЕСТЬ.
Вот эта маленькая машинка, которую способен нести на себе один человек, способна отправить к праотцам роту или две солдат, имевших глупость подойти к ней на расстояние выстрела. А ведь наверняка она не одна такая...
