Маноха убедился, что я его слышу, вздохнул и уточнил:
— Катай… голову оторвёт. Овхо.
— От себя говоришь или…?
Маноха внимательно поглядел мне в лицо, потом кивнул на зиппу у меня в руках:
— Занятная вещица. Откуда?
— Ты не ответил.
Он взял зажигалку в руки, покрутил, пару раз пощёлкал, откидывая и закрывая крышку.
— В подземельях моих — очень даже…
И, убрав к себе в кошель на поясе, чуть ссутулившись, потопал в сторону княжеского шатра. Следом прошмыгнули тени двух… охранников? Подручных?
Даже вызывающее хамство доверенного палача Боголюбского не вызвало во мне сильных эмоций. Так, несколько кривую усмешку. Ну вот, какой-то абориген не только об меня ноги вытирает, но и вещи мои забирает. А мне как-то… пофиг.
«Я — не Федя, я — Вася».
Можно раздать имение своё и побрести паломником по Руси. Хотя… зачем? — Проще — лечь и умереть. Забот меньше, суеты, звуков. Как точна последняя реплика Гамлета: «Дальше — тишина»! Избавление от всего этого. От дергающего, царапающего, липнущего, требующего внимания… от мира дольнего.
«Тишины хочу, тишины
Нервы, что ли, обожжены».
Тишины, покоя… Свободы от «липкой паутины мира». Которая куда-то вечно тянет, куда-то не пускает, постоянно дёргает… Надоело… Устал. Покоя…
«Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…»
О-ох… Только… Как бы это по-мягче… Да так же! По Пушкину:
«На свете счастья нет, но есть покой и воля».
Для меня понятие «воля» ассоциируется с деянием. С целенаправленным, тяжёлым, на грани возможного… действием.
«Принцип максимального мазохизма» я сформулировал ещё в своей первой молодости: наибольшую пользу приносит то действие, которое выглядит, в своём начале, наиболее неприятным, наиболее нежелательным. Для исполнения которого приходится более всего себя напрягать.
Потом-то оказывается, что именно такое действие и даёт новые возможности, открывает новые пути, но в начале… «душа не принимает». В первой жизни мне пришлось проверить это неоднократно.
Получается, что если я мечтаю о покое, то следует проявлять волю. А для этого — выбрать деяние, самое… против души. А чего мне сейчас более всего не хочется? — Разговаривать, общаться… видеть, слышать, чувствовать… Жить.
Вот этим, самым противным, и займёмся.
Долго раздумывать — а вот с чего бы начать своё возвращение на «путь деяния» — не пришлось: у нашего костра шла драка. По счастью — чисто кулачная. За бой с оружием в расположении армии — смертная казнь. А так… просто приложили по сопатке. Для уточнения отношений и согласования подходов.
Очередная стоянка ратей. В этот раз — у устья Свияги. Похоже, моё «недеяние» в отношении Володши, крайне обидело тех спорщиков, которые ставили на… на быстрое решение. И уже потеряли свои деньги. Понятно, что не по собственной глупости — кто ж в этом признается? — а по моей лености, вялости и законопослушности. Вот и пришли… выражать своё недовольство. Естественно, не фактом живого Володши, а… а вообще.
Противников, мужиков из нескольких тверских хоругвей — было больше. Мои люди получали оплеухи, но пока никто, даже Чарджи — за оружие ещё не взялись. От соседних костров подбегал ещё народ, драка разрасталась.
Ну, вот, Ванюша, а ты покоя себе искал! Ты ж создаёшь проблемы одним фактом своего существования!
Очень этнически уместное свойство: русские всегда создают себе проблемы. Потом их героически решают. Переходим ко второй фазе.
Я спрыгнул с берегового обрывчика на песок, где вокруг нашего костра шла общая свалка, заметил группку моих «кулачных бойцов», прижавшихся спинами у стенке берега в нескольких шагах в стороне.
— Сухан, кулачный бой. В силу.
С нашим прибытием картинка всеобщего мордобоя и народного толкания — существенно изменилась. Первых персонажей я просто вытаскивал за шиворот из свалки и отшвыривал Сухану. Тот… промолачивал. В зависимости от того — куда он попадал, персонаж либо падал и лежал неподвижно, либо тоже падал, но при этом выл и пытался уползти.
Потом я снял пару придурков со спины Ноготка, и, когда они, скорчившись от боли у нас под ногами, завыли от воспоминаний о своих почках, вокруг нас образовалось пустое пространство из тяжело дышащих и утирающих рукавами разноцветные сопли бородатых мужиков.
— По какому случаю гуляние?
— Дык… эти… ля… насмехаются. Ты, де, никакой ни «Зверь Лютый». Ты, грят, щеня сопливое. Володша твою девку у. б до смерти, а ты проглотил и не поморщился.
— А ещё… с-суки тверские… Выделываются. Захочет, де, Володша — так и тебя самого… Ну… раком поставит… А нас, падлы, похолопят. Говорят: мы вас в кощеи определим. Говорят: наш князь вашему главному — господин. А мы, де, вам всем, стал быть — господа. Гниды недодавленные.
У меня — смешанный отряд. По общему мнению — смоленский. Теперь для тверских мы — чужаки. Более того: отношение к смоленским у тверских — враждебное. «Спокон веку». С выжигания Волжского Верха при Долгоруком — как минимум.
Подчинённость тверскому князю у нас пока осталась. Это очень опасно — в первом же серьёзном бою нас поставят на убой. Надо добиваться у князя Андрея переподчинения. Но… я как-то… Идти, общаться, уговаривать… тошненько…
Раз мы — чужаки, но под Володшей, то и людишки тверские — нам… начальники? Ничего нового: подчинение первого лица означает, обычно, и подчинение его подчинённых. «Старые» холопы становятся господами для холопов «новых».
Мне это знакомо в украинском варианте времён распада Союза со слов «западенцев»: «Мы будем пануваты, а вы — працюваты».
— Кто это сказал? Насчёт: «будем господами».
— А цо? Я сказал. И цо?
Здоровенный мужичина в рубахе с разорванным воротом, нагло попёр на меня, засучивая сползавшие рукава.
— Мужик — не баба, за всякое слово своё — должен ответ держать. Ты готов на божьем поле ответить? До смерти?
Мужичина ещё соображал — а чего это такое сказано? — но другой, седоватый бородач выдвинулся вперёд, оттёр крикуна в сторону:
— Опять?! Досыть! Да и спора-то никакого нет.
— Десятник? Твой человек сказал, что я щеня сопливая. Сиё — ложь. Или — человек твой признает, что он лжец, или… — пусть господь рассудит.
— Хто?! Я?!!! Уё-ё-ё-йк…
Собственно говоря, именно этим и занимаются на тренировках: нарабатывают стандартные последовательности движений в типовых ситуациях. Мужичина, оттолкнув десятника, шагнул мне навстречу. А я — ему. Махнул левой в направлении его лица и, когда он совершенно инстинктивно попытался перехватить мою руку — перехватил его ладонь правой. А опущенной уже левой — врубил ему в печень. И пока он «переваривал» новое впечатление, упёр левую в его локоть и, выпрямляя его руку, побежал вокруг него, поднимая его руку вверх, проворачивая его ладонь вниз и опуская его на колени. И сам упал на песок. Фиксируя его голову между своих коленей, его правую ладонь у себя на левом плече, а своей левой — его правый локоть. Чистейшая элементарщина, школярство. А у дяди ошибочка вышла, левую ручку под себя подобрал, теперь и похлопать по песку — показать мне «стоп» — нечем.
