— Маузер.
Артур назвал себя. В Маузере его поразило все: и темные волосы, забранные в длинный «хвост», и татуировка, и свирепое выражение лица в пляшущем свете костра. От такого хотелось держаться подальше, а лучше — пристрелить. В спину.
— В Вертикальном городе не бывал, но где он — знаю. Туда не пройти, это далеко, на Урале.
Артур ни разу не слышал слова такого — «Урал» — и не понял, о чем речь. От всего облика Маузера исходило ощущение чуждости.
— Ты знаешь, что задумала Омега? — спросил он Артура.
И Артур ответил, рассказал все, что знал. Мужики у костра слушали с почтительным молчанием. Только Лука вертелся, кряхтел, видно хотел вставить свое веское слово — пришибленность последних суток с него как рукой сняло.
— Все повторяется. — Маузер уставился на огонь. — Вы не помните прошлого и не представляете себе ход истории, а jна движется по спирали. Снова люди в черной форме идут на Москву.
— А ты, можно подумать, представляешь. — Лука шумно заворочался, пытаясь найти удобное место, и вдруг замер, поймав на себе взгляд Маузера, уменьшился и вроде как даже похудел.
— Переодеться бы тебе, сынок, — обратился Берендей к Артуру, — у меня от сына штаны остались и рубаха, тебе подойдут как раз. Не то пристрелят, с ворогом проклятым спутают… Жди, сейчас я! — Старик поднялся и довольно бодро для его лет потрусил к ближайшему дому.
Расставаться с формой Артуру не хотелось, но жизнь дороже удобств. Когда Берендей вернулся, Артур надел холщовую рубаху прямо поверх пуленепробиваемого жилета.
— Так делать-то что будем? — пророкотал Курганник. — Я предложил бы поспать. Подумаем завтра. Хозяин, согласен? Артур кивнул.
— Староста, спальные места есть? Дед почесал в затылке, оглядел дезертиров, подергал бороду и изрек:
— У меня в хижине ночуйте. Вот она, — указал на одноэтажный каменный дом с крышей из ржавой жести, где укоренилась рыжая трава. — Вповалку ляжете, не беда, всё теплее… Вы люди новые, я за девок наших беспокоюсь…
— И правда, надо поспать. — Маузер потянулся. — Да, Тимми?
Только сейчас Артур заметил возле засохшего дерева еще одного человека, лежащего на земле.
— Тим, ты что, дрыхнешь? — крикнул Маузер. Человек вскочил, выхватил пистолет, заозирался.
Отражая свет костра, его глаза горели, как у волка, перебегающего дорогу сендеру. Успокоившись, парень спрятал пистолет и уселся возле Маузера, скрестив ноги. Пламя осветило лицо Тима — да он молод совсем, можно сказать, юнец безусый. Бандану парнишка повязал вокруг ушей, оставив открытой бритую макушку.
Курганник, хрустнув суставами, зашагал к Берендеевой хижине. За ним потянулись остальные из команды Артура, который тем временем с интересом поглядывал на Маузера и его не менее странного приятеля, пытаясь сообразить, что же именно привлекло его внимание. Он чувствовал: эти люди знают больше, чем хотят показать. У него с детства было чутье на недомолвки.
Сначала Артуру казалось, что Маузер все время ухмыляется и прищуривается, сейчас же, когда он шептал Тиму что-то серьезное, стало понятно: левая половина его лица покрыта шрамами, татуировки повторяют очертания рубцов.
— А ты чего не идешь? — обратился к Артуру Лука, переминаясь с ноги на ногу; его пузо вибрировало, как студень.
— Хочу с умными людьми поговорить, — ответил Артур и ощутил недобрый взгляд Маузера.
Толстяк, шумно сопя, навис над головой, Артур едва ли не упирался затылком ему в живот.
— Ты где такое брюхо отожрал? — прищурившись, спросил Тимми. Голос у него был как у подростка, начинающего взрослеть.
Даже в темноте было видно, как Лука покрылся пунцовыми пятнами, но что сказать, не нашелся. Почуяв его смущение, Тимми продолжил наседать:
— Кто говорит, что брюхо солидности придает, тот брешет! В могилу оно сводит и девкам не нравится, я-то знаю! А уж как бегать тяжело…
— Да заткнись ты уже, шмакодявка! — не выдержал Лука.
Собравшиеся вокруг костра заржали. Толстяк махнул рукой и, гордо вскинув голову, двинулся к хижине.
Тимми глянул на Маузера, тот кивнул. Артуру сделалось неуютно, он поднялся. Маузер тоже встал, но Тимми остался сидеть, сунув руку за пазуху. Артур двинулся в темноту, как будто собирался по нужде, Маузер следовал по пятам.
— Я не знаю, кто ты, и знать не хочу, — проговорил Артур, не оборачиваясь. — Я воевал за Омегу и научился отличать омеговцев от диких. Ты мне интересен только как человек, который знает, что происходит и что делать дальше. Верить мне или нет — тебе решать.
— А ты умнее остальных, — хмыкнул Маузер. — Ты почти угадал. Считай меня дезертиром. Офицер, отрекшийся от своих, — вне закона, ведь так? За его голову дают награду.
— Я тоже вне закона. — Артур повернулся лицом к собеседнику, но его было не разглядеть во мраке. — Мы в одной упряжке.
— Поговорим завтра, ты не против? — Маузер спрятал руки в карманы и зашагал к костру.
В хижине Артур не заметил в темноте и едва не затоптал Берендея, извинился и спросил шепотом:
— Слушай, дед, ты Маузера этого давно знаешь?
— Та нет, незадолго до вас пришел с другом своим, они все время вместе держатся. Тут я, это… вот тюфяк и одеяльце приготовил. Хороших снов, сынок!
* * *
Проснулся Артур с первыми лучами солнца бодрым и отдохнувшим. Под боком, раскидав руки, храпел Курганник, у стены булькал Клоп. В комнате было душно, хоть топор вешай. За окном вскрикивали мужики и звучали глухие удары. Ступая на цыпочках по бетонному полу, Артур выбрался на улицу. Оказалось, дезертиры углем нарисовали мишень на засохшем дереве и соревновались в меткости. Маузер жарил мясо над костром, его бритый попутчик сидел в той же позе, скрестив ноги, словно всю ночь не смыкал глаз. Мужики, обступив Луку, уговаривали его метнуть нож, толстяк пятился и тряс головой так, что колыхался двойной подбородок. Заметив слезы, навернувшиеся на его глаза, Артур поспешил на выручку, забрал нож у всклокоченного бородача:
— Я вместо него, расступись!
Рукоять удобно легла в ладонь, Артур примерился: далеко, да и нож тяжеловат, а клинок изогнутый, может не полететь по заданной траектории… Прищурился, метнул. Попал! Почти в черную точку, обозначающую середину.
Лука затрясся, всплеснул руками и с криком «Я вас ненавижу!» умчался в хижину. Маузер наблюдал за происходящим с почтительного расстояния, скрестив руки на груди; мясом теперь занимался Тимми.
— Эй ты, черномордый! — крикнул бородач, вырвав нож из дерева. — Твоя очередь. Или трусишь, как та жирная свинья?
— Люди вы хорошие, обижать вас не хочется. — Маузер принял из его рук нож, осмотрел, подкинул на ладони, прищурился и метнул.
Клинок вошел точно в черную точку, куда еще никому не удавалось попасть. Бородач нахлобучил шляпу, болтавшуюся за спиной, и присвистнул.
Артур все это время украдкой наблюдал за Маузером и окончательно убедился, что татуировка скрывает шрамы. Сейчас на Маузере был кожаный жилет, черно-белый узор взбегал с груди нашею, вился по левой руке и заканчивался на запястье нарисованной цепью.
— А ты, малой? — Бородатый задира обратился к Тимми.
Юноша встал, отряхнул штаны на заднице, взял нож и, прежде чем кинуть, долго прицеливался. Сколько ему сезонов? Голос еще детский, плечи узкие и вместо усов — едва заметный русый пушок. А вот карие глаза — умные, как у старца. Попал парень туда же, куда и Артур.
Постепенно все из команды Артура сползлись к костру, лишь Лука задерживался — дулся.
— Ну, мужики? — Курганник потер ручищи. — Что делать будем?
— Тут оставаться я бы вам не советовал, — проговорил Маузер, — омеговцы фермы зачищают, сам видел. А после того как кое-кто, — он покосился на Артура, — ограбил гарнизон, будут проверки и облавы.
— Думаешь? — вскинулся растрепа, который всех заставлял метать нож. — А мне кажется, они Москвой будут заняты…
— Как считаешь, — не выдержал Артур, — омеговцы займут Москву? Маузер задумчиво смотрел вдаль.
— Если топливные кланы объединятся с бандитами, то, возможно, Москва и устоит. Но омеговцы действуют хитро, им наверняка удалось кого-то подмять, кого-то с кем-то стравить. Как назло, нет известий с севера… Одно знаю наверняка: эта территория — омеговская вне зависимости от того, удастся ли им занять Москву или нет, и отсюда надо рвать когти.
— Мужик, а мне кажется, разумнее переждать, — пророкотал Курганник. — Чего в пекло-то лезть? Вот когда утрясется все…
— Омеговцы возьмут под контроль мелкие и крупные переправы через Разлом, — договорил за него Маузер, — и всё, мышеловка захлопнется. На севере проще прятаться.
— Мужики! — вмешался Артур. — А что, если взорвать мосты? Чтобы омеговцы не доехали?
Маузер глянул снисходительно, улыбнулся, обнажив слишком здоровые для его возраста зубы:
