— Совсем не о том ты помыслил, Борис Федорович, — спокойно заметил я, держа паузу и собираясь с мыслями. — Чую я, что неспроста государь на князя Воротынского разгневался. Не татары тому виной и не сакмагоны. Напуск на него кто-то по злобе своей сделал. И напуск этот как ком снежный — растет над главой его да комьями рассыпается, и, в кого угодит, тому тоже несдобровать.
Румянец с лица Бориса мгновенно схлынул, как не было его.
— Приглашен ведь он. Ныне отказать, так это… Вона почему у них все хужее с кажным днем. Выходит, и братанична в Горицком монастыре, коя померла, не просто так богу душу отдала, а… — И, не договорив, он в страхе уставился на меня.
— А в жизни просто так вообще ничего не бывает, — сурово заверил я, окинув Бориса скорбным взглядом.
Но, заметив, что парень и впрямь здорово напуган, немедленно сменил выражение на своем лице, изобразив спокойную деловитость и непоколебимую уверенность. И вовремя, поскольку Годунов немедленно принялся излагать вслух варианты вроде откладывания свадьбы в связи с внезапной болезнью жениха и прочие, которые мне явно не подходили. Время от времени он искоса поглядывал на меня, тем самым приглашая к обсуждению возникшей проблемы.
Уже одно это, насколько я понял за проведенные с ним дни, говорило о крайнем волнении. В иное время Годунов никогда бы себе такого не позволил. Никогда и ни за что.
Это он только с виду простодушный и улыбчивый, а на самом деле слова лишнего не произнесет. И в нормальном состоянии он бы вначале все прикинул, обдумал, а уж потом открыл бы рот.
— Не надо больным. Все будет хорошо, — ободрил я. — А что до Воротынского, то потому и прошу посадить меня рядом с ним. Будь спокоен. И на вас с него ничто не упадет, и его от заклятия освобожу. Имеется у меня молитва на коварного демона. Какого другого — не знаю, может, и не сумел бы изгнать, а этого вмиг усмирю.
— Так ты, может, для надежности и ясельничим возьмешься побыть? — робко спросил Борис.
Я нахмурился. Это что, как конюх, что ли? Лошадь за уздечку вести? Вообще-то такое для княжеского достоинства…
Но жених, видя мое недоумение, тут же все подробно растолковал. Оказалось, вполне приличное занятие — всю ночь кататься вокруг опочивальни молодых, чтобы нечистая сила не посмела даже приблизиться к новобрачным, не говоря уж о пакостях.
— Это по мне, — одобрил я. — Исполню в лучшем виде. И поверь, что никаким силам к вам с Марией не пробраться.
Жених вновь счастливо расцвел, и больше никто не видел его озабоченным. Видно, здорово он поверил в мои обещания. Он и на свадьбе держался молодцом — прямо тебе царевич, да и только. Лишь иногда бросит беглый взгляд в мою сторону — как, мол, там, поддается ли подлый бес, на что я тут же еле заметно кивал головой, и он, успокоившись, вновь ласково оглядывал собравшихся гостей.
А вот невеста мне не понравилась. Нет, по внешнему виду сейчас судить нельзя, хотя есть надежда, что лицом она пошла не в папочку, который тоже присутствовал среди гостей. И лоб у нее был относительно нормальным, и уши не оттопыривались. Словом, во внешности никакого сходства, а вот по характеру… Мрачная, насупленная, а взгляд злющий-презлющий. Вначале думал — обидел ее кто-то, вот она и лютует. Потом пригляделся — ничего подобного. Она на всех так смотрит, без разбору. Даже на родного папашу, который, кстати, выглядел приветливее обычного. Во всяком случае, на подворье у Висковатого он смотрелся как волк перед прыжком — того и гляди порвет глотку, а тут ничего, веселился, как все. С виду и не скажешь, что он — главный палач. И не по должности, по призванию.
А что до моего ночного обхода, то тут я выполнил все в точности согласно инструкции, и даже гораздо больше. Когда сконфуженный Борис украдкой вынырнул на улицу и подошел ко мне, время было раннее — едва начало светать. Умаявшийся на гулянке народ продолжал почивать — охрипший, хмельной и счастливый. Даже дворни и то не было видно.
— Не помыслил я вовремя, и что теперь делать, ума не приложу, — пожаловался жених, подойдя ко мне. — Может, ты подсобишь, Константин Юрьич, а?
Оказывается, к ним в опочивальню вскоре должны войти веселые свахи, сваты, дружки и прочие. Уйдут же они не просто так, а с простыней, на которой должен красоваться своего рода наглядный штамп о том, что жених вступил в свои законные права и взял в жены благонравную девицу, исправно сохранившую себя для законного супруга.
— А я не смог ее тронуть, — вздохнул Борис— Маленькая же совсем. — И добавил после паузы: — Хоть и злая, а все одно — жалко. И как тут быть?
— А другие, у которых тоже… маленькие были? Как они? — полюбопытствовал я.
— А другие не такие дурни, как я. Они на лета не глядели, — мрачно сообщил он. — Положено, так чего уж тут… — И вздохнул, глядя на меня. — У тебя там по такому случаю никакой ворожбы нет? — выдавил с натугой.
— Я и заговоры-то далеко не от всех демонов знаю, — пришлось развеять мне его надежды. — Вещун я, а не колдун. Хотя… — И прислушался.
Петух орал необыкновенно громко и звонко, словно понимая, что после такой пьянки обычным голосом народ не поднять и придется всерьез поднапрячься. Мы с Борисом переглянулись.
— Совсем рядом, — заметил я.
— Отродясь резать не доводилось, — растерянно прошептал он.
— Резать, — хмыкнул я. — Вначале его еще поймать надо. Хотя не обязательно, там еще куры должны быть, а они поспокойнее.
Зрелище было то еще — жених вместе с ночным охранником на ощупь — не держать же дверь распахнутой, а то вообще вся живность разбежится, — лазят по курятнику. Душно, пыльно, темно, да еще желательно не издать шума — и без того вот-вот нагрянут дворовые девки.
Но обошлось. Впоследствии я даже сам себе удивлялся — раньше никогда ничем подобным заниматься не приходилось, а вот поди ж ты — нужда заставила, и сделал все в лучшем виде. Хотя нет, было у меня как-то с друзьями в Ряжске, но и там в основном орудовал не я — дружок мой, Юрка Степин. Вот у него да, получалось ловко. Как-то раз одним броском палки перебил ноги сразу двум индюкам. Что и говорить — мастер. Мне же доставалось потрошить да вертеть тушки над костром, хотя и тут под его неусыпным контролем. Жаль, что сейчас Юрки не было под боком, но я и без него управился молодцом.
Правда, под конец едва не напортачил. Хорошо, что Борис, стоящий рядом на стреме — в заключительной стадии операции по добыче свежей крови, он принимал только теоретическое участие, — вовремя подсказал держать ее покрепче даже после того, как… Ну вы поняли. Если бы не его совет, она бы точно вырвалась из моих рук и улетела в неизвестном направлении — трепыхалась-то будь здоров. Может, и успели бы ее догнать, но кровью бы она залила весь снег, и следы, чтоб никто не догадался, пришлось бы заметать до самого обеда, а у нас и без того времени в обрез — успели, но впритык, да и то минуты не хватило. Я еще вытирал руки снегом, как услышал сзади чье-то сдержанное покашливание.
