Возможно, именно так они перешли от ненависти к раздражению… она не знала, на какой они сейчас стадии, но это точно не отвращение. А что-то среднее между раздражением и желанием. Сесть с ним в самолёт и улететь вдруг показалось приятным.
«Неужели я действительно ухожу? И я сяду в самолёт?»
Тревога вернулась.
— Маакс? — Она повернула к нему голову, жалея, что не видит его. Смотрел ли он на неё? В окно? На дорогу? Привыкнет ли она когда-нибудь быть с кем-то невидимым?
Он положил руку ей на ногу.
— Да?
Она не могла не заметить тепло, которое мгновенно послало чувственную дрожь по телу. Не помогает! Нужно абстрагироваться.
— Если Смерть охотится за мной, почему мы летим на самолёте? — спросила она.
— Это самый быстрый вид транспорта, — откровенно ответил он. Затем пробормотал что-то вроде: «не считая союз с вампирами в 1993 году».
— Прости? — переспросила она.
— Ничего.
— Ты что, не видел фильмы? — Она да, там, где крылья и двигатели самолёта пожирали монстры. А ещё те фильмы, где системы отказывали без видимой причины.
— Нет. Я не смотрю кино, — ответил Маакс. — Реальная жизнь достаточно увлекательна, однако я верю, что наш полёт на Су-80 пройдёт без драматических или киношных действий. Это самый безопасный турбовинтовой самолёт в мире и, кроме того, Смерть не преследует других пассажиров.
— Ты смотришь прямо на меня? — спросила она.
— Да.
Боже, эта невозможность видеть его действовала на нервы.
— Так ты хочешь сказать, что он хочет только меня?
— Смерть — это «оно», космическая сила, часть бесконечного стремления Вселенной к равновесию, а не «он». Но да. Оно хочет только тебя.
Спасибо за разъяснение.
— Объясни мне ещё раз, почему ты думаешь, что «оно» перестанет меня преследовать, если я улечу.
Он похлопал Эшли по ноге.
— Я не верю, что оно остановится, пока не найдёт другой способ восстановить равновесие. Таков путь Вселенной. Но, как я уже упоминал, дом моего брата находится рядом с довольно большим лагерем Учбенов — наших человеческих союзников. Мне больше повезёт с неограниченной поддержкой рядом. Кроме того, пребывание здесь увеличивает вероятность того, что я столкнусь с самим собой, чего следует избегать. Я предпочитаю не рисковать. Но уверяю, на этом самолёте ты в большей безопасности, чем…
Раздался громкий писк, и мужчина на пассажирском сиденье вытащил из кармана блейзера телефон.
— Да? — Он молча слушал. — Понятно. Спасибо. — И убрал телефон.
— Сэр, у нас проблема, — сказал он, не оборачиваясь.
— Какая? — спросил Маакс.
— Самолёт взорвался. Мы можем вызвать другой, но знаю, что вы хотели лететь именно на этой модели, а ближайшая стоит в Италии.
— Stercore equum. — Маакс глубоко вздохнул. — Что случилось?
— Кто-нибудь пострадал? — спросила Эшли. — И ты опять выругался по-латыни, Маакс?
— Мы не знаем, сэр, — ответил водитель Мааксу. — Но пилоты обедали. Никто не пострадал.
— Maledicta in deos! — прорычал он.
— Кончай с латынью! Ладно? — Она вцепилась руками в сиденье. — Это действительно начинает пугать. Я про смерть, а не в латынь. Она просто очень странная, и не помогает.
Эшли почувствовала, как Маакс тёплой, сильной ладонью накрыл её, вызвав восхитительную дрожь. Эшли охватило желание спрятать лицо у него на груди и закрыть глаза, но она сопротивлялась.
— Не волнуйся, Эшли, — сказал Маакс. — Я — божество. Мы привыкли к таким неудачным поворотам событий.
— Что это значит?
— Тимоти? Отвези нас в домик.
Водитель кивнул.
— Есть, сэр.
— Домик? — спросила Эшли.
— В двух часах езды к северу отсюда есть небольшой дом — уединённое место, и я узнал о нём только сегодня. Нет никаких шансов, что будущая версия меня случайно появится, и ты будешь в большей безопасности, чем у себя дома.
Из двигателя донёсся громкий треск, а затем из-под капота повалил дым.
— Cruentum stupri gehenna. Что ещё? — проворчал Маакс. Вновь странные ругательства!
— Сэр, двигатель перегрелся. Мы в пяти минутах от города, попробуем вернуться.
Она не видела Маакса, но представляла, как он круговыми движениями трёт виски.
— Видишь? — сказала она. — Именно это я и имела в виду. Если твои слова о Смерти, охотящейся за мной, правда, я не могу спрятаться. И если мне суждено умереть, я хочу быть в своём доме и в кафе, окружённая воспоминаниями о людях, которых любила. О. И если ты ещё раз выругаешься на латыни, я закричу.
— Ты очень странная женщина.
— Почему? — спросила она.
— Похоже, латынь оказывает на тебя большее влияние, чем смерть. Почему? — спросил он.
Она на мгновение задумалась, но десяти минут езды на машине не хватит для ответа. А ещё нужен терапевт. И, возможно, немного шоколадных углеводов, вина, хлеба и сыра.
— Не уверена. Я просто знаю, что бегать — глупо. Это ничего не решит.
Последовало долгое молчание.
— Пожалуйста! — взмолилась она. Этот план просто глуп. Маакс должен понять. Лишать Эшли всего, что она любила, ещё глупее.
— Полагаю, — проворчал он, — можно приказать мужчинам поставить знаки — коды, которые мог бы понять только я… и если бы другая версия меня натолкнулась на них, я бы знал, что нужно повернуть назад.
Эшли улыбнулась.
— Под «кодом» ты подразумеваешь латынь, да?
— Какого чёрта, женщина, ты имеешь против родного языка всех романских языков?
— Серьёзно? Неужели ты настолько стар?
— Прекрасно. Я стар, согласен. Что касается твоей просьбы вернуться домой, то из-за серьёзности ситуации, соглашусь только при одном условии.
— При каком? — спросила она.
— Ты должна слушаться меня, не споря.
Это очень трудная задача.
— Я тебя не знаю. И даже не уверена, что мы действительно ведём этот разговор, или что ты существуешь.
— Тимоти.
— Сэр? — спросил водитель.
— Я настоящий? — спросил Маакс.
— Да, сэр. Хотя формально вы изгнаны, и мы не должны помогать вам или разговаривать.
— Но я объяснил всю серьёзность ситуации, и, даже зная, кто я, ты помогаешь, — заметил Маакс.
— Да, сэр.
— И откуда ты знаешь, что мне можно доверять? — спросил Маакс.
— Ты — Бог Истины, — сказал водитель.
— Вот, Эшли! Доказательство того, что я настоящий, и Бог истины.
Бог истины? Вау. Впечатляюще. Она большая поклонница его работ. Честность важна. Но всё же… это странно.
Эшли застонала и ущипнула себя за переносицу.
— Но я едва знаю тебя.
— Тогда мы лучше узнаем друг друга, — возразил Маакс, прежде чем приказать Тимоти развернуться и медленно ехать по обочине.
Но что, если она снова умрёт? Приснится ли ей этот момент, как остальные? Хотя они ещё не произошли?
Infernum, всё так странно.
«Ох, великолепно! Теперь я говорю на латыни».
— Так уж случилось, — добавил Маакс, — что я не собираюсь выпускать тебя из виду, и нам хватит времени для разговоров. — Он сжал её руку. — Тимоти, пожалуйста, активируй план «Г».
— План «Г»? — спросила Эшли. — А что случилось с «В»?
— Он включал в себя поездку на мой частный остров в Греции. Хотя он патрулируется единорогом Симил и вполне безопасен, я сомневаюсь, что мы сможем доставить тебя туда в целости и сохранности.
— Единорог? Ты, должно быть, шутишь.
— Не шучу. Мой первый остров Симил — моя сестра — уничтожила. Этот не такой большой, как Атлантида, но всё равно, хорош.
«Атлантида? Она была реальной?»
— Ты говорил про единорога, но… Погоди, если Атлантида была твоим островом, разве это не значит, что ты… Как звали того греческого бога? Бога океана? — Мифология ахиллесова пята Эшли. Да, в этой части её мозга полно паутины.
— Как и другие божества, я известен под многими именами в зависимости от культуры. Однако полагаю, ты подразумеваешь Посейдона, — сухо ответил он. — Но я никогда не таскал с собой гигантскую вилку. Нелепость!
«Господи, мы не можем обсуждать это».
