Утром на работу. На следующий день снова дежурство в приемном покое. Снова избавлять от страданий неблагодарных инородцев, спасать алкоголиков и наркоманов, терпеть их выходки, совмещать работу доктора и санитара, иногда охранника и вышибалы.
Полянский среднего роста, правильная фигура – в меру широкие плечи, узкий таз, сухощавые конечности — позволяла казаться выше. Преждевременные морщины четко обозначили носогубный треугольник. Тонкие складки на узком лице не результат улыбок. Медсестры забыли ровный ряд зубов и теплый взгляд серых глаз.
Полянский все чаще задумывался в ошибочности избранного пути. Учебу в мединституте стимулировала не только престижность профессии, приятное корпоративное окружение. До недавнего времени сохранялось романтическое желание помогать людям. Людям, а не обезьянам. Человеку, а не дегенерату. Азиатов стало на порядок больше, но не это самое страшное. Они стали наглыми, откровенно хамили и врачам и русским больным. Среди русских больными можно было назвать немногих, большинство уложили в койки собственные пороки. Алкоголики и наркоманы остатками мозга искренне считали, что им обязаны помочь, поставить на ноги, избавить от боли. Жизнь – сплошное удовольствие. Те же остатки верили в силу своего тела. Все чаще сыпались угрозы, случались случаи нападения на врачей, отказавших в обезболивании. Препараты, занесенные в список «Б», хранились в комнате, наподобие оружейной, в подвальном помещении за железной дверью с сейфовыми замками. Некоторое время назад Полянский решил приобрести травматическое оружие, но оформление разрешения затягивалось, оружейные магазины сверкали пустыми прилавками. Пока доктор вшил в пояс скальпель. На всякий случай.
Женский крик в коридоре превратился в истерику. Полянский распахнул дверь. В приемном покое обдолбанный азиат прижимал к стене медсестру. Девушка держала в руках пробирки с забором крови. «Больной», судя по перевязанному поясничному отделу, — участник поножовщины, грязной рукой сжимал грудь, оставляя следы на белом халате. Тонкие ноздри раздулись, жесткие складки прорезались к углам рта. Полянский снарядом среднего калибра полетел к наглецу. Жилистый кулак врезался в повязку под тампоном. Бинт темнеет от крови, азиат оглядывается, не понимая в чем дело. Зрачки расширяются от боли, узкие глаза округляются:
— Ты что делаиш? – Жуткий акцент не скрывает удивление.
Азиат присел, карие глаза переполнились злобой. После бессонной ночи в голове мало эмоций, если быть точным – одна. Совсем для врача не подходящая по отношению к больному. Боль сняла покрывало наркоза, больной почувствовал животную ненависть. Инстинкт самосохранения подсказал сидеть тихо.
Виталий постарался скрыть дрожь, проводил сестру в лабораторию. Обратно доктор шел мимо притихшего ряда занемогших гастарбайтеров, темные глаза угрюмо провожали широкую спину.
— Эй, ты, доктор! Иди сюда! – В спину воткнулись гортанные звуки.
Полянский обернулся, серые глаза наткнулись на черные злые бусины.
В дверях приемного покоя, как волки в овчарне, крутили головами трое кавказцев. Коренастые, широкоплечие. Мощное туловище на коротких ногах с длинными руками. Небритые, в черной одежде – все как положено. Двое молодых с шапкой черной волос одеты в дорогую, но мешковатую одежду. Постарше выглядел цивилизованнее, молча оценивал обстановку.
— Сюда иди, я сказал! – Молодой чечен шагнул вперед. Его придержал цивилизованный спутник, подошел к доктору. Больные спешно подбирали ноги, опускали глаза.
Полянский с удивлением отметил охватившее его спокойствие. Дрожь в коленях исчезла, эмоции притупились, даже злость сменилась досадой.
— Дорогой, к вам вчера Смирнова привезли. Проводи нас к нему. – Оскалил зубы в улыбке старший чечен.
Как отказать улыбающемуся кавказцу? Незаслуженно обидеть замечательного человека. За обиду нужно резать, рвать зубами.
Правил игры доктор принимать не пожелал.
— Вы его родственники?
Чечен обратился к своим, в гортанных звуках скользило веселье. Кавказцы рассмеялись. Самый молодой ответил за всех:
— Да, слюшай, кровный! Проведать надо.
Уставший мозг соображал вполсилы. Виталий брякнул, что пришло в голову:
— Он умер, примите мои соболезнования.
Кавказцы заклекотали. Старший схватил Полянского за руку, сильные пальцы сжали плечо, брови сошлись к переносице.
— Где тело? Давай показывай! Быстро!
Полянский вырвал руку, на рукаве остались темные пятна.
— Пойдемте со мной! – Виталий прекрасно понимал, что нужно мстителям. Он принимал оглушенного студента, знал обстоятельства подрыва самодельной бомбы.
Чечены колонной шли за доктором, спустились в тусклый подвальный коридор. Низкие потолки, ядовитый глянец зеленых стен, лампы в проволочных абажурах угнетают кавказцев.
Полянский остановился перед железной дверью в конце коридора. Запах формалина усилился.
— Все пойдете? – Полянский рассчитывал на брезгливость непрошенных гостей.
— Все пойдем! – Старший не хотел оставаться один и показал, кто принимает решения.
Виталий пожал плечами, тяжелая дверь распахнулась под его рукой.
В огромной холодной комнате справа до потолка возвышаются два холодильника. Железные шкафы хранили в себе закоченевшие тела мужчин и женщин, детей и стариков. Трупов скапливалось все больше, родственников приходило все меньше. Санитары работали по ночам, невостребованные тела вывозились на кладбища в общественные могилы. Патологоанатомы относились к вскрытиям формально. Механические повреждения, бомжовский вид – опытный взгляд на тело, остается поменять данные, чуть изменить клиническую картину – заключение готово.
Девять цинковых столов, по три в ряд. Часть тел покрыто простынями, часть зияла ребрами из распоротых животов, черные вены ветвились в синих членах. От вида и запаха молодой патлатый чечен закашлялся. Каждый вдох вызывал рвотные позывы. Двое снисходительно заулыбались, потрепали слабака по плечу. Полянский подошел к трупу молодого мужчины с вскрытым черепом. Стол находился в среднем ряду у левой стены. Старший чечен подошел ближе, внимательно рассмотрел тело. В его взгляде Виталий не увидел брезгливости, так мясник смотрит на тушу барана.
— Ты что, коновал, меня за идиота принимаешь? Я столько трупов ваших свиней видел, тебе 10 лет в морге работать! – С чечена мгновенно спала маска цивилизованности. — Он дохлый два дня уже!
Виталий представил его бородатым с ножом в руке над трупом русского солдата. Рука потянулась к скальпелю. Стол с трупом скрыли движение. Доктор рассчитывал на одного при неудачном опознании. Авантюра не удалась.
