Но что-то я отвлекся, так вот, лукалит. Идея пропитать этой смолой слои фанеры возникла не у Луки, а у Барри старшего, тот заведовал строительством у нас и ему нужен был материал сверхвысокой прочности. Лукалитовая смола для этой фанеры использовалась спирторастворимая, то есть могла применяться даже под водой. Фактически у нас получилась прообраз авиационной фанеры будущего. Вот её-то Лука и будет использовать в дирижабле.
— Вес аппарата составит порядка двухсот килограмм, это без топлива и воды для машины. С ними порядка четырехсот. Экипаж будет два человека, капитан и механик.
— Какая мощность машины?
— По расчетам должно быть порядка пятнадцати лошадиных сил, — ответил мне Фултон.
— Очень прилично, Роберт, вот прям очень. Как я понимаю, эту же машину вы будете использовать и для своих паромобилей?
— Именно так, мистер Гамильтон.
— А топливо, какое будет?
— Светильный газ.
— Ясно. Лука, — обратился я к нашему пионеру воздухоплавания, — когда планируешь закончить?
— Думаю еще месяц, господин президент.
— Хорошо, этот дирижабль станет отличным способом патрулирования территории республики.
— Простите, как вы назвали аппарат, дирижабль?
— Ну да. Шары у нас монгольфьеры, логично использовать и для этого аппарата французское слово.
— А я понял, — сказал Фултон, — это от dirigeable, то есть управляемый, интересное название.
— Именно так. И знаешь что Лука. Я тебя снимаю с оружейного завода.
— Почему? За что?
— Ты тут не нужен, Костас справится не хуже, и ты ему при необходимости поможешь. Да не куксись ты. Будем строить завод летательных аппаратов, я уверен, что у них большое будущее. К тому же последнее время тебя работа над оружием откровенно тяготила.
— С чего вы взяли?
— Тяготила, тяготила, не спорь. Ты весь погружен в проблемы воздухоплавания, так что это решения пойдет на пользу и оружейному заводу и твоим работам.
— Понятно, господин президент.
— Ну, вот и славно, но что это мы все говорим и говорим. Роберт, покажите, как новая машина работает.
— С удовольствием.
Это по настоящему хорошие новости. В озвученные сроки я не очень верю, но если до конца лета дирижабль полетит, то будет здорово.
Надо будет построить штуки три-четыре, а потом начать изготовление более крупных моделей. Пассажирских и грузовых, это ж какие перспективы открываются, пусть дирижабль будет иметь скорость допустим узлов в сорок, надо считать в узлах, так как скорость кораблей как раз в них и считают.
Да, скорость узлов сорок, это считай в четыре раза быстрее, чем мои пароходофрегаты. Допусти возьмем Нагасаки, до туда мы идем три недели, а на дирижабле долетим дней за пять. А про Флориду вообще говорить нечего, снабжать Ахайю станет намного проще, два дня и мы на месте. Надо только посадочную площадку там оборудовать будет. Причальную мачту, ангар, и все прочее.
Идея, конечно, звучит бредово. Регулярная линия Сан-Франциско — Сент-Августин, пассажирские рейсы дважды в неделю, грузовые по запросу. Стюардессы разносят прохладительные напитки по салону и готовят подачу обеда. Имейте в виду, что курение на борту корабля запрещено! А под дирижаблем девятнадцатый век. Дикие равнины, по которым племена команчей и прочих индейцев скачут на своих мустангах.
Хотя, может это не такой уж и бред. Все необходимое для создания дирижаблей у нас есть, а если так, то почему бы нет.
Раз уж я вспомнил про Флориду, надо снаряжать караван для Текумсе, дирижабли, когда еще полетят, а оружие моим союзникам нужно было еще вчера.
* * *
— Думаю, что лучше всего будет передать тебе трофеи, которые мы сняли с англичан. У моего оружия другой калибр и трофейными патронами ни ты, ни Ахайя не сможете пользоваться. А вот с британским оружием такой проблемы не будет.
— Хорошо Гамильтон. Это разумно.
— Итого я могу передать тебе порядка двух тысяч стволов, нет маловато. Две тысячи английских винтовок, и еще две флоридских с запасом патронов. Так будет лучше.
— Как мне это делить?
— Думаю, тысячу винтовок тебе, остальное Ахайе, все-таки он уже воюет с англичанами.
— Ясно. А динамит?
— Само собой, вы получите динамит. И вот еще что, пушек я вам пока не дам, но если все получится, в следующем году у вас будет артиллерия.
— Хорошо, о пушках речи и не было. Я хочу поговорить с тобой о твоей бывшей женщине, о Селии, — вот это поворот, с чего бы?
— Слушаю тебя.
— Я хочу, чтобы она отправилась со мной, в Профестаун.
— Зачем?
— Она станет моей женой.
Ну, ничего себе новости! Хотя, если разобраться это отличное решение проблемы, которая может образоваться тут. Правда есть один нюанс.
— Она католичка, и вряд ли согласиться стать женой язычника.
— Это не проблема, я все уже продумал. Я приму католичество и священник в твоем городе сделает нас мужем и женой.
— Хорошо если так. Но у меня есть условие. Мой сын останется со мной, это не обсуждается.
— Хорошо, я поговорю с Селией. Думаю, она согласится, скоро на Великих Озерах начнется большая война, а у тебя самое безопасное место для мальчика, теперь я это увидел.
* * *
— Значит, ты хочешь, чтобы я воспитывала твоего сына, которого тебе родила любовница?
— Да, хочу. И ты же знаешь, что Селия у меня была до тебя.
— Знаю, но неужели ты думаешь, что мне это приятно?
— Милая, я все понимаю, но прости, этот вопрос не обсуждается. Александр останется здесь, и станет частью нашей семьи.
— Ах так? Как жестоко!
— Да, именно так. Мария, ну ты же умная женщина, может быть самая умная из всех кого я, когда видел, — чистая правда, кстати. Моя жена настоящее сокровище: умница, красавица и голова никогда не болит. — Так нужно сделать. Я не могу подвергать моего сына риску. И к тому же, я уже говорил тебе, что рано или поздно, но заберу его к себе.
— Я не думала, что это будет так рано.
— Я тоже, но это произошло.
— Ну, хорошо, но я все равно обижена.
— Я вот и нет, я же вижу, иди сюда…
Через полчаса я завел разговор уже на совершенно другую тему.
— Как продвигается лечение раненых, что наших, что пленных англичан?
— Все кто должен был умереть, уже умерли. Знаешь, мне в голову только что пришла мысль.
— Какая?
— А что если попробовать из лукалита изготавливать протезы, как мне кажется, они будут лучше деревянных или железных.
— Конечно, надо попробовать, даже странно, что мы еще это не делаем. Лукалит становится все более и более востребованным, пора уже отдельное производство заводить.
— И мэтр Абенамар интересовался судьбой пленных, я сказала, что ты планируешь использовать их на постройке дорог.
— Правильно, а почему он спросил?
— Ты знаешь, он все-таки больше времени проводит в больнице, чем я, крошка Хуан у меня занимает достаточно много времени…
— И?
— Не перебивай. Мэтр сказал, что среди пленных достаточно много бывших студентов, человек десять точно, и среди них есть и несостоявшиеся медики.
— Ничего себе! Вот это новости, хотя чего я удивляюсь, англичане гребут всех подряд, не разбираясь.
— Ну так что?
— Я поручу де Карраско еще раз провести опрос всех пленных, действительно ни к чему ценные кадры использовать как подсобных рабочих.
— Отлично! И знаешь что, зайди в больницу и поговори с Шиаем, ему очень тяжело сейчас приходится.
— Я был там вчера и разговаривал с ним.
— Милый, это он перед тобой храбрится, на самом деле ему сейчас очень плохо, еще недавно он был здоров и полон сил, а сейчас он инвалид, поверь, ему нужна твоя поддержка.
— Конечно, о чем речь, прямо сейчас и поеду.
— Какой прямо сейчас? Считай ночь на дворе, ты даже сына сегодня не видел, и если ты решил что я уже не сержусь, так вот, ты ошибся. Я сержусь…
М-да, намеки у моей жены прям такие тонкие-тонкие, практически не заметные, но это и хорошо.
